История шрамов

14. Как я затеяла самую тщательную уборку в своей жизни

После вчерашнего неудавшегося поцелуя хотелось просто дать себе самой пощечину и послать куда подальше. А еще сильнее я нуждалась в том, чтобы это сделал Альк. Разложил, как обычно все по полочкам, разваливая в пух и прах все мои переживания.

Сказал бы, что я дура, и что все нормально. Мол, забыли и отпустили. Просто едем дальше. Все как обычно.

Вместо этого, когда рано утром он уехал искать работу, я повторяла себе это весь день сама. Пыталась отвлечь себя всеми доступными способами. Уборкой — постаравшись сделать все так, чтобы дом выглядел таким же нетронутым, как и когда мы сюда заявились; принятием ванны и исследованием всех баночек и косметических средств, что там были; просмотром дисков на видеоплеере — коллекция фильмов здесь была просто потрясной; в общем, старалась себя занять, не выходить из дома, и дожидаться возвращения Алька. Все, как он мне и сказал.

Под вечер я услышала странный щелчок, словно бы где-то внизу открывалась дверь, потому я сразу осторожно спустилась — предположив, что вернулась прислуга. На этот случай у нас был приготовлен план отхода — потому я и старалась держать все в чистоте и нетронутым, но несколько раз аккуратно обойдя весь этаж, я никого не обнаружила. Солнце уже давно село, и я взглянула на часы: по моим подсчетам, Альк должен был вернуться совсем скоро.

Мы с ним так и не поговорили. И я не знала, что ему сказать, когда мы снова окажемся наедине. Вести себя так, словно и не было той моей неловкой попытки его поцеловать? Не уверена, что смогу. Так же, как не смогу игнорировать свои неловкие чувства к нему. Боже, Ванда, ну ты и дура... Выброси это из головы. И сосредоточься на более важных вещах.

Я погасила свет, так ничего и не обнаружив на нижнем этаже — к вечеру не было необходимости лишний раз привлекать внимание, а на верхнем я предусмотрительно задвинула все шторы. От скуки я решила даже проверить местный гардероб — все равно нужно было взять с собой в дорогу сменные вещи, и лучше заранее позаботиться о теплой одежде. Подобрала пару свитеров и кофт с длинным рукавом для Алька — было сложно, потому как хозяин явно был ниже его ростом и куда более субтильным... С женской одеждой было сложнее, потому как весь женский гардероб состоял из одних купальных бикини, на что в моей голове сразу загоралось однозначное, подсвеченное красным "нет".

Когда я снова услышала неясный шорох, мне уже стало не до шуток. Может, я забыла закрыть где-то окна? Или здесь водились животные? Кошка какая или…

Додумать я не успела. Потому как, возвращаясь с ворохом одежды в комнату, я услышала знакомый хриплый голос из-за угла:

— Ванесса, ты и впрямь здесь одна?

В первое мгновение я замерла, будучи не в силах пошевелиться от ужаса. В следующее — решила, что все это галлюцинации, рожденные моим воспаленным разумом. Ведь он меня столько раз уже подводил… "Беги", — подстегнуло меня что-то изнутри, перечеркивая любые попытки самой себе объяснить происходящее.

Я бросилась наутек вниз по лестнице, совершенно не разбирая дороги и не оглядываясь, надеясь успеть миновать угрозу, что притаилась в коридоре. Напрасно. Когда стальные тиски мужских рук сомкнулись на моей правой руке, я тут же завизжала, стараясь вырваться.

Даже если это галлюцинации, я должна свалить, несмотря ни на что. Я больше не буду послушной, молчаливой жертвой. Я буду кричать, бить, визжать и царапаться, но я смогу уйти.

Стоило мне повернуть наконец голову и увидеть знакомое лицо, я поняла, что все это взаправду. Сил на то, чтобы вырвать руку, не хватило. Даррен втащил меня обратно вверх по лестнице, словно ему вообще это ничего не стоило.

Нет. Нет-нет-нет.

