История шрамов
![История шрамов](/uploads/covers/2023-06-13/istoriya-shramov-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Кая Север
- Жанр: Современные любовные романы
Читать книгу "История шрамов"
6. Как все ожидаемо пошло не так
После того вечера мне хотелось хоть как-то его отблагодарить. Но я совершенно не представляла, как. Любая моя инициатива могла бы быть воспринята Альком с присущим ему мрачным скептицизмом.
Однако, уже в понедельник, во время обеденной перемены, я снова решила помозолить ему глаза на виду у всех, плюхнувшись на стул прямо напротив него.
— У меня кое-что есть для тебя, — не церемонясь, я поставила перед ним пластиковую коробочку. — Уж не знаю, насколько это правда... Но тетка убеждала меня, что это самое что ни на есть польское печенье. Она в какой-то старой книге посмотрела рецепт. Мы его вместе приготовили. Надеюсь, тебе понравится.
Сперва Альк, как я и предполагала, подозрительно прищурился, но в следующую секунду, похоже, содержимое контейнера вызвало в нем любопытство, судя по тому, как резко он притянул его к себе и открыл.
— «Мазурка», — мурлыкнул он, сразу же отламывая кусок мягкого печенья и отправляя его в рот.
Он не просто не послал меня сразу, а даже прищурился, незримо улыбаясь уголками глаз — значит, я попала в точку. Стоит ли удивляться, что и у меня в ответ ощутимо повысилось настроение. Хоть что-то. Я для кого-то постаралась, а этот кто-то оценил плоды этих усилий.
Почти так, как это и должно быть у нормальных людей.
— Из сухофруктов только изюмом ограничились? — надменно проворчал Альк, продолжая набивать рот, вынудив меня этим разулыбаться еще сильнее.
— Ну тут уж прости, у нас нет традиционных польских рецептов, чтобы знать все тонкости, — усмехнулась я. — Только жалкие попытки повторить национальную кухню, да и вообще мы с Кэрол обе — так себе кулинары.
Мой словесный понос усугублялся еще и тем, что из-за воодушевления я говорила быстрее, чем обычно. И даже вперед подалась, и не могла усидеть на месте, выдавая свое нервное напряжение.
— Изюм и входит в стандартный рецепт. Просто обычно его либо разбавляют, либо заменяют другими сухофруктами, — продолжал ворчать Альк, тем не менее, не останавливаясь поглощать печенье.
— Главное, что тебе нравится, — все так же в лоб усмехнулась я.
Кажется, мы снова привлекали внимание окружающих больше, чем обычно. Единственное, что могло мне сейчас подпортить настроение. И то — слегка.
— Господи, как не обращать внимания на то, что на нас все пялятся? Тупые идиоты. Ну, что скажешь?
А Альк, судя по тому, что он только сейчас огляделся, похоже, и не замечал всеобщего внимания.
— Они просто ждут, когда я стол переверну или контейнер тебе на голову надену, — равнодушно пожал он плечами, после чего откинулся на спинку стула с самым расслабленным и благодушным видом. — Ну и что я должен за этот сюрприз с родины?
Да уж. Если все эти придурки вокруг думают, что Альк станет переворачивать стол или выкидывать что-то в таком духе, то сильно ошибаются. Публичные закидоны это больше по моей части. А этот парень вряд ли стал бы заниматься подобными глупостями.
— О, ты шутишь, что ли? Это я тебе должна носить такое печенье каждый день, за все то, что ты уже успел для меня сделать. Ты что, и вправду не понял, что это такой у меня дурацкий способ отблагодарить?
Я зеркально повторила движение парня, точно так же откидываясь назад, как и он.
— Ну ладно, — кажется, мой ответ несколько удивил Алька.
Переложив последние пару кусочков печенья на свой поднос, он вернул мне пустой контейнер.
— Спасибо, — от его скупой благодарности сердце внутри екнуло и торопливо забилось. Я забрала посудину и с улыбкой до ушей поднялась со стула, готовая чуть ли не вприпрыжку от непонятной радости в душе ускакать в кабинет следующего урока.
