Развод. Цена нелюбви

Глава 17

Алексей Николаевич смотрел на женщину, лежащую в его кровати и ощущал глухое раздражение. Совсем не то что обычно. И абсолютно не то, что ему хотелось бы сейчас чувствовать. Она почти не изменилась внешне со временем, даже лучше стала, как выдержанное вино. Привык он к ней, или действительно чувствовал что-то большее, чем обычную гордость за то, что он все таки отнял ее у… Но вот внутри эта чертова баба изменилась. И ему это не нравилось. А скорее всего она такой и была. Единственная, кого не смогли прочесть ни он, ни Майоров.

– Что смотришь, Леша? –ухмыльнулась Лидия.– Не нравлюсь? Поди тут нашел кого-нибудь, пока я вынужденно просиживала свой немолодой зад в чертовой клинике? Посвежее, понаряднее. А, Половцев?

Она вроде шутила, но в тоне любовницы Половцев услышал угрозу. Может показалось, но обычно он никогда не ошибался.

– А ты ни разу не подумала о том, что отдала дочь за мерзавца? – хмыкнул он, поднялся с постели и пошел к барному столику. Выпить захотелось нещадно.

– Твой сын такой же как ты, Леша,– ударил в спину насмешливый голос.– Точная копия, ну может слегка модифицированная кровью дурочки Жанки. Усовершенствованная, так сказать. Более совершенная модель подонка. Мне тоже плесни на пол пальца и добавь лимон. И ты ведь знаешь, что Иришка просто вынужденная жертва. Папаша ее из огромной любви, сделал свою дочь разменной монеткой в игре. Она будет счастливой и богатой. Леша. Я все для этого делала целую свою жизнь.

– Ты не ответила на мой вопрос,– оскалился Половцев, превращаясь в того, кем он являлся на самом деле. Но ее не напугал. Увидел смешливые искры в глазах жены того, кто его уничтожит совсем скоро. Бывшей жены. Его трофея, вырванного с кровью. Его победы.

– Моя дочь очень умная девочка. Она умеет расставлять верные приоритеты. И еще, Половцев, Иришка любит твоего сына. А мы, если любим, идем до конца. Ты же знаешь. И расслабься. Все идет почти как надо.

О, да. Он знал. Лучше чем кто либо. И делапла она всю жизнь все для себя.

–Идеально,– улыбнулась Лидия, сделав глоток.– Ты знаешь мои вкусы лучше всех. И меня всю…

– Ты ведь понимаешь, Лида, что если у нас не получится, то мы всего лишимся.

– Я нет, котик мой. Риша не позволит матери нищенствовать. Я наелась бедности, когда ты Игоря подставил, Иришка помнит все, хоть и малышкой была. Пожалуюсь моей девочке, поплачусь. Она простит больную мать и поймет. А вот вы с сыном… И потеря вами концерна, который изначально не принадлежит тебе, поверь, покажется вам просто игрой в песочнице. Игорь умный, хитрый и опасный противник. Деньги в сравнении с жизнью и свободой просто фантики, дорогой.

– Тебе он тоже не принадлежит.

– Это факт. Но ты же решил не сообщать своему отпрыску… А, впрочем, это уже не важно.

Половцев искусственно улыбнулся. Расслабиться не получилось. Слишком многое стояло сейчас на кону. И зависело все от маленькой рыжей девки, которая на мать совсем не походила ни внешне, ни что самое главное внутренне. В Рише не было гнили и притворства. Зато было до черта тупой гордости и упрямства. Вся в отца. И еще этот мент…

– И мента этого ее нейтрализуйте,– поморщилась женщина, лежащая в кровати, будто прочтя его мысли.

– Витя обещал Рише, что его не тронут, если она вернется домой. Это основная причина ее согласия.

– Ты прям у нас самый честный на свете. Может и Игорьку жизнь сохранишь? Не дури, Леша, – хихикнула Лидия.– Иди ко мне, Половцев. А то скоро вернется наша принцесса крови, владелица алмазных копей. Мне снова придется начать умирать в ожидании внука. А я еще не насытилась тобой. Я скучала.

*****

Часы тыкают в пространстве с таким грохотом, что кажется у меня в голове взрываются петарды. Весело, задорно, по-новогоднему. Я открыла глаза, уставилась в незнакомый мне потолок и …

– Умоляю, кто бы ты ни была, не шевелись. Просто полежи молча,– раздался справа от меня шелестящий хрип.

Молча? Я открыла рот, чтобы заорать, но не смогла ни звука выдавить из пересохшей до состояния наждака, глотки. Сипя, как синий кит выброшенный на берег, свалилась с чужой кровати прямо на пол, запнувшись о смятую простыню. Боль в коленях слегка меня привела в чувство. О боже… Господи… Я что… ?