— Думала снова сбежать от меня? — все, что он говорил в эту секунду, доносилось до меня с трудом.

Если бы не первобытный ужас, что я испытывала перед этим человеком и его безумием, я бы, возможно, предпринимала более активные попытки высвободиться из его хватки. Впрочем, это все равно было бы безрезультатно. Но все, на что меня хватало — инстинктивно прикрывать голову, когда он наносил удары.

Я знала, из-за чего он злился. Знала, что в эту секунду в его голове. И потому мне и было так страшно. Одно дело — наткнуться на маньяка, совсем другое — на психопата, совершенно не отдающего отчет своим действиям. Считающего, что он абсолютно прав.

— Эй, ублюдок, — послышался еще один голос. — Противника по размерам найти не хочешь?

Когда в следующее мгновение Даррен внезапно отпустил меня, я даже не поверила тому, что произошло.

— Ванесса, кто это? — вопрос, заданный столь спокойно, заставил меня замереть и вскинуть голову.

Отчего-то появление Алька нисколько не принесло облегчения, скорее наоборот. Я снова была уверена в том, что Даррен его убьет. И когда этот психованный ублюдок одним быстрым, почти невидимым движением раскрыл карманный нож, необъяснимым образом оказавшийся у него в руке, я завизжала снова — на этот раз от отчаяния.

— Нет!..

— Ванесса, ты успела завести хахаля?

Даррен сделал шаг по направлению к Альку, и я бросилась на него, пытаясь остановить.

— Не трогай его!

Еще один мощный, слишком быстрый удар, для того чтобы можно было попытаться увернуться — как назло той рукой, в которой он сжимал нож — и вот в следующее мгновение я уже не могла пошевелиться от боли, потому что бил Даррен всегда по лицу и наотмашь. Инстинктивно закрыв лицо руками, я почувствовала под ладонями кровь.

Все, что я успела разглядеть после — как Даррен кидается с ножом в сторону Алька, и в следующую же секунду того начинает заливать кровь после внезапного удара.

Все пропало.

Из-за меня Альк погиб. А я ничего не смогла сделать, чтобы этому помешать.

Зажмурившись и уже не находя в себе сил даже чтобы кричать, не то чтобы попытаться спастись, я зачем-то начала считать грохот от ударов. Вздрогнула, когда один раздался совсем рядом — от которого буквально сотряслись все стены в доме. Еще один — сотрясающий пол. И еще — много ударов, уже глухих, страшных, становящихся ритмичными… Одинаковых.

Открыв глаза и подняв наконец голову, я попыталась понять, что происходит. В следующее же мгновение сама не заметила, как с облегчением, судорожно выдохнула. Альк был жив — а Даррен, будучи прижатым им к полу, под его ударами уже не шевелился. Нож лежал в стороне.

Еще секунда — и я поняла, что Альк не собирается останавливаться.

Он продолжал наносить ему удар за ударом.

Быть может, будь у меня чуть больше чувства самосохранения или ума, я не стала бы лезть ему под руку, но ни того, ни другого у меня не было в достатке, поэтому я осторожно подобралась к парню и тронула его за плечо, а когда это не помогло, стараясь не смотреть на кровавое месиво, оставшееся от головы отчима, постаралась перехватить Алька за запястья. Это помогло — по крайней мере, он замер, а я ощутила, как дрожат его окровавленные руки.

Самое время было поддаться давно рвущейся из меня истерике.

— Он... — говорить получалось с трудом, потому что из груди уже поднимались запоздалые рыдания. — Он пробрался сюда... Я ничего…

Альк, сползая с Даррена, перехватил мои руки и дернул меня, привлекая к себе.

— …Не могла сделать, — продолжала глухо всхлипывать я. — Как он вообще... Нас нашел…

Чем больше я говорила, тем сильнее парень сжимал меня в объятиях.