— Тебе спасибо, — усмехнулась я.
В конце концов, было за что. Тот случай с царапиной и жвачкой, потом тот проект по химии, и произошедшее на парковке... Альк оказался хорошим парнем, несмотря на то, каким психом казался с первого взгляда. Своеобразным, конечно… Но определенно хорошим.
***
Стоит отметить, дальнейшая школьная жизнь даже перестала казаться мне такой паршивой. Да, общаться мне было по-прежнему не с кем, но зато, как только у нас выдавался совместный урок, я могла сидеть с Альком. Уж не знаю, что он испытывал по этому поводу, но мне нравились эти кратковременные эпизоды спокойствия и доверия, что я испытывала сама. Я предполагала, что в его глазах выгляжу надоедливой тупицей, но пока я не портила жизнь — ему было лень поднять руку и прогнать назойливую муху в виде меня, что постоянно то и дело залетала в его пространство.
Даже отношения с Кэрол у нас наладились почти идеально. Она перестала плакать, я — все чаще проводила с ней время не только тогда, когда ей требовалась помощь. Я даже поверила в то, что и впрямь смогу измениться. Если уж стать не примерным подростком, то точно тем, кто заслуживает каждую отложенную сотню баксов в конверт "на колледж". Смешно, конечно — суммы в нем даже на машину не хватит, но тетка смеялась и постоянно говорила, что главное начать. В это я тоже постепенно начинала верить. Мол, главное начать. И плевать, сколько уже упущено.
К очередному из таких совместных уроков я даже успела подготовиться, потому и настроение у меня было отличное, да и впечатлить Алька тем, что я даже отрывок из повести могу выучить, как было задано, дорого стоило, как минимум, чтобы стереть с его лица одну из этих его самодовольных ухмылочек. Кто же знал, что именно в такой прекрасный день на урок пожалует сам директор... И что взгляд его упадет именно на меня.
— Мисс Боуман... Пройдите со мной.
Я нахмурилась, точно зная, что ничего не делала предосудительного в последние дни. Но с места поднялась, помня, что закатывать лишние сцены ни к чему. Уж лучше в самом кабинете один на один высказать все, что я думаю по этому поводу.
— И вещи свои захватите, — добавил директор, чем сильнее меня насторожил — выходит, разговор он планировал надолго, раз уж даже на этот урок я не вернусь?
— Что это значит? — почти одними губами прошептала я Альку, спешно запихивая учебник и тетрадь в рюкзак. — Совсем они там уже поехали…
— У тебя дома что-то случилось, — пробурчал Альк, явно недовольный тем, что я выдернула его из погружения в мысли, — Так что кто-то из родных, скорее всего, за тобой пришёл.
Сердце заколотилось от чувства неясной тревоги. Такого попросту не могло со мной произойти. Кто-то из родных? Зачем Кэрол понадобилось являться за мной в школу? Не было ничего, ничего, что могло этому поспособствовать. Мысли моментально начали биться изнутри о черепную коробку, а руки трястись, словно подсознание обо всем догадалось раньше, чем я сама. Или я зря паникую? Рассыпанные ручки из пенала невзначай лишь усилили эту самую панику. Еще и все смотрят, включая учителя... Пожалуй, последнее и вынудило меня спокойно, но при этом совершенно не помня, как, дойти до директора. И только после я встала, словно вкопаннная:
— Я не хочу.
— Пройдемте, мисс Боуман...
— Я не пойду! — уже на повышенных тонах, с невесть откуда взявшейся твердостью сказала я.
— Не устраивайте сцен, — уже строже сказал директор, чем окончательно сломил мое едва-едва зародившееся сопротивление, потому как после этой фразы я почувствовала себя очень и очень глупо.
Делая шаг за порог кабинета, я уже понимала, что не то чтобы что-то не так. Все сильно не так.
