История шрамов

5. Как я слишком много говорила об астрологии

Все выходные я решила отдать полностью изучению химии и географии. А еще — как он там сказал? — ах, да, расширению общего кругозора. Не знаю, зачем, но даже откопала у Кэрол какую-то популярную книгу польского автора, мутную, про средневековье вроде как, но я планировала хотя бы первую часть впоследствии дочитать до конца, чтобы было чем похвастаться перед Альком. Зачем?

По вечерам субботы я всегда совершала привычный моцион до супермаркета после выданных тетей карманных денег — за излюбленной газировкой и пачкой сигарет, которую после приходилось растягивать на неделю. Даже настроение у меня было приподнятым. Все никак не могла привыкнуть к наличию выходных в своей жизни и маленьких радостей, которыми можно эту жизнь наполнять.

— Эй, пацан, — окликнул меня кто-то уже на выходе, когда я завернула за угол, чтобы закурить. Этим кем-то оказался неприметный тип возле семейного минивэна.

Я сделала вид, что не расслышала.

— Ой, извини, не понял, что вы — девушка, — дяденька сделал шаг ко мне, расплываясь в улыбке. — Мадам, зажигалки или спичек не найдется?

Не хватало еще, чтобы он понял по моему поведению, что я несовершеннолетняя, и курю здесь просто постольку поскольку. Легче было дать ему прикурить, и смыться с глаз долой.

— Да, конечно, — расслабленно ответила я, стараясь не выдавать неуверенности, и шагнула к нему.

Внутри меня даже ничего не шевельнулось, предупреждающее об опасности. Меня не смутил ни общий подозрительный вид незнакомца, ни странный запах, что от него исходил, ни этот замызганный минивэн… Меня скорее напугало то, как в следующую секунду, когда я успела сделать буквально несколько шагов, что-то ужасающе-сильное дернуло меня назад, прямо за капюшон.

— А ты, похоже, к стоматологу записался, — знакомые рокочущие интонации я услышала уже тогда, когда мощная фигура Алька загородила все пространство передо мной.

— Я просто попросил прикурить, — громче, чем было нужно, взвопил незнакомец, явно рассчитывая на то, чтобы привлечь к этой сцене внимание посторонних.

— Ублюдок, я тебе говорил, что будет, если ещё раз тебя с несовершеннолетними за пиздежом даже простым поймаю.

До меня слабо доходило то, что вообще происходит. Альк вмешался слишком неожиданно и внезапно, и сперва их разговор с незнакомцем звучал совсем уж бессмысленно.

А потом, как-то в одну секунду, все начало резко проясняться. И от такого чересчур четко нахлынувшего понимания мне стало дурно.

Ну вот как? Как я могу так тупо вляпываться в подобное? С таким отсутствием чувства самосохранения я и до двадцати не доживу.

Описать все обуревающие меня чувства было бы сложно. Скажу лишь, что это было очень и очень тяжело. Мозги в такие моменты отрубаются напрочь, остаются лишь трясущиеся руки и черная пелена перед глазами.

— Пойдем, — не особо отдавая отчет своим действиям, я вцепилась в рукав Алька, словно он был сейчас моей единственной опорой, за которую можно было ухватиться и остаться стоять на ногах. — Давай уйдем. Пожалуйста.

Лишь бы не видеть рожу этого ублюдка, при воспоминании которой меня еще долгое время будет мутить и подташнивать. Как мы оказались возле той самой машины, которую я поцарапала накануне учебного года, я практически не помнила. Кажется, Альк дотащил, пока я немигающим взглядом смотрела куда-то под ноги.

— Всё, успокойся уже, — услышала наконец я ворчание парня, — Главное, что не случилось ничего.

Я искренне хотела бы в тот момент успокоиться, как он и сказал. Хотя бы для того, чтобы не ставить Алька в неловкое положение — а он явно не заслуживал видеть мои истерики, особенно после того, что сделал для меня. Мне потребовалась пару секунд, чтобы хоть немного прийти в себя — для этого я оперлась локтями об капот его машины и ненадолго опустила голову на руки, переводя дух.

