Развод. Цена нелюбви

Глава 16

«Уехал к проституткам и наркоманам. Там безопаснее»

Такую записку я нашла, вернувшись домой. Точнее не домой. Я совсем запуталась. Абсолютно. Обвалилась на стул, так и не выпустив из руки идиотскую авоську, в которой приволокла… Господи, я же пошла в магазин за капустой и свеклой. А купила…

Вытащила из сетчатой торбы огромные розовые трусы в ромашку и захохотала, всхлипывая и подвывая.

– Не будет, значит, борща сегодня, прошептала я, чувствуя, что у меня ни на что нет сил.

С трудом дошла до выделенной мне радушным хозяином, спальни, свалилась в кровать, прямо в одежде и вырубилась, прижав к груди чертовы панталоны. Снился мне от чего-то волк из «Ну, погоди» в трусах в ромашку. Я была в своем сне несчастным зайчишкой.

Глаза открыла, уже когда за окном стало темно настолько, что можно было снова ложиться спать. Прислушалась. Из кухни неслось лязганье, словно кто-то устроил там рыцарский турнир и сейчас истово рубился на мечах.

Пахло в квартире так, что у меня закружилась голова. Я на цыпочках засеменила на запах.

Северцев что-то остервенело рубил на разделочной доске. Голый торс, спортивные штаны на узких бедрах, кокетливый фартучек. Я залюбовалась его плавными хищными движениями. Он словно почувствовал мое присутствие. Увидеть меня, замершую у кухонного косяка, не смог бы при всем желании. Зато я рассмотрела шрам на его плече, уродливый и страшный. И татуировку на ключице.

– Давно стоишь? – поинтересовался Аркадий.

– Достаточно давно,– сказала я честно.

– И как я тебе?

– Готовящий мужчина – это сексуально.

– А голодный мужчина, это как? Я между прочим на борщ рассчитывал.

– Прости, я … Но у меня есть для тебя подарок.

– О, мы на ты? Это после твоих домогательств?

– Нет, это после твоего шампуня,– парирую я.– Что готовишь?

–Сначала подарок,– фыркнул Северцев, отложил свой тесак, к которому прилипли кусочки сырой капусты и скрестил руки на груди, украшенной фартучными рюшами.– Ты же обещала, Ирина Игоревна Майорова.

– Что? – я вздрагиваю. Эту фамилию я не слышала очень давно. И надеялась, что и не услышу никогда.

– Ну, это же твоя девичья фамилия? – щурится капитан.

– Нет, я Колесникова,– выдыхаю я девичью фамилию матери, которую взяла по собственному желанию, когда получала первый паспорт. Надо же. Он удивлен что ли? Не все смог разнюхать, или не успел.– Что-то горит вроде.

– Твою мать. Пампушки,– рыкнув, Северцев бросается к плите.– Одни от тебя убытки, Апельсинка. Ну чего стоишь. Чеснок почисти что ли. И вон там ступка.

– Ступка?

– Ну да, не ступа. Не то, в чем ты летаешь. Ступка. Туда брось чеснок сало и разотри.

– Может на терке натереть?

– Ты охальница и еретичка. Чеснок для борща на терке? Да я тебя… Ты и вправду ведьма.

Слишком близко он подходит снова, теперь со спины. Что за моду взял? Я судорожно кидаю в ступку дольки чеснока и кусочки сырого сала, начинаю колотить пестиком, в надежде, что этот ненормальный испугается, что я его пришибу тяжелой толкушкой.

– Надо вот так, Апельсинка, – я в его власти, прижимается к моей спине, захватывает мои руки своими, движения мнущие. Растирающие. Воздух пахнет всеми оттенками вкусов и цветов существующих в мире. Но ведь не бывает так. Так, наверняка, пахнет запретный плод.

– Подарок,– выворачиваюсь из удушающего захвата искусителя.– Я обещала подарок.

Выравниваю дыхание, привалившись спиной к шершавой стене прихожей. Я погублю его, а он меня. Половцевы не бросают слов на ветер. Нужно просто разрубить этот гордиев узел. Стать стервозной сукой, без морали, гордости и себя и вернуться в семью. Это очень просто. И все будут счастливы. Мама здорова. У моего ребенка будет все, о чем только можно мечтать. А Северцев… Он получит наконец майора, и наконец то обретет желанное спокойствие. А я буду знать, что у моего спасителя все отлично. Что он жив, здоров. Черт, да что мне до него? Обмираю от того, как думаю об этом почти незнакомом мне мужчине. Страшно и неуместно. Не нужно и абсолютно бесперспективно.

– Вот,– через десять минут я вваливаюсь в кухню.– Это вам.

– Это что? – приподняв бровь, Северцев смотрит на подношение.– Ты клялась, что не будешь мне покупать трусы.

– Это прощальный подарок. Я возвращаюсь к мужу,– с трудом проталкиваю слова сквозь пересохшие связки.– А в них вы будете похожи на волка из «Ну, погоди». Ваши проститутки будут в восторге, я думаю. И наркоманы тоже.

– Неожиданно,– он что расстроен? Да нет, я желаемое за действительное выдаю. Выхватывает из моей руки подарок.– Я померю. И будем есть.

– А у вас водки нет? – черт, я еще и в синюю бездну начинаю валиться. Что стало с моей размеренной жизнью? Хотя, неудовлетворенные жизнью стервозные тетки, чаще всего заливают горе. Так что надо привыкать к новой реальности.

– Да, детка, ты все таки та, кто ты есть. Апельсинка, трусы бомба. Снимать не буду, пока не истлеют.

– Вы что, прямо тут будете их мерить?

Он уходит, хмыкнув как злой огр. А я семеню к исходящей паром кастрюле, в которой весело пузыриться рубиновый борщ.

Ну, как я тебе? – черт, подскакиваю от неожиданности. Он что, решил мне показать товар лицом.

– Я не думала, что будет демонстрация,– икаю я. Северцев в трусах по колено, бутылкой водки и двумя крохотными рюмочками смотрится брутально и в то же время очень комично. Прыскаю смехом. Боже, боже, боже. Он просто… Он…

– Прошу, мадам, борщ готов. Или ты прямо сегодня к своему извращуге поедешь? Даже водки не попьешь? Или может тебе девочкиного коньячку?

– До утра у меня есть время,– вымученно улыбаюсь, пытаясь не смотреть на страшного серого волка, который может меня сожрать.