Аккорд

Глава 19

PLVTINUM — STRESS ME OUT

Тиджей.

Сильный ветер качает ветви высоких пальм, обвивающих собой двухполосную дорогу, ведущую к жилому комплексу «Ривьера». Небо неспеша затягивается темными тучами, намекая на приближение дождя. А где-то вдалеке слышатся раскаты грома. В салоне моего автомобиля звучит PLVTINUM— STRESSMEOUT, пока я направляюсь к одной дьявольски сексуальной блондинке, чтобы сопроводить ее на хоккей.

О, не подумайте, это не свидание. Свидание будет позже.

Я что, похож на душевнобольного?

Что может быть хуже хоккея?

Я понимаю бейсбол, футбол. Даже гольф. Теннис.

Но хоккей?

Самая тупая игра в мире.

Стадо амбалов носятся по ледовой арене за какой-то маленькой черной шайбой, словно она спасет их от диареи, от которой они мучаются несколько периодов. Как иначе объяснить то, что хоккеисты летают по льду, словно их штырит?

Это все дело рук другой горячей блондинки. Эбби позвонила мне сегодня утром и попросила приехать на хоккейный матч «Лос-Анджелесских орлов».

Она точно хочет моей смерти.

Только представьте, как я ценю нашу дружбу, раз подписался на все это.

Ладно, раскусили, дело не только в просьбе Эбби. Здесь есть кое-что еще.

И под кое-что я подразумеваю свое недельное воздержание.

У меня не было секса семь дней.

Семь!

В Древней Греции число семь было связано с Аполлоном, сыном Зевса, у лиры которого было ровно семь струн. А в Христианстве семерку считают знаком гармонии.

Это все прекрасно, но меня большее интересует тот факт, что в человеческом теле семь отверстий. И я планирую изведать хотя бы парочку отверстий Джессики.

Не фукайте тут, гребаные праведники.

Желательно изведать их в ближайшие несколько минут, иначе я клянусь, что стану первым мужчиной, умершим от воздержания.

В понедельник после концерта одна симпатичная рыженькая предлагала мне отсосать, но мой член даже не шевельнулся. Видимо, теперь он работает лишь по паролю «Трахни меня», произнесенному Джессикой Шоу. Стоит мне закрыть глаза и вспомнить, как эта стерва произносит эту фразу, мой член сразу же встает.

Дерьмо! Я стер все ладони, пока дрочил целую неделю.

О, вы наверняка сейчас закатили глаза. Он не трахался всего неделю и ноет. Какой же он мерзкий.

Но вы просто не в курсе, как опасно воздержание. Во-первых, из-за долгого отсутствия секса ухудшается кровоснабжение, сужаются сосуды, что может привести к импотенции. Во-вторых, воздержание может привести к воспалению простаты. И в-третьих, отсутствие сексуальной жизни приводит к неврозу.

Теперь вы знаете, почему я такой нервный. Я как долбаный вулкан, который вот-вот начнет извергаться.

Мне хочется расплакаться. Я не шучу. Мой член стоит круглосуточно, нуждаясь в горячей Джессике, а вместо этого он получает лишь болезненную пульсацию.

Думаю, я умираю.

Жизнь вообще боль.

Больно даже от самой мысли, что я умру со стояком.

Пока я испытываю дьявольски сильную боль, дверь моей «Феррари» открывается, и на пассажирском сидении оказывается Джессика. Ее длинные волосы убраны в высокий хвост, за который я мысленно ее тяну, когда нагибаю ее над столом, на ее соблазнительных пухлых губах, которые отлично бы смотрелись вокруг моего члена, — блеск для губ, а длинные ресницы накрашены черной тушью, и я закрываю глаза, представляя, как они трепещут, когда она кончает.

Дьявол. Какая она сексуальная.

На ней светлые джинсы и короткий розовый топ, облегающий ее первоклассные сиськи. Смотрю в ложбинку между ними и тяжело сглатываю.

Кровь уже прилила к члену. И теперь мне хочется разрыдаться.

Дерьмо.

Она смотрит на меня своими большими глазами цвета океана и вскидывает бровь:

— Что, и никаких «Хэй, детка, у тебя такой голодный взгляд. Хочешь, накормлю тебя своим белковым завтраком?»?

Запрокидываю голову и смеюсь.

— Я такого никогда не говорил, — хрипло отвечаю я.

Она коротко смеется. Так сексуально.

Дьявол, мне нужно трахнуть ее.

— Джесс, я больше не могу.

— Ты о чем?

— Я должен трахнуть тебя.

Закатывает глаза.

— Тиджей, игра через двадцать минут.

— Я кончу за минуту.

— На твоем месте я бы никогда не говорила вслух о столь сомнительных достижениях.

— Детка, пожалуйста, — я подаюсь вперед, утыкаюсь носом ей в ключицу и жалобно стону. Как же я жалок. — Я не трахался неделю, Джесс. Мой член так болит, что есть вероятность, что его придется ампутировать.

Смеется.

— Ты кровожадная, — выдыхаю я и начинаю покрывать поцелуями ее шею. Бархатистая кожа покрывается мурашками, и я покусываю ее, облизываю и стону. — Детка.. я уже на грани. Еще секунда, и я получу диплом святого монаха и отправлюсь покорять Тибет.

Она отстраняется от меня. Улыбается. Смотрит на меня своими небесными глазами, в которых я тону с той самой секунды, что увидел их.