– Почему я в твоих трусах? – опа, голос прорезался. Выглядела я сейчас как Пятачок из советского мультика, в натянутых на мои небогатые перси, на манер кокетливого комбинезончика, розово-цветочных семейках. Вцепилась в резинку. Боясь, что красотища не удержится на моей груди и я … Подождите, если я в трусах Северцева, то он…

– Апельсинка, ты прекрасна,– вымученно простонал проклятый мерзавец.– Так меня еще никто не спаивал. Заводная апельсинка.

– Скажи мне, пожалуйста, что у нас с тобой ничего не было,– всхлипнула я.– Ты ведь не воспользовался моим беззащитным состоянием?

– Беззащитным? – как-то странно хмыкнул Северцев, резко сел в кровати. Господи, слава богу, он в моих лосинах кислотных, а сверху на них натянуты… Это что? Это что? Это… Шикарная пара Пятачок и Супермен.

– Так не было ничего же?

– Конечно не было. Слава мне, благочестивому рыцарю, не пользующемуся тем, что пьяно плачет и само плывет в… на… не важно.

– В смысле? – выгнула я бровь, которая тут же превратилась в огромный болючий штырь, вошедший мне в глаз адской мигренью.

– Вы желали мстить, Ирина Игоревна. Плакали в тарелку с борщом, рвали кровожадно пампушки и ненавидели меня истово и трагично, за то, что я не сдавал своих целомудренных бастионов.

– Простите. Господи. Я ведь совсем… Я не умею пить. Точнее, я не пью обычно ничего, кроме вина там. Кисель люблю, компот, воду минеральную.

– Ага, я вчера заметил,– снова хмыкнул издевательски этот нахал. Мне захотелось провалиться под паркет.

– Как на мне оказались ваши трусы? Я что? Я вас…

– Пыталась принудить к совершению полового акта посредством силы и мошеннических угроз, говоря казенным языком.

Господи, я сейчас умру. От стыда, от головной боли и от… От…

– Простите меня. Я уйду сейчас. Приду немного в себя, и… Аркадий, я не знаю, что на меня нашло.

– Слушай, ты ведь не хочешь уходить? – в его голосе больше нет насмешки. Только усталость, присыпанная песком. И голова у меня начинает кружиться совсем не от похмелья. А ему идут эти чертовы лосины, обтягивающие узкие бедра и … и… Я не протрезвела еще, похоже.

– Я не могу жить в нищете. Да, я богатая, зажавшаяся стерва, без морали и принципов,– черт, я ведь говорю не то, о чем сейчас думаю. Но не рассказывать же великану, что мой уход избавит его от огромных проблем. Половцевы не бросают на ветер ни одного слова. Но и обещания свои выполняют всегда. Северцев получит новое звание, поднимется по служебной лестнице и думать забудет обо мне уже через неделю. А я? Кто я ему. Эпизод в его богатой событиями жизни. Оборзевшая тетка, бегущая от проблем.

– Ты ведь сейчас врешь, Ирка. Чем тебя так напугали твои подонки сродственнички? – он щурится, заглядывает мне прямо в душу.

– Северянин. Это бессмысленный разговор.

– Тогда снимай мои трусы,– рычит нахал. С чего я вдруг поплыла? Решила, дура, что этот злобный ядовитый варан, герой романа? Обычный яйценосец, у которого что в голове что в… Лосинах.

– Ты что задумал? – шиплю, как кошка, глядя на махину, приближающуюся ко мне.

– Отобрать мой подарок.

– Только тронь меня, я тебя… Я …

– Была охота. Ты не в моем вкусе. Даже с спьяну не позарился на твои хилые мощи. А трусы мне дороги, как память,– скалится Северцев. Он скалится, а у меня внизу живота зреет что-то разрушительно-убийственное. – У тебя же нет принципов и морали, Апельсинка.

– А у вас? – шепчу я.

– У меня есть,– его сиплый шепот сводит меня с ума. Точно. Я схожу с ума. Наверное поэтому выпускаю из пальцев чертову резинку как раз в тот момент, когда этот коварный искуситель подхватывает меня на руки. Мерзкие трусы падают на пол, как последний оплот добродетели.

– Слушай, впервые передо мной женщина из трусов выпрыгивает,– хрипит он, обжигает мою ключицу, словно клеймом каленым.– Ир, если ты снова решила мстить… Учти, мои принципы сейчас балансируют на самом краю падения.

– Дурак, – мой шепот тонет в его стоне. – Ты чего? Я же не в твоем вкусе.

– Чертовы лосины, слишком тесные.