Развод. Цена нелюбви

Глава 40

Северцев почти бежал по больничному коридору. Его гнал даже не страх, а лютый, сжирающий душу ужас.

– Кто там? – прорычал, борясь с желанием растерзать стоящих возле двери Апельсинки дюжих молодчиков, которых приставил Майоров.

– Медичка зашла,– отрапортовал один из охранников.

– Давно?

– Три минуты и сорок пять секунд. Бабу досмотрели. Чистая.

Северцев толкнул дверь, выдернул из кобуры пистолет. Женщина склонилась к лежащей в кровати Апельсинке, и у него помутилось в мозгу от яростного желания защитить свою женщину. Нет, он так просто не откажется от счастья. Майоров прав, повел он себя в прошлый раз, как слюнявый идиот. Она – его жизнь.

– А ну отойди от нее, сука,– прохрипел капитан, щелкнул предохранителем и навел оружие на женщину в медицинском костюме.– Шприц на тумбу, руки в гору. Маску с морды сними. И без глупостей.

– Северцев, ты совсем офонарел? Ты что себе позволяешь?– голос Иришки зазвенел, отрезвил, заставил мыслить не инстинктами. Женщина медик испуганно исполнила все его приказы. Аркадий увидел испуганные глаза, глядящие на пистолет в его руке и опустил оружие.– Мало того, что ты предатель, так еще и диверсант. Оставь в покое меня и моего ребенка. Не нужны, навязываться не станем.

– Слушай, ты просто копия папули своего,– поморщился Северцев, глядя, как женщина медик испуганно пятится к двери.– Слышишь только себя и свои обиды. Сделала вывод, приняла за аксиому. Ира, я жизнь готов отдать за тебя… За вас… Нас трое теперь. НАС. А теперь одевайся, у нас мало времени.

Он бросил на пол сумку с какой-то дурацкой одеждой, которую смог купить в ближайшем магазине.

– Я никуда с тобой не поеду. Здесь мой ребенок в безопасности. И охрана…

– Наш. Наш ребенок, Ира. И в этот раз я не позволю случиться беде,– устало выдохнул Аркадий, глядя прямо в мечущие молнии любимые глаза.– Ты права, я трус и идиот. Но я до одури люблю тебя.

– Ты что-то недоговариваешь? Северянин,– ее губы, чуть припухшие, потрескавшиеся. Маленькая сильная женщина. Его женщина. Северцеву показалось, что весь воздух из палаты исчез.

– Все будет хорошо, Ирка. Просто доверься мне,– прошептал он, вытягивая из больничной кровати легкое женское тело. Она не сопротивлялась, просто напряглась, словно струна, пока он натягивал на ее стройные ноги дурацкие шерстяные гамаши.

– Я похожа на матрешку. Северцев, понятие моды тебе не знакомо,– хихикнула его Иришка, но взгляд ее все еще остался настороженным. Он ее обидел, и давно проклял себя за это.

– Моей задачей было одеть тебя тепло,– фыркнул он. Она такая смешная сейчас стояла перед ним. И эти варежки огромные, похожие на снежные комья на ее руках… Черт. Она права, о моде он думал в последний момент.

– И куда мы отправляемся,Сусанин. Ой, то есть Северянин.

– Я Северцев. Давно бы пора запомнить фамилию, которую тебе придется носить.

– Если это предложение, капитан, то оно фуфловое,– хмыкнула эта нахалка.– Но за варежки эти, я готова подумать. Так ты не ответил на вопрос. Северцев, ты подвергаешь опасности жизнь нашего малыша. И если это не оправдано, то я…

– Не скажу. Сюрприз будет,– черт, да какой там сюрприз? Все сюрпризы закончились тогда, когда тело Половцева старшего нашли. И подозрения, что обычная женщина, убившая его, действует не одна у Северцева только укрепились. Слишком уж нереальная версия, даже если принять как факт ее сумасшествие. Она же не призрак неуловимый, в конце концов.

– Слушай, я с некоторых пор терпеть не могу сюрпризов,– поморщилась Апельсинка. – Ровно со дня свадьбы. Знаешь, что преподнёс мне в подарок «любимый» муж?

– Боюсь даже предположить,– буркнул Северцев. Сердце, будто лезвием, резануло ревностью. Он молча подхватил на руки свое счастье и пошел к выходу из палаты.

– Я могу идти сама,– прошептала Ирка.– Я беременная, а не больная.

– Мне нравится тебя нести,– ухмыльнулся Аркадий. Объяснять, что так ему легче ее прикрывать от пули и любых воздействий он не стал.

*****

Я смотрю на старинное здание, расположенное в самом центре мегаполиса и чувствую себя тут непрошенной и незваной. Особенно учитывая мой наряд, в котором я похожа на карапуза переростка. Северцев только пуховый платок мне на спину крестом не повязал, а в остальном сходство полное. Даже валенки где-то надыбал, паразит. Правда они красивые, расшитые рябиной и снегирями и мне очень нравятся, но об этом я ему не скажу.

– Ты серьезно? Отель? Знаешь, Аркадий, вот уж не думала, что ты такого обо мне мнения. Я не хожу с посторонними дядьками по номерам.

– Это очень дорогой отель. А говорить о том, что я тебе посторонний, нося в животе моего ребенка, просто верх лицемерия, ты так не считаешь? А, Апельсинка? – его тихий смех позволяет мне немного расслабиться. Он странно себя ведет. Будто прилип к моей спине, словно закрывает меня от этого мира. И мне от чего-то становится страшно. Какое-то тонкое чувство, словно иголками колет все тело от чужого взгляда. Я озираюсь по сторонам. Люди спешат по своим делам, и им нет до нас никакого дела. Но я все равно не могу расслабиться. Дергаю шарф судорожно, который вдруг превращается в подобие висельной петли. Душно и нечем дышать.– Ира, что? Тебе нехорошо?

– Веди меня уже, Сусанин в чертоги разврата,– притворно – бодро хмыкаю я.– Там и папа мой, наверняка? Северцев, это ведь он нам подсиропил теремок съемный?

– Там безопасно. Пентхаус как Тадж Махал охраняется. Твой отец…

– А что, есть нужда в такой охране? От кого вы меня защищаете? От моей матери? Смешно. Северцев, что ты мне не договариваешь?

– Мы разберемся, детка,– шепчет он мне в ухо успокаивающе. Вот только этот его тон производит обратный эффект. Мне становится еще страшнее. Делаю шаг к сияющему огнями входу. Сердце колотится так, что кажется я глохну. А потом лечу на землю, запнувшись о приступку. Что-то свистит прямо над моей головой. Мрамор порога трескается прямо на глазах. Северцев падает на меня сверху. Я вижу выбегающих из дверей людей, одетых в одинаковые серые костюмы, как инкубаторские. Странная какая суета. Они нас окружают кольцом.

– Ира, ты меня слышишь? Ира… – пробивается сквозь глухоту голос любимого мужчины. Что-то горячее капает мне на лицо, пахнет металлом.