И после этого все равно разразилась тем, что запоздало было попросту необходимо моему организму в качестве хоть какого-то выхода эмоций.

— Я вот не пойму, — уже на повышенных тонах, резко вскидывая голову, сказала я. — У меня что, на лице это написано? — эмоции захлестывали меня настолько, что я в это мгновение превратилась будто в итальянца, который рукоплещет во время разговора и ходит из стороны в сторону. — Мелкая тупая девка, которая не может дать отпор?! О, просто чудесно!

Не хватало хоть чего-нибудь, чтобы пнуть ногой или пихнуть рукой, поэтому я просто полурыча сжала руки в кулаки и продолжила:

— Тупой сукин сын! Чего пялитесь?! — обратилась я к мимо проходящей парочке, после чего развернулась к уезжающему с парковки минивэну, — Лучше вали отсюда подальше, пока я тебе голову чем-нибудь не проломила! — последнее я уже выдала, показывая ему вслед средние пальцы на обеих руках, но голос уже начинал предательски дрожать. — Какой же пиздец...

Увенчало мою яростную истерику то, что я наконец села на землю, облокотившись на бампер машины Алька, снова накрывая голову руками.

— Это никогда не кончится, — прорычала я себе уже в ладони, стараясь перевести дух. — Никогда не кончится…

Альк, все это время стойко пережидающий мою истерику, только теперь двинулся с места, чтобы присесть рядом со мной на корточки. От удивления я даже убрала руки от лица, так и не успев заплакать, как собиралась. И в ту же секунду почувствовала, как резким движением парень хватает меня за шкирку, заставляя встать на ноги.

— Сядь в машину и жди меня. Я сейчас, — вместе с этими словами он вложил тяжелую связку ключей с несколькими брелками мне в мои дрожащие пальцы.

Истерику будто рукой сняло. Тупо моргая, какое-то время я непонимающе и даже слегка не веря смотрела на ключи, что всучил мне Альк, а после — какое-то время глядела вслед его удаляющей в сторону супермаркета фигуре. Когда открывала машину и садилась на пассажирское сиденье спереди — продолжала моргать, все еще недоумевая от происходящего.

Думать о причинах поступков одноклассника совершенно не хотелось. Только вцепиться в эту возможность, как в единственную соломинку, что у меня сейчас была.

Когда я уже оказалась внутри, стоит сказать, меня это здорово отвлекло. Не зря говорят, что тачка отражает душу его владельца. Даже запах — ни единого намека на сигареты, только кожи и едва уловимых ноток мужского одеколона. Я даже не удержалась и провела пальцем по стертым отметинам на оплетке руля, словно стараясь запомнить как можно больше деталей. Прочитала надпись на коробке от диска — ну, точнее как, поняла, что мне этого не прочесть и не перевести, ведь название группы было, скорее всего, польским, раз язык был не английским. Трогать что-то еще я не стала, стараясь вести себя как мышка. Если первую минуту меня здорово порадовала возможность оказаться в машине Алька — черт знает, почему — то в следующую я уже начала чувствовать себя, словно не в своей тарелке.

Словно он вернется, передумает, и вышвырнет меня. Не может же меня постоянно так везти рядом с ним. Ведь до этого момента, все эпизоды, связанные с этим парнем — это чистая удача, которая обычно показывала мне задницу всю мою жизнь.

Но он вернулся, не передумал, не вышвырнул. Вместо этого, забрав ключи, бесцеремонно вручил мне жестяную банку из пакета:

— Пей. Большими глотками, сколько сможешь за раз.

С алкоголем у меня были сложные отношения. Хотя бы потому, что о такие смятые банки пива мне приходилось спотыкаться все детство, сколько себя помню — но это пока мама была жива. Потом железные банки сменились стеклянными бутылками из-под более крепких напитков, и все стало куда хуже. Не то чтобы я собиралась сейчас делать из этого какую-то драму, отнюдь — мысленно сказала себе, мол, какого черта? И решительно открыла пиво, что принес Альк.

