Плохой

В какую сторону подует ветер, Красивая?

Её грудь неровно вздымается, и я крепче вцепляюсь в её волосы, пытаясь обрести почву под ногами. Чтобы восстановить контроль. Я представляю, как бы она ощущалась обнажённой и беспомощной, прижатой ко мне. Медленно я выпускаю её волосы из своей руки и откидываюсь на спинку сиденья, устремляя внимание в окно.

На выдохе она пересаживается на другую сторону машины. Мы играем в такую опасную игру. Назад и вперёд. Толкай и тяни. Убей или оставь в живых… И если честно, я не думаю, чтобы раньше мне доставляло удовольствие играть с кем-то подобным образом.

Через тридцать минут машина сворачивает на мою частную дорогу и останавливается перед домом. Водитель открывает дверь, и я вылезаю, протягивая Камилле руку. Она принимает её, нахмурившись, и я дёргаю её на себя с такой силой, что она, пошатываясь, прижимается к моей груди. Наступает пауза, и я отпускаю её руку, проводя большим пальцем по её губе. Правда в том, что я жажду её самыми развратными способами, хотя и не должен.

«Я не должен», — думаю я, поднимаясь по лестнице.

Дворецкий встречает меня у входа, забирает моё пальто, прежде чем снять с Камиллы её горжетку.

— Распорядитесь, пожалуйста, отдать платье мисс Эстрады в химчистку, — говорю я, и он кивает, прежде чем уйти.

— Ты должно быть создаёшь много работы химчисткам, — молвит Камилла.

Понимающая улыбка появляется на моих губах.

— Можешь прогуляться вокруг, — говорю я, поправляя запонку. — Только постарайся никого не убить.

— Это твоя работа, Ронан.

Ах, Ронан. Не Русский. Как любезно с её стороны.

Я иду по коридору в гостиную, чтобы совершить свой ежевечерний ритуал: выпить, выкурить сигару и посмотреть вечерние новости. В конце концов, мне правда нравится видеть, какую бойню я устраиваю каждый день. Я устраиваюсь на диване с сигарой в руке, и один из слуг включает телевизор.

«…Министр Василий был застрелен во время посещения ужина в честь предстоящих выборов».

Кадры кинохроники, на которых люди выбегают из здания, мелькают на экране, и там, в углу кадра, запечатлена Камилла, прижатая к моей груди. Такая обезумевшая. Я ухмыляюсь. Платье действительно выглядело потрясающе…

«На данный момент подозреваемых нет, однако предполагается, что это могли быть террористы».

Вечно со своими террористами…

Я закуриваю сигару, когда мне протягивают бокал бренди.

«Угроза ядерной войны кажется очевидной, поскольку официальные лица обнаружили в Китае лабораторию, подозреваемую в хранении радиоактивных материалов, используемых для корейских ядерных боеголовок… В финансовых новостях сообщалось, что фондовый рынок резко упал после того, как было продано два миллиона акций «Valiant Oil». Брокеры были в бешенстве, поскольку банки страдали от массовых изъятий средств.»

Я улыбаюсь, когда печатаю электронное письмо своему брокеру с указанием использовать двадцать миллионов долларов для их покупки, пока акции на низком уровне.

— Босс? — Игорь входит в комнату и поднимает телефонную трубку. — Ана…

Закатив глаза, я затягиваюсь сигарой, затем кладу её в пепельницу и подзываю его к себе. Всё это мучение в лучшем случае раздражает, но убрать президента — нелёгкая задача. Я беру телефон и прижимаю трубку к уху.

— Да, — говорю я, моё внимание возвращается к телевизору, когда Игорь молча уходит.

— Ронан, — раздаётся на линии голос Анастасии. — Слава небесам. Я беспокоилась о тебе.

— Я в порядке, — отвечаю я.

— Это ужасно. Что, если бы это был ты? Я не могу… — её бесконечная болтовня отходит на задний план, когда я смотрю на изображения войны на экране. Я могу только представить, как будут выглядеть новости через шесть месяцев, когда мой план будет в полном разгаре. — Ронан? — говорит она, отвлекая меня от телевизора. — Разве это не ужасно? Бедный Василий. — Я провожу рукой по лицу и качаю головой, пытаясь прогнать раздражение. — Всё это так по-варварски.

— Это так… Ты в порядке? — спрашиваю я, не то чтобы мне было не всё равно, но должно казаться, что я волнуюсь.

— Просто потрясена. — В дверном проёме слышится лёгкое движение, и я поворачиваюсь, наблюдая, как Камилла входит в комнату. Шёлковый халат, в который она переоделась, почти не оставляет простора воображению. Мне серьёзно нравятся её маленькие попытки соблазнения, хотя её шансы были бы выше, если бы она не смыла кровь со своей груди. — Ты был так пренебрежителен в ресторане, — ноет Анастасия.

— Мы не можем рисковать, Ана. Николай…

— Ты не хочешь меня?

Мой взгляд останавливается на Камилле.

— Конечно, я хочу тебя, — шепчу я в трубку. Греховные бёдра Камиллы покачиваются при каждом шаге, который она делает по комнате. Когда она останавливается передо мной, то берёт бренди из моей руки. Я наблюдаю, как её губы деликатно касаются края бокала, прежде чем она откидывает голову назад и пьёт. — Ты понятия не имеешь, как сильно я хочу трахнуть тебя, — говорю я.

Глаза Камиллы вспыхивают, и она подходит к серванту в углу комнаты. Я встаю с дивана и следую за ней, наблюдая, как она берёт графин и наливает ещё один бокал.

— Когда я смогу снова увидеть тебя? — спрашивает Ана.

— Скоро. — Я останавливаюсь позади Камиллы и отвожу её волосы в сторону, скользя носом по её шее. Вдыхая опьяняющий аромат её кожи. — Очень скоро.

— И что ты будешь делать, Ронан? — шепчет Ана, отчаянно нуждаясь во внимании. — Скажи мне, что бы ты сделал со мной.

— Я бы погубил тебя. — Я прижимаюсь губами к шее Камиллы. Она прислоняется ко мне, наклоняя голову набок, когда её рука скользит вверх по моей шее, её ногти впиваются в мои волосы. — Ты мокрая для меня? — спрашиваю я.

— Боже, да… Ронан. — Анастасия стонет, и я зажимаю телефон между щекой и плечом.

Мой член набухает при мысли о том, чтобы взять Камиллу — осквернить её. Эти примитивные позывы всплывают на поверхность, и я удивляюсь сам себе, когда хватаю её за бёдра, прижимаясь своим членом к её заднице в попытке хоть немного вкусить.

— Я бы так сильно трахнул тебя… — стону я рядом с её ухом. Ее Пальцы Камиллы сжимаются в моих волосах, её спина изгибается. Она хочет меня так же сильно, как я хочу её, и, о, каким желанным трофеем это будет. Я разворачиваю её, наши взгляды встречаются. — Насколько ты сейчас мокрая? — Камилла прикусывает губу, и я просовываю колено между её ног, разводя их в стороны, прежде чем силой усадить её на сервант. — Насколько ты, блядь, мокрая? — спрашиваю я в трубку, не сводя глаз с Камиллы.

Её грудь опускается при прерывистом дыхании. Она наклоняется ближе и проводит губами по моей шее. Анастасия что-то бормочет по телефону, но я ничего не слышу.

— Промокла насквозь, — выдыхает Камилла, её тёплое дыхание овевает мою шею.

Я делаю шаг назад, и на лице Камиллы появляется лёгкая улыбка. Она двигается по серванту и прислоняется к стене. Её халат распахивается, обнажая её округлую грудь, когда она широко раздвигает ноги. Мой взгляд падает на её обнажённую киску, и всё моё тело вспыхивает от желания.

— Потрогай себя, — говорю я, мой член набухает с каждой секундой. Анастасия стонет в трубке, пока я наблюдаю, как пальцы Камиллы дразнят её клитор, а затем исчезают внутри неё. Она убирает руку, подносит пальцы к моему рту и проводит одним из них по нижней губе. Я хватаю её запястье, засовывая два её пальца себе в рот. На вкус она как грех, и власть, и всё искушения, о которых я когда-либо мечтал.

Телефон падает на пол, с грохотом ударяясь о твёрдую древесину. Я хватаю Камиллу за челюсть и с трудом сглатываю. Боже, я хочу трахнуть её. Погубить её. Сделай ей больно… Я медленно приближаюсь к её рту, мои губы касаются её, моя хватка на её челюсти усиливается. Её неровное дыхание овевает моё лицо. Она распростёрта передо мной. Ничего не стоит повалить её на пол и трахнуть. Кровь гневно струится по моему телу, умоляя меня заявить на неё права. Мой взгляд падает на её раздвинутые ноги, и я делаю вдох, прижимаясь лбом к её лбу.

— Ты очень храбрая, маленькая кошечка, — шепчу я, прежде чем оттолкнуть её.

Я хватаю стакан бренди с серванта и поднимаю телефон с пола, отключая звонок по пути обратно к дивану. Стараюсь не обращать внимания на Камиллу, когда беру из пепельницы тлеющую сигару и делаю длинную затяжку, дым клубится вокруг моего лица. Новости продолжаются, рассказывая о террористических атаках, убийствах, обо всём том, что вселяет страх в общественность. И через несколько мгновений я замечаю отражение Камиллы на экране телевизора, когда она заходит за диван. Её тёплые пальцы скользят по моему затылку, и мурашки пробегают по моей руке. Повисает небольшая пауза, как будто она ждёт моей реакции. И хотя мой член напрягается в штанах, я смотрю на экран, отстраняя её своим молчанием. Она выходит из комнаты, и вместе с ней уходит и потрескивающее напряжение воспламеняющее огонь. Тот, что боюсь, в конце концов поглотит меня.