— Милый, позвони какой-нибудь своей фанатке.

Издаю громкий стон.

Она меня пытает.

Мстит за всех девушек, которых я трахнул и не перезвонил.

Ее точно послал с небес Иисус. Карает меня. Тыкает носом как пса, обмочившегося на коврике.

— Я не хочу никого другого. Как насчет минета?

— Я обязательно воспользуюсь твоим предложением, если у меня появится член.

Снова страдальчески стону.

— Детка, ты не можешь так со мной поступать.

— Морган, если ты не хочешь, чтобы Эбби подала на сегодняшний ужин твои яйца, то рекомендую найти у своего автомобиля педаль газа и поторопиться.

— Она не рискнет их резать, потому что они определенно взорвутся ко всем чертям из-за недельного воздержания и обрызгают ее белую кухню.

Джессика смеется, доводя меня до грани истерики. С каждой секундой без секса я превращаюсь в психопата.

— Я хочу тебя кое о чем попросить.

— Мой ответ нет.

— Это не связано с сексом.

Вскидывает бровь.

— Выкладывай.

— Когда я умру, я хочу, чтобы ты произнесла речь на моих похоронах и призналась всему миру, что я умер от взрыва сосудов в члене из-за тебя.

Она снова смеется. Звонко. Запрокинув голову назад.

А я.. я умираю.

Ловлю себя на мысли, что нахожу ее смех не просто сексуальным, а.. приятной музыкой для моих ушей. И эта мысль пугает меня сильнее, чем Пеннивайз[1], появившийся из ниоткуда.

Стояк уходит на второй план, а в голове лишь только осознание того, что я по уши в дерьме, если и в самом деле готов не трахаться столько, сколько она скажет.

***

Представьте себе, что вы попали на «Адскую кухню[2]» с Гордоном Рамзи[3], хотя даже замороженную пиццу с трудом можете разогреть без божьей помощи. И он орет на вас, как потерпевший, а вам хочется испариться.

Представили?

Вот у меня также, когда я сижу на хоккейном матче.

Мы сидим за скамейкой запасных. Мы — это я, Джессика, Лизи, Эбби, мой агент Моника и ее парень Рекс. Все пристально следят за тем, что происходит на льду, и периодически что-то кричат. Пока я сижу и считаю минуты до окончания этого извращения.

Чувствую себя каким-то тупым. Даже Лизи аплодирует, когда шайба попадает в ворота, а ей шесть.

Но я и в самом деле не понимаю, как это может нравиться.

Я едва успеваю головой вертеть по сторонам, чтобы успеть разглядеть эту шайбу размером с кулак младенца. Все, что я вижу перед собой, — как один амбал начинает бить другого. И это меня вообще не впечатляет. Если я захочу драк, то посмотрю UFC[4]. Хоккеисты постоянно врезаются друг в друга, зарабатывают какие-то штрафы, а фанаты на трибунах ахают и свистят. В глазах все рябит от разноцветных джерси, стремительно несущихся хер пойми куда. Клюшки постоянно улетают. Каждую секунду происходит какая-то смена. Единственный нормальный парень на льду — вратарь. Я хотя бы понимаю, что он делает.

В чем смысл этой игры?

Очевидно, — забросить шайбу в ворота. Но она такого маленького размера, что я вообще не понимаю, как понять, что она попала. Я ее даже не вижу!

Смотрю на табло — прошло всего одиннадцать минут. Я уверен на миллион процентов, что Джессика где-то достала камень времени из вселенной Марвел[5] и замедлила с его помощью временной поток.

Эта блондинка играет слишком грязно.

— Ты сегодня какой-то грустный, — раздается тоненький голос справа от меня.

Поворачиваюсь к проницательной зеленоглазой малышке и улыбаюсь:

— Твоя мама меня обижает.

— Правда? — изумленно вскидывает брови она.

Ее реплика звучит так громко, что Джессика поворачивается и с интересом наблюдает за нами. Я наклоняюсь ниже, чтобы Джесс не услышала, и тихо произношу:

— Если я расскажу тебе, ты же не решишь, что я ябеда?

Лизи смеется и отрицательно кивает головой.

— Я попросил твою маму о помощи, а она ответила мне отказом. Представляешь?

Она ахает, и я улыбаюсь.

— Боюсь, она разбила мне сердце.

Ой, вот только не нужно читать мне нотаций по поводу эксплуатации чужих детей.

— И поэтому ты грустишь?

Киваю.

— Знаешь, что помогает мне, когда я грущу?

— Что?

— Мороженое со вкусом печенек. Приходи ко мне сегодня, поедим вместе!

— С удовольствием, — усмехаюсь я.

А затем Лизи подается вперед и обнимает меня. А я теряюсь. Но затем обнимаю ее в ответ и смеюсь. Краем глаза замечаю удивленный взгляд Джессики, и победоносно улыбаюсь.

Вот я и окажусь этим вечером в твоей квартире, Джессика. И в тебе.

1:1, стерва.

[1] Пеннивайз — танцующий клоун, персонаж Стивена Кинга — ОНО.

[2] «Адская кухня» — телепередача.

[3] Гордон Рамзи — британский шеф-повар, ведущий телепередачи «Адская кухня».

[4] UFC— абсолютный бойцовский чемпионат.

[5] Камень времени из вселенной Марвел — один из шести камней бесконечности.