Аккорд

* * *

В половину двенадцатого самолет приземляется в Международном аэропорту Сан-Франциско. Когда я покидаю борт самолета, то оказываюсь под проливным дождем. Сильный ветер сносит практически все на своем пути, напоминая тайфун внутри меня. Быстро добегаю до здания терминала и вызываю такси.

Через двадцать минут автомобиль привозит меня к ночному клубу «Джорджия». Расплатившись с таксистом, я выхожу на улицу, вдыхая свежий воздух. Мои коленки трясутся, руки дрожат, а сердце стучит так рвано, словно подбирает нужный ему бит.

Моника сказала, что служебный вход находится слева от главного, так что я обхожу большое кирпичное здание с левой стороны и оказываюсь у черной железной двери с двумя охранниками по обеим сторонам от нее. Пишу менеджеру Тиджея, что я на месте, и жду.

Каждая секунда кажется вечностью.

Когда наконец дверь открывается, и из-за нее появляется кудрявая темноволосая девушка, я словно прирастаю к земле, не в силах пошевелиться. Она внимательно смотрит на меня, а затем вместо приветствия неожиданно произносит:

— Господи, да вы оба как два идиота. Заходи уже, концерт закончится с минуты на минуту.

Шумно выдыхаю и шагаю в сторону двери. Оказавшись в темном коридоре, начинаю судорожно хватать ртом воздух, потому что мне начинает казаться, что я в барокамере. Мелани ведет меня прямо, до конца коридора, и мы оказываемся закулисами сцены. И когда я вижу Моргана, весь мир вокруг перестает существовать.

Тиджей стоит на сцене в одних спортивных штанах черного цвета. Честно говоря, не думаю, что у него в гардеробе присутствуют вещи каких-либо других цветов. По его обнаженному торсу стекают капельки пота, мышцы напряжены, когда он заканчивает исполнять «Лед и пламя». А затем он проводит ладонью по своим взъерошенными темным волосам и произносит в микрофон:

— Я написал одну песню. Но она пока сырая. Я даже демо для нее не делал. Но мне хотелось бы спеть ее сейчас. Мне это нужно.

Публика встречает песню бурными овациями, пока гитарист начинает наигрывать мелодию. Тиджей начинает петь, и моя кожа покрывается мурашками от его прекрасного голоса. Он поет о том, что встретил девушку, которую полюбил, а теперь ему хочется ее ненавидеть. Хочется, но любовь сильнее.

Слезы ручьем стекают по моим слезам.

От счастья.

Он меня любит.

Знаю, вы снова скажете, что я овца. Ведь он поет, что ненавидит меня.

Но я слышу другое.

Тиджей поворачивается, и наши глаза встречаются. Вижу в его изумрудных глаза удивление, и меня начинает трясти. Я задыхаюсь. Мы пристально смотрим друг на друга, а затем он прощается с фанатами, которые вновь и вновь скандируют его имя, и быстрым шагом направляется ко мне. С каждым его шагом мое сердце больно ударяет по грудной клетке.

Когда он оказывается совсем близко, пульс начинает долбить по вискам. Тиджей сгребает меня в охапку, крепко прижимая к себе. Я утыкаюсь носом ему в шею, вдыхая любимый запах туалетной воды и кофе, и начинаю рыдать.

— Мне так жаль..

— Не сейчас, детка. Дьявол, просто помолчи.

Он целует меня в висок, а затем зарывается рукой в мои волосы и вдыхает их запах так же жадно, как секунду назад вдыхала его запах я.

— Я люблю тебя, — шепчу я.

Тиджей молчит, но я уверена, что он расслышал, потому что я чувствую, как быстро стучит его сердце. Оно бьется со скоростью стартующей гоночной машины, пока мое сердце стучит как в замедленной съемке.

Он по-прежнему молчит, и я чувствую, как умираю.

— Мне жаль. Мне так жаль, — шепчу я.

— О чем именно ты жалеешь? — хрипло интересуется он, не прекращая меня обнимать.

— Обо всем.

— И о том, что у нас есть Лизи?

— Нет.

— И я нет. Судьба дала нам второй шанс, Джесс. Я ни за что его не упущу.

Отстраняюсь и удивленно смотрю на него. Морган улыбается, обхватив мое лицо ладонями. Его зеленые глаза сияют, и он смотрит на меня так, словно я — его будущее.

— Я люблю тебя, — шепчет он, и я снова начинаю плакать.

— Даже.. даже после того, что я сделала?

— Всегда. Я буду любить тебя всегда, детка.

Тиджей зарывается ладонью в мои волосы и целует меня. Медленно пробует мои губы на вкус, пока я держусь за его плечи, пытаясь не упасть. Он обхватывает меня за талию и привлекает ближе к себе. Наклоняет голову и углубляет поцелуй. Мы одновременно стонем, когда наши языки касаются друг друга, и в одно мгновение поцелуй становится дьявольским. Мы будто запечатываем им клятву друг перед другом — быть вместе, несмотря ни на что, всегда.

И, кажется, я все-таки готова снова поверить в Иисуса.