Как ни странно, это помогло мне успокоиться достаточно быстро. Настолько, насколько вообще было реально успокоиться в данной ситуации. Организм запоздало реагировал, взрываясь точечно болью во всех местах, куда приходились удары Даррена; по подбородку все еще текла кровь — но все это не шло ни в какое сравнение с влажными пятнами, которые я чувствовала своим телом, пока прижималась к Альку. Он был ранен. Я сама видела.

Соберись, Ванда. Не время предаваться запоздалой панике и слезам. Нужно как-то разбираться с тем, что случилось.

Разумеется, мне понадобилось время на то, чтобы опасливо оглянуться через плечо на тело отчима — и понять, что это именно теперь "тело". К этому моменту Альк сам разжал объятия, и по его лицу было заметно, что он пытается переварить произошедшее. Слезая с него, я дрожащими пальцами проверила пульс отчима — и на мгновение замерла, чтобы запечатлить в голове противоестественное зрелище его изуродованного лица.

Внутри не екнуло совершенно ничего. Ни жалость, ни страх.

Мы его убили.

Осознание этого факта подействовало, словно ушат холодной воды на голову. Я снова развернулась и приблизилась к Альку, все это время сидевшему у стены и смотрящему в одну точку. И теперь вела себя противоестественно-собранно:

— Это нужно снять, — тихо сказала я, подцепляя нижний край его насквозь пропитавшейся кровью футболки. — И отправить тебя в душ. Встать сможешь?

Нужно будет избавиться от нашей одежды. Вымыть здесь все... И куда-то деть тело вместе с его тачкой. Словно мало нам было проблем, так еще и это...

Альк ответил не сразу.

— Надо убрать его отсюда. В машину. А машину с обрыва, — говорил он отрывисто и хрипло, было слышно, что слова даются ему с трудом.

Такое произносить любому было бы тяжело. Боже, что с нами теперь будет…

— Я займусь телом, а ты уборкой здесь. Идёт? Раны потом. Сейчас не до них, — с этими словами Альк, держась за стену, поднялся на ноги.

Мне не нужно было повторять дважды, особенно, когда Альк брал руководство нашими действиями на себя. Стаскивать окровавленный труп со второго этажа было тем еще удовольствием, но одно радовало — Даррен припарковался совсем рядом с домом, и тоже — на заднем дворе. Ключи обнаружились в его кармане.

Вокруг не было ни души.

Если бы не Альк, сколько бы я ни кричала, никто бы не пришел на помощь. А теперь, по всему, выходило, что никто и не слышал, что в этой глуши произошло убийство.

Все складывалось как-то слишком гладко.

Когда я вернулась в дом, даже средства для уборки нашлись почти сразу же. А оттирание всех поверхностей от крови — оказалось лучшим занятием для того, чтобы отвлечься от общего ощущения невероятного пиздеца.

Не знаю, сколько раз я прошлась по каждой ступеньке тряпкой. Как лихорадочно высматривала каждую каплю крови на втором этаже. Как отмывала раковину, в которую приходилось сливать воду.

Все это время я повторяла себе, что это не сойдет нам с рук. Что я обязательно пропущу какую-то мелочь, и тогда нас отыщут. Или я не могла до сих пор поверить в то, что мне больше нечего бояться? И подсознанию нужно было бояться хоть чего-нибудь?

Внутри по-прежнему была какая-то странная пустота. Чувства вины, запоздалого страха, даже радости — не было ничего. Точно так же я себя чувствовала, когда Кэрол забрала меня от Даррена впервые. Полное опустошение.

Когда Альк вернулся, я не решалась спрашивать у него, как все прошло. Но уже была наготове с ножницами, бинтом и аптечкой.

— Альк, мне нужно заняться твоей раной, — тихо произнесла я.

Он не реагировал. Мне пришлось самой потянуть его за собой и усадить на стул. Взять ножницы и осторожно разрезать футболку. Когда я увидела рану на плече парня, не без труда отлепив от нее ткань, то даже закусила губу, чтобы не выдать невольным звуком свое отчаяние. Если бы я видела, с какими повреждениями Альк собирается заняться избавлением от трупа — точно бы попыталась с ним поспорить... Но делать было уже нечего.