Уже в своем кабинете мистер Дрейк сообщил мне, что Кэрол лежит в больнице. Что-то с сердцем — оно у нее всегда барахлило. А еще — что органы опеки успели позвонить ближайшим родственникам. Дальше были разговоры про то, что я могу на сегодня отправляться домой и все в таком духе…
Я уже не слышала. Все словно потухло в один миг.
Потому что у меня был только один “ближайший” родственник.
***
POV Альк
Губу до сих пор безбожно саднило, как и разбитую скулу. Но хуже всего болели кулаки, одним из которых я как раз долбился в дверь дома девчонки.
Была глубокая ночь, так что неудивительно, что она долго не выходила. Но у меня внутри бушевала такая буря и злоба, что я знал, что не могу просто исчезнуть из её жизни, не высказав всё напоследок.
Было бы время, я бы обошёл дома всех, кому хотел начистить рожи, но рассвет вот-вот займётся, а мне надо уйти из города раньше него.
Между тем днём, когда её забрали прямо с урока, и этой ночью прошло около полуторам недель. Время перестало для меня существовать с тех пор, как меня посадили в изолятор.
Кто же виноват, что это мудачьё, задирающее меня, упало так неудачно на камень спиной, что ему напрочь перебило нерв. И теперь, в лучшем случае, он сможет самостоятельно пить из трубочки. И кто же виноват, что последней каплей стали упоминания как раз той истерики, которая случилась с ней на стоянке.
Моя вина лишь в том, что я не сдержался, что ударил этого пидора, когда он сказал, что я обломал девке секс с нормальным мужиком, который из неё сделал бы женщину.
Потом было много крови, ударов, чьи-то выбитые зубы, сломанная рука и сломанный позвоночник. Долгие нудные часы в изоляторе, где время угадывалось лишь по тику часов на руке надзирателя. А потом появился дед.
Он отчитывал меня часов пятнадцать без остановки, изматывая, казалось, каждую частичку моего тела бесконечными упражнениями. Пару раз в меня прилетало чем-то тяжёлым вроде книги, я уже не наблюдал за этим. И я бы стойко стерпел всё это, но итогом всему стала новость о том, что завтра я уезжаю в военную академию.
От осознания, что вся моя жизнь превратится в одну круглосуточную встречу с дедом, меня словно перемкнуло. В глазах потемнело.
Я и не заметил, как успел повалить его на землю. Пожалуй, в трезвом уме, я бы не сумел это сделать, ибо опыт дедовский в рукопашных боях был поболее моего. Но тут меня, казалось, не остановит даже отряд спецназа.
Отчего-то вспомнилось, что это именно он отослал сестру учиться в Польшу, хотя была возможность с его связями пристроить её где-нибудь в Америке. Вспомнились все вечера, когда мне приходилось допоздна засиживаться на улице, лишь бы не наткнуться на него.
Пару ударов прилетело и мне. Но мне хватило навыка и сил вырубить его, а после, быстро побросав первое попавшееся, как мне казалось тогда, самое необходимое, в сумку, уйти. Я и не подумал взять машину. Это всё равно, что нарисовать на себе одну огромную мишень.
В мысленную корзину отправились и кредитки родителей. Я лишь вытащил из кошелька матери наличку в тридцать долларов, зная, что она меня простит.
Я уже собирался двинуться прямо за город, импровизируя по ходу дела, как ноги меня сами понесли к дому девчонки.
Терять нечего.
Убедившись, что открыла мне именно она, я первым делом сплюнул ей под ноги кровавой слюной. С момента побега я не переставал покусывать щёку изнутри, раз за разом разрывая её в кровь.
— Вот что я думаю о помощи таким, как ты. Жалкие дуры, которые только и умеют ныть и жалеть себя, вместо того, чтобы встать со своих ебучих колен и бороться. А других выставляют виноватыми лишь потому, что им оказалось не похуй, что они захотели помочь и защитить. И огребли за это. И ты, и жалость к тебе, и всё остальное – идите нахуй. Надеюсь, больше никогда не увидимся, -- последнее я прорычал особенно злобно, ударяя уже по косяку двери кулаком и разворачиваясь, чтобы уйти.