— А этим закусишь, чтоб не хуевило, — с этими словами парень швырнул мне на колени только что открытую пачку каких-то разноцветных мармеладок и сам же выцепил из нее одну.

Кэрол, конечно, взбесится, наверное, и будет завтра весь день причитать, но напиться один раз, когда все мои ровесники напиваются регулярно на всякого рода вечеринках — это, я думаю, будет простительно. Правда, Альк погорячился, когда сказал "пить, сколько сможешь за раз", потому что в силу моей неопытности я смогла сделать лишь пару-тройку глотков.

— Наверное, тупо говорить после всего сделанного тобой простое "спасибо", но... Спасибо, — слегка севшим голосом сказала я, отчего-то избегая прямого зрительного контакта с парнем. Чтобы побороть это чувство неловкости, пришлось сделать еще пару глотков. Пиво было вкусным — а учитывая то, что я обожала газировку, это был, пожалуй, чуть ли не единственный вариант алкоголя, который я могла бы сейчас воспринять, почти не морщась. Наверное.

Кажется, только теперь, когда я исполнила все поручения парня, он решил тронуться с места.

— Забей, — от моей неловкой благодарности он мрачно отмахнулся.

Я же до сих пор находилась под впечатлением самых разных чувств. Наверное, самым сильным из них было неверие в то, что обо мне… Заботятся?

— Позвони родне, скажи, что будешь поздно. Чтоб и алкоголь выветрился, и душевно отпустило. Покажу тебе одно место здесь, где можно поорать и попинать окружение спокойно.

Мое неверие переросло в то, что сперва я так и смотрела на Алька, все еще не до конца понимая, что вообще происходит и зачем ему это нужно. Или лишь когда мы выехали за город, я смогла немного расслабиться, делая осторожные глотки из банки, стараясь ничего не пролить. Мармелад оказался жутко кислым, но я сама не заметила, как съела его весь.

Наверное, виной тому было быстрое опьянение, но в какой-то момент мне захотелось тупо захихикать от внезапно поднявшейся радости и легкости в душе. До этого в моей жизни был всего один человек, который решил позаботиться обо мне, когда я потеряла всякую надежду — это Кэрол, и в глубине души я была ей безумно благодарна за это, и выражала свою благодарность, как умела — уборкой, помощью со двором, готовкой, походами в магазин... ну и плохим поведением "только по вторникам", то бишь, реже, чем мне того хотелось, чтобы совсем ее не разочаровывать.

И второй — этот парень, которого я и отблагодарить ведь толком за его участие не могла. Даже денег заплатить за пиво у меня не было, хоть он и не просил. И это все мелочи по сравнению со временем, которое он тратил на меня.

К тому моменту, как машина остановилась в какой-то глуши, успело уже стемнеть — видимо, поэтому Альк не стал выключать фары. Яркий свет выцеплял очертания холма, на котором мы стояли, обрыв, начинающийся за ним, и желтую землю, усыпанную редкими пучками трав.

— Сзади в пакете ещё пиво есть, если хочешь, — нарушил тишину Альк, от чего я невольно вздрогнула — хреново, нервная система совсем ни к черту, — Только сладости не трогай, они сестре.

Как ни в чем не бывало, он откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Вот так просто?

— Можешь выйти и камни попинать. Но далеко не уходи. И под ноги смотри.

Обычно несуразно болтливый, сейчас мой язык совершенно отказывался меня слушаться, и, как бы я ни силилась, все еще пригвожденная к месту неловкостью из-за заботы этого парня, ничего сказать я так и не смогла. Зато, поджав губы, послушно открыла дверь машины, выбираясь наружу. Вечерняя прохлада заставила меня сделать в ту секунду и вовсе неслыханное — решительным движением я расстегнула толстовку, стянула ее и тоже оставила в машине, оставаясь в одной легкой майке.