Аккорд

Глава 8

Glass Animals, iann dior — Heat Waves

Тиджей.

На вечеринку я не возвращаюсь, а сразу же еду на студию.

В салоне моей «Феррари» звучит новый альбом GlassAnimals, пока за окном стремительно проносится ярко-освещенный центр Лос-Анджелеса. Стеклянные высотки мигают всеми цветами радуги, отражая от себя неоновые вывески баров, расположенных на Бульваре Сансет. Проезжаю мимо, направляясь на Бульвар Ла-Синега, где находится моя студия звукозаписи «TJMproduction».

Сегодня мой звукарь Джо должен был делать аранжировку для новой группы нашего лейбла, но на часах почти двенадцать, и они наверняка уже закончили. Не знаю, что бы я делал без Джо. Он просто тащит на себе всю работу студии. Мы с ним работаем вместе со дня ее открытия. Шанс найти хорошего звукорежиссера в Голливуде стремится к нулю. Они все либо уже заняты, либо гребут больше, чем Зендея[1] за один эпизод телесериала «Эйфория». Так что, я везунчик.

Конечно, для меня деньги не проблема, ведь я вырос и родился здесь, в Лос-Анджелесе. Мой отец был режиссером, а мама скульптором. Они оба были творческими людьми, а потому поддержали мою идею с лейблом. И сразу же после окончания Гарварда я вернулся домой и открыл свою студию звукозаписи в Голливуде. Где, если не здесь?

Я всегда любил музыку. Еще не научившись ходить, я уже плясал, едва отец включал мне что-нибудь из творчества Элтона Джона. Когда я стал старше, то самостоятельно научился играть на гитаре, чтобы сражать сердца девчонок на повал. Я писал романтические песни о любви, а малышки тут же снимали свои трусики.

Не закатывайте глаза.

Не собираюсь перед вами оправдываться за то, что люблю хорошо провести время с девчонками.

Когда я учился в старших классах, то написал множество песен, которые шли от самого сердца, идеально взаимодействующего с мыслями. Я придумывал в голове один единственный рифф[2], а затем пальцы с легкостью выдавали сами целую гармонию[3].

А теперь… теперь я пою то, что модно, а не то, что хочется мне самому. Музыка перестала доставлять прежнее удовольствие. В моих песнях больше нет души. И я не уверен, что от моей души вообще хоть что-то осталось. Снаружи я весь такой сексуальный и красивый, но внутри — гнилой. И с каждым годом становится только хуже.

Паркую автомобиль у входа в студию и, заглушив двигатель, просто сижу и смотрю в одну точку. Не понимаю, как сегодняшний вечер закончился сексом с Джессикой. Ладно, в клубе я еще не знал, что это она. Но ведь сегодня прекрасно осознавал все происходящее. Ради нее я отказался от тройничка. Что за ерунда?

Но секс был хорош. Очень хорош.

Не то, чтобы обычно я занимаюсь посредственным сексом, но Джессика.. Джессика дьявол.

И секс с ней дьявольский.

Я никогда не занимался сексом после того, как меня послали к черту. Обычно девушки из кожи вон лезут, чтобы мне угождать. Они готовы делать все, что я им скажу. И я привык именно к такому сексу, когда меня боготворят. Но Джесс..

Джесс бросает мне вызов. И это чертовски возбуждает.

Я трахнул ее около получаса назад, а мой член все еще стоит. Я был готов пойти с ней на второй раунд, хотел привезти ее к себе в квартиру и трахать до самого утра. Но стоило ей сказать о том, что это не должно повториться.. мое самолюбие тут же перешло в защиту. Я бы не доставил Джессике такого удовольствия и не начал бы умолять ее трахнуться еще раз.

Ну уж нет.

Стерва и так кончила дважды.

Но как же она кончает. Дьявол, на это можно смотреть вечно.

Теперь, когда я закрываю глаза, то вижу перед собой ее лицо с этими закатывающимися глазами и слышу, как она кричит от наслаждения. Самый потрясный звук в мире.

Но я уже сказал вам: это не должно повториться.

Не потому, что я не хотел бы. Я бы очень хотел. И не один раз.

И даже не потому, что не хочу быть убитым Эбигейл Уильямс.

А потому что после секса я никогда не вспоминал о том, как кончала девушка. Обычно после хорошего траха у меня пустые не только яйца, но и голова. Кончили и разошлись.

А с Джессикой.. все по-другому.

Выхожу из машины и направляюсь ко входу в студию. Открываю тяжелую металлическую дверь красного цвета и оказываюсь в небольшом холле. Как я и предполагал, Джо уже отчалил, поэтому сейчас студия погружена во мрак. Захожу в приложение на телефоне и включаю красную подсветку по периметру комнаты. Снимаю бомбер и бросаю его на кожаный диван, стоящий при входе. Затем достаю из мини-бара банку холодной колы и жадно опустошаю ее.

Меня мучила жажда с той самой минуты, как я кончил.

Дьявол, я могу думать о чем-нибудь кроме секса?

Невыносимо.

Член стоит и доставляет неудобства. У меня даже возникает мысль подрочить, чего я не делал лет.. даже не знаю, сколько. С Гарварда?

Подхожу к пульту и сажусь на крутящийся стул. Ставлю локти на подлокотники и откидываю голову назад, наслаждаясь тишиной.

Все-таки есть определенная атмосфера в студиях звукозаписи. Эта акустика, запах, приглушенный свет. Именно это заставляет мое сердцебиение ускоряться.

Я всегда мечтал о подобном месте, где мог бы наслаждаться атмосферой и писать музыку. Мне нравится сам процесс записи. Я получаю удовольствие, когда на моих глазах создается очередной шедевр. Здорово иметь возможность стать частью чего-то.. уникального.

Внезапно входная дверь хлопает, и я поворачиваюсь на звук.

— Ты чего здесь так поздно? — удивленно спрашивает Мел, мой менеджер.

— Хотел что-нибудь.. написать.

— И как успехи?

— Никак, — пожимаю плечами.

Она ухмыляется, осматривая меня, а затем ее глаза находят мой выпирающий из брюк стояк.

— Я тебе помешала? — вскидывает бровь Мелани, намекая, что я тут онанизмом собрался заниматься.

— Не хочешь помочь мне с этим? — усмехаюсь я.

Мел закатывает глаза, а затем улыбается и снимает трусики, оставаясь в короткой джинсовой юбке. Я спускаю штаны вместе с боксерами, пока Мелани садится на стол, раздвинув ноги.

Да, я трахал своего менеджера. И не один раз.

Обычно я не сплю с тем, с кем работаю, но если это никак не влияет на рабочий процесс, то почему нет?

Она любит секс. Я люблю секс. И это никак не мешает нашим рабочим отношениям.

Провожу рукой по члену и подхожу к столу. Запускаю руку в каштановые кудрявые волосы Мелани и придвигаю ее к себе для поцелуя. Кусаю за нижнюю губу, но в отличии от одной стервы она не кусает в ответ.. Лишь слюняво касается своим языком моих губ. Она сжимает свою ладонь в кулачок и жестко водит по всей моей длине. И это приятно, но..

Но, закрывая глаза, я представляю, как Джессика кончает.

Дерьмо.

Отрываюсь от ее губ и облизываю свои. Опускаю взгляд вниз: мой член по-прежнему тверд, но я.. не хочу ее.

— Мел, стой.

— Что не так?

Провожу рукой по волосам.

Все не так.

Ты не блондинка.

У тебя не голубые глаза.

И ты не посылаешь меня к черту.

— Я не кончу.

Мелани сводит брови к переносице.

— Мысли просто не здесь, Мел. Прости.

— Ничего.

Одеваюсь и сажусь обратно в кресло. Опускаю голову и тру переносицу.

Что за дерьмо?

— Хочешь поговорить? — интересуется Мелани, спрыгивая со стола.

Точно не о Джессике, лучше о том, что я пишу ублюдские песни.

— Я мудак?

Она вскидывает брови.

— Да, ты редкостный мудак. Никогда не говори девушке, которая раздвинула перед тобой ноги, что ты не кончишь.

Издаю смешок.

— Мел, я же извинился.

— Я шучу. Почему ты решил, что ты мудак?

— Я хорош в постели?

Вскидывает бровь.

— Ты решил потешить свое самолюбие, или что?

— Просто ответь.

— Да. В постели ты великолепен.

— А в музыке?

— К чему ты клонишь?

— Мне двадцать семь, а люди знают меня не как хорошего музыканта, а как секс-гиганта.

— Ну что поделать, если у тебя здоровенный член.

Закатываю глаза.

— И что именно тебя смущает? — интересуется Мелани. — Хочешь сделать операцию по уменьшению члена?

Шумно выдыхаю.

— Просто мечтаю. Жду Рождества, чтобы попросить об этом у Санты.

Мел смеется.

— Ты же понимаешь, что я имею в виду.

— Понимаю, — ухмыляется она. — В чем проблема делать такую музыку, которую хочется именно тебе?

— Я разучился писать хорошую музыку.

— Может, это как имитировать оргазм, никогда не разучишься.

Издаю смешок.

— Только не говори, что ты в этом деле профи, а то мое эго будет раздавлено.

— Как знать, — Мелани поигрывает бровями и смеется.

Я смеюсь в ответ, но самому не до смеха. Если хотите, называйте это творческим кризисом. Очень затянувшимся творческим кризисом, учитывая, насколько я никчемен.

А еще я все еще тверд. Перед глазами вновь и вновь вид Джессики, жадно глотающей воздух. А дальше воображение рисует, как она вместо воздуха глотает мой член.

Я уверен, что некоторая часть девушек, с которыми я переспал, имитировала со мной оргазм. И не потому, что я плох в постели, на самом деле я в постели великолепен, поверьте Мел, если не верите мне. Просто, чтобы кончить, нужно доверять партнеру и полностью отдаваться процессу. И невозможно сделать это, если во время секса ты думаешь лишь о том, выглядишь ли ты сексуально. А большинство девушек трахаются именно так.

Но только не Джессика.

Дьявол!

Что в этой блондинке такого особенного?

Может, она приворожила мой член? Сделала его фотографию вчера, в клубе, и сегодня утром сделала гребаный приворот.

Черт, сегодня только воскресенье, а мы увидимся лишь в четверг. Может, все-таки трахнуть Мелани? Нагнуть над столом и думать о Джесс.

Дьявол, нет.

Я же не такой урод.

— Кстати, а ты почему здесь так поздно?

— Джо забыл здесь ноутбук, а я возвращалась из бара и решила зайти забрать. Между прочим ребята, которых мы сегодня записывали, просто класс.

— Тебе понравились?

— Да. Хочешь послушать?

Киваю и включаю монитор, чтобы прослушать сегодняшнюю запись. Провожу на студии всю ночь, и когда выхожу, солнце уже начало восходить, рисуя на голубом небесном полотне малиновые узоры. На улице так тихо, что я слышу, как легкий ветерок колышет верхушки растущих вдоль дороги пальм. Их ярко-зеленые листья плавно раскачиваются на ветру словно веер, и я останавливаюсь у выхода из студии, зачарованно любуясь и осознавая, что ни за что не упущу Джессику Шоу.

[1] Зендея — американская актриса.

[2] Рифф — определенный повторяющийся фрагмент музыки, исполняемый на гитаре.

[3] Гармония — две или несколько нот, сыгранных одновременно.