Неформат

— Не мешайте мне наслаждаться, если уж я ем, — шикнула она на них. Но из-за этой паузы, кажется, вышло не так убедительно.

— Все, сорвалась. Раздражительность, нервозность… В шоколадный запой уйдет, не иначе, — ничуть не впечатлился ее одергиванием Ольшевский.

— Надо пробовать, может, это не сахарной пудрой посыпано, а какой-нибудь «фармой», — Леня подмигнул и взял свою ложку, тоже отломив кусок десерта. — Уж очень она остро на все реагирует…

И хоть ей все еще было тяжело дышать, а на спине выступила испарина от явного телесного возбуждения, которое сложно спутать с удовольствием от еды, Ксюша рассмеялась вместе с ними. Все-таки Лене удивительно удавалось помочь ей расслабиться и развеселиться. В любой ситуации…

— Лень, я не мешаюсь, ты не подумай. Все взрослые. Но ты уж постарайся Ксюшу не разочаровать и не обидеть. Мне настроение моей управляющей важно: когда она веселая — и продажи выше. Не можешь не понимать, — Санек смотрел не на него поверх солнцезащитных очков, которые надел, видимо, по случаю вдруг выглянувшего раннего весеннего солнца. Делал вид, что парковку у галереи рассматривает.

Но Леня дураком никогда не был. Не с партнерами по бизнесу, во всяком случае. Горький опыт с Татьяной уже не давал повода быть таким категоричным в суждениях, но все же в делах и понимании мужиков он никогда не лажал. И сейчас намек услышал.

— Я думал, ты меня начнешь по поводу того, что Ксюша замужем предупреждать, — заметил он, так же глядя не на Ольшевского, а на свое авто.

Они уже вернулись после этого импровизированного завтрака-обеда, доставив Ксению в ее кабинет, после пятого по счету, кажется, требования девушки позволить ей наконец-то работать. Он договорился с ней, что завтра в семь утра они встретятся у парка, который был достаточно близко и к его дому, и к ее, чтобы действительно отправиться на пробежку. Леня и не думал уклоняться от этого договора. Да и сомневался, что она согласится, вздумай он ее на более традиционное свидание пригласить. Так что без вариантов.

И вот Ольшевский захотел его провести… В принципе, Леня сразу понял задумку.

Санек же хмыкнул на его ремарку.

— Муж у нее — мудак редкостный, да и ты о его наличии, очевидно, знаешь. Мне это фиолетово. А вот Ксюша… она хорошая. И я в жизни не видел, кажется, чтобы она так смеялась. Так что просто прошу — не испорть этого.

— Решил устроить управляющей приключение для роста своего дохода, — без всякой обиды хмыкнул Леня.

Ольшевский только плечами пожал, типа он не при делах.

— А что с мужем этим? — поинтересовался Леня новой информацией. Женька о «мудачности» мужа Ксюши не упоминала. — Ревнивец потому, что сам на это дело слаб? — самое очевидное предположение исходя из оценки Санька и уже известных данных.

— Я его знаю лично не особо, пару раз пересекались здесь… Зато немало слышал от других, так уж вышло, что вертимся по паре направлений в одних кругах. У него бизнес, у меня. И он не только передком слаб, — как-то даже с отвращением хмыкнул Ольшевский. — Это есть. Я не кололся и с Ксюшей не делился, не мое дело лезть внутрь брака, но мне порой кажется, что Ксюша и так в курсе, и он ее уже порядком этим достал. А вот недавно он что-то замутил в бизнесе… Ее муж там с одной нотариальной конторой работает, я у них тоже много оформлял… в общем, не знаю, Лень, точно не скажу, потому что просто краем уха что-то слышал. И хоть сейчас дал понять, что интересуюсь и кое-кого расспросил, точно пока информации нет. Но как-то этот муж Ксеню втянул в свои махинации. Я бы и не интересовался, не мое дело. Каждый вертится, как может. Но не врал же, считаю Ксюшу другом. А она, представь, об этом ни слухом, ни духом, и ни на каких сделках не присутствовала. Я недавно «закинул удочку», а она мне ответила, что вообще в дела мужа не лезет, он там сам все делает, она свое решает… — Ольшевский наконец-то перевел глаза на него. — Сам понимаешь, чем это попахивает.

Да уж, ясно. О том, сколько «вариантов», «лазеек» и махинаций может стоять за этим расплывчатым и малоинформативным сообщением, Леонид прекрасно понимал. Ни хр*на хорошего вообще. Ибо когда все нормально, оба супруга обычно в курсе о происходящих «уклонениях» от внимания налоговых и иных госорганов. Но и тогда накладки случаются, с разборками и громкими скандалами. А уж если один не в курсе…

— Я понял, — пока ровно ответил Леонид. Сдержанно и без эмоций. — Услышал тебя по всем пунктам.

Ольшевский только кивнул.

— Если мы завтра часов в двенадцать встретимся насчет наших дел? Удобно будет? — не возвращаясь к прошлой теме, предложил приятель.

— Да, нормально, — прикинув в уме расписание, согласился Леня. — Я тебе тогда все варианты распишу.

— Договорились.

На этом и разошлись. Леня внес встречу в ежедневник, привычно и почти на автопилоте поехал в офис. Сам же целиком и полностью погрузился в анализ этого утра, обернувшегося для него полной неожиданностью… Самого Леонида наизнанку вывернувшего.

Непривычное ощущение. Не то чтобы он был замкнутым и тяжелым на подъем, если вопрос касался помощи друзьям. И все же собственный яркий отклик на утреннее настроение и явные проблемы у Ксении удивил его. Как и своя реакция на эту женщину.

Нет, не святой и не монах. И уже прошел вопрос о том, что она вызвала в нем резонанс тем вечером. Но сегодня… Сегодня это было нечто кардинально другое. Как сравнить взрыв петарды и полноценный фейерверк. И нынче утром он сам явно выдал последнее. Эта зубодробительная смесь ее грусти, опустошенности какой-то нетипичной (Е-мое! Он знает ее пару дней, о какой типичности речь ведет?!), как пропущенный удар под дых.

А тут еще и Санек со своим пониманием ситуации крепко зацепил некое, неведомое ранее мужское самолюбие. Вот не страдал Леня по жизни чем-то таким, чтоб «Мое!» на бабу кричать. А тут само поперло, полезло откуда-то из глотки. И ведь пока завтракали, делал все, чтобы доказать — знает, и как развеселить ее, и как уговорить поесть… пусть и знакомы мало. Потому что «Его!»… Хотя, блин, об какой фонарь ударился?! Кто ему это право давал? Зачем сам решил схватить? Пещерой попахивает.

Но так заело! И нужно было!

А какой кайф, когда в ее глазах совсем другое выражение увидел… и отражение собственных эмоций, кажется. Хоть и приправленных изрядной долей сомнений, растерянности и попыткой отгородиться. Фиг знает с чего, но Леонид этого не позволил. И в руку ее вцепился, как утопающий в спасательный круг.

Нет, ну он вроде себе говорил, что руки эти у Ксюши холодные, и дрожат, а он согреть может, не жалко, да и не убудет от него. Внушит девушке спокойствия… И даже мог сделать вид, что сам себе верит… Если бы во всей полноте не ощущал, как вибрирует позвоночник от удивленной увлеченности в ее глазах, и как его пах начинает пульсировать, твердея до состