Рождественский пирог

— Я научилась делать их на курсах, — похвасталась Табита. — От них исходят такие положительные вибрации, правда?

— Вибрации? — растерянно переспросила Джокаста. — Да-да, конечно, — ласково добавила она, легонько пнув Алекса.

— Ой! — вскрикнул он. — Ну да, всю жизнь мечтал о такой штуке!

Мои подарки приняли с большим удовольствием, и, кажется, никто не заметил, что мы их ополовинили в поезде. Дэйви быстро расправился со своими перчиками, а затем накинулся на чужие конфеты.

Эдвард подарил Джокасте крошечную коробочку, которую она открыла с восторженными криками. Как мне объяснили, внутри лежал неограненный алмаз. Он дарил их раз в три года. Джокаста вручила мужу папирус второго века нашей эры, который привел Эдварда в полный экстаз. Ужасно странные подарки, правда? Как непохоже на стандартные носки и штаны, которые дарят друг другу на Рождество обычные люди. Алекс извинился и пообещал всем подарки из Парижа, как только авиакомпания вернет ему багаж. В ответ раздался ропот, — видимо, такое случалось не впервые.

— Да, но на этот раз я говорю чистую правду! — возмутился Алекс, защищаясь от шутливых тычков матери и брата.

Мне Дэйви подарил тройную витую нить жемчуга. Я уставилась на него, пораженная столь роскошным подарком.

— Дэйви, это же восхитительно! Спасибо большое. Не стоило так… — Я робко коснулась жемчужин.

— Ерунда, дорогая! — воскликнула Джокаста. — Конечно, стоило! Тебе оно очень пойдет. Давай посмотрим, надень-ка.

Я надела колье. Интересно, это настоящий жемчуг? Нет, наверное, иначе ведь должно стоить целое состояние. Но какая разница?! Такое чудесное…

Дэйви, прищурившись, оглядел меня:

— Да уж. Поппи, ты в нем настоящая красотка. — Голос его прозвучал фальшиво, и все удивленно подняли головы.

Подобная лесть совсем не в его духе. Чтобы прервать неловкое молчание, я обняла и поцеловала Дэйви.

— Я всегда считал, что женщинам нужно дарить драгоценности, — сказал Эдвард. — По-моему, нет подарка прекраснее. Джокаста, помнишь, как однажды я подарил тебе изумруд, а ты его нечаянно проглотила…

Проглотила? Нечаянно? Это как?

— И что было дальше? — спросила я заинтригованно.

Грянул дружный смех.

— Скажем так. Старый добрый ночной горшок трудился несколько дней, а на кухне вывешивали график… м-м… испражнений! — рассмеялся Дэйви.

Я открыла коробочку, которую вручили мне Эдвард с Джокастой. Внутри оказалась премиленькая чайная пара. Чашка с блюдцем были явно старинные, расписанные пышными маками и золотистыми завитками.

— Мы подумали, тебе подойдет, ну, из-за твоего имени[14]. Это рокингхэмский фарфор. Тебе нравится? — спросила Джокаста, глядя мне в глаза.

Я вскочила, расцеловала их с Эдвардом и закружилась по комнате.

— Они великолепны! В это Рождество мне подарили самые замечательные подарки, и я просто не знаю, как вас всех благодарить! — Я и правда была в восторге.

Дэйви рассмеялся и налил нам еще вина, и мы перебрались поближе к камину, рассматривая подарки. Потом мы с Табитой наклеивали накладные ногти, которые были в моем рождественском носке, а Дэйви сел за рояль и наигрывал всем известные шлягеры. Алекс с Эдвардом у камина играли в шахматы, то и дело отпуская язвительные замечания, а Джокаста вязала что-то из яркого мохера.

— Прелестное колечко, — сказала я Табите.

Кольцо было действительно шикарное: полосы золота и серебра переплетались в косу, в которой утопали крошечные бриллианты. Украшение ей подарили родители, и, когда она надела его, оба расплылись в довольной улыбке. Кольцо оказалось ей слишком велико, поэтому Табита надела его на большой палец.

Она было открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала.

Я посмотрела на часы и вскочила.

— Ой, про гусей-то забыли! Они уже наверняка готовы.

— И правда, — согласился Эдвард. — Так, все за дело. Дэйви, ты накрыл стол? Алекс, открывай вино.

Мы забегали по кухне, суетясь и мешая друг другу. Табита тем временем занялась собственным рождественским угощением. Состояло оно в основном из каких-то семечек и корешков, приправленных двумя каплями йогурта. Я заметила взгляд Джокасты, но Эдвард удержал жену от комментариев. Он разделывал птиц, я резала листья кресс-салата и апельсины, а Джокаста готовила соус из красной смородины и красного вина.

Ужин вышел на славу, и мы все наелись до отвала, за исключением Табиты, которая лишь слегка поклевала свою полезную пищу. Сытыми питонами мы развалились за столом, лениво кололи грецкие орехи и лениво прихлебывали портвейн. Это пиршество как нельзя лучше демонстрирует эксцентричность семейства Стентонов, подумала я, уже изрядно опьянев. Они смеялись, спорили, мирились, а потом снова ввязывались в перепалки. Бо́льшую часть ужина Алекс провел щупая меня за коленку, и, похоже, Дэйви это заметил, хотя и ничего не сказал, только одарил Алекса еще одним свирепым взглядом. Табита весь вечер пила воду и выглядела очень уставшей. Скоро она встала из-за стола, извинилась и сказала, что идет спать.

— Но мы же еще не послушали откровения! — возмутилась Джокаста, шалью смахнув ореховую скорлупу и апельсиновые корки со своей тарелки. — И ведь еще так рано. Посиди с нами немного.

Лично мне перспектива слушать какие-то там откровения казалась не слишком заманчивой. Я сразу представила себе, как Джокаста введет нас в гипнотический сон и станет выведывать самые потаенные мысли. У меня, конечно, не было секретов, кроме тайного вожделения к Алексу, но именно о нем я бы не хотела поведать миру. Я посмотрела на Дэйви, который весело болтал о чем-то с отцом. Любопытно, как бы он отреагировал, если б узнал, что Алекс планирует нанести мне ночной визит? Обрадовался бы? Или наоборот? С Дэйви никогда ничего не поймешь. Он, конечно, надеялся, что я заведу какую-нибудь интрижку и стану чаще бывать на людях, но вряд ли подразумевал своего брата.

— Мама, я правда очень устала. Думаю, Терракотового Вилли завтра я тоже пропущу, — ответила Табита, пятясь к дверям.

Терракотовый Вилли? Откровения? Честное слово, как в кино про бессмертного горца Маклауда. Того и гляди начнут кого-нибудь оживлять — эта мысль меня почему-то очень развеселила.

— Дай ребенку поспать, раз он хочет, — сказал Эдвард, притягивая к себе Табиту и целуя ее в лоб. — Спокойной ночи, дорогая. Тебе явно нужно выспаться. Ты не заболела, случаем?

— Нет, папа, я здорова. Просто очень устала. — Табита уже держалась за ручку двери и посылала нам воздушные поцелуи.

— Тебе бы не мешало нормально поесть, — не удержалась Джокаста и быстро прикрыла рот ладонью.

Табита только улыбнулась ей и скрылась.

В корзинке заверещал Джики, привлекая к себе внимание, и Джокаста уговорила выпустить его. Он тут же залез мне на шею, и Джокаста чуть не умерла от зависти.

— Эй, а на меня ты не залезешь? — попросила она.

— Да он на кого угодно залезет, — ответил Алекс.

Дэйви с Эдвардом рассмеялись.

Я сняла с шеи Джики и передала его Джокасте. Он тут же начал шарить у нее в волосах, а она почесала его за ушком.

Я положила локти на стол и едва не потеряла равновесие. Так, мне больше не наливать.

— Пожалуйста, скажите мне, что это еще за откровения и кто такой Терракотовый Вилли? — спросила я, стараясь выговаривать слова как можно четче.

— Откровения придумали наши родители, чтобы выспросить у нас в подробностях, чем мы занимаемся, когда их нет рядом, — улыбнулся Дэйви. — В общем, узнать, что у нас было нового в прошлом году. Думаю, они втайне надеются, что мы провернули какую-нибудь особо крупную аферу и теперь находимся под следствием, или сочетались браком с одним из наследников престола, или…

— Ничего подобного! — возмутилась Джокаста. — Мы просто ничего не знаем о ваших планах и редко вас видим. — Она повернулась ко мне: — Я уверена, что твои родители тоже обо всем тебя расспрашивают, да?

Если честно, то нет, но я все равно кивнула.

— А Терракотовый Вилли — это холм, на который мы взбираемся в День подарков. Жутко выматывающая экспедиция, — добавил Алекс.

— Но мы, Стентоны, народ закаленный, — с достоинством сказал Эдвард. — И каждый год покоряем эту вершину. Раньше наши предки с гордостью могли сказать, что вся земля, открывающаяся взору с этого холма, принадлежит нашей семье, но ныне времена не те. Зато оттуда можно увидеть оленей.

Черт, а есть ли у меня обувь для такого похода? Джесси покупала мне вечерний гардероб и вряд ли рассчитывала, что я буду бродить в нем по холмам и долинам.

Довольный Джики развалился на плече Джокасты, которая пичкала его виноградом. Я предупредила, чтобы она не давала ему таскать шоколад, который я привезла в подарок, так как от шоколада у него неизменно случается понос. Но в ответ все хором закричали, что нынче Рождество и беднягу можно немного побаловать, так что пришлось сдаться.

— Ну, мальчики, кто начнет? — спросила Джокаста, глядя на Дэйви и Алекса поверх очков.

Дэйви демонстративно застонал.

— Мам, ну ей-богу! Мне-то о чем рассказывать? В магазине все нормально, Поппи там всем заправляет и наставляет меня на путь истинный. Вот и все.

— Ну а как же, хм, дела на амурном фронте? Нет ли на горизонте подходящего партнера? — Это слово она произнесла очень деликатно, будто имела в виду девушку, и многозначительно посмотрела на Эдварда.

Тот мгновенно вскочил и отчеканил явно заготовленные слова:

— Да, старик, ты ведь понимаешь, что мы не какие-то там ретрограды! Так появился у тебя кто-нибудь?

— Конечно, у меня есть друзья, но ни с кем из них у меня нет близких отношений. Однако, если в моей жизни появится особенный и близкий человек, вы первые узнаете об этом. — И Дэйви посмотрел на меня так, что я невольно поежилась.

К чему это он клонит?

— Я всегда говорила, что не стоит нам посылать тебя в Итон, — рассеянно заметила Джокаста, продолжая скармливать Джики все, что было у нее на тарелке. — Вся эта университетская дедовщина наверняка действует на подсознание. Мальчики вдвоем — это так неестественно…

Алекс фыркнул.

— Хотя на тебя, Алекс, это не подействовало, да? Кстати, а что у тебя? Как Клара? Как Париж?

— Клавдия в порядке, мама.

Мое сердце сжалось. Но как здорово, что Джокаста перепутала имя.

— И Париж тоже в порядке. Страхование предметов искусств без меня совсем зачахнет. В следующем месяце лечу в Токио проверить подлинность Ренуара.

— Правда? Как интересно! Дорогой, у тебя такая замечательная работа. Эдвард, ты слышал? Токио! — воскликнула Джокаста, гордо взирая на сына.

— И знаешь, мам, Клавдия, наверное, скоро вернется в Штаты… — добавил Алекс, глядя в тарелку.

Неужели? Класс!

— Она очень красивая, — сообщила мне Джокаста. — Однажды она приезжала к нам, но пробыла совсем недолго, ее срочно вызвали на работу рекламировать какой-то солнцезащитный крем. Очень своеобразная молодая леди. Но, Алекс, ты, кажется, не слишком расстроен?

Не все то золото, что блестит, подумала я, неожиданно икнув.

— Нет, мам, не слишком, — ответил Алекс. И еле слышно добавил: — Совсем даже не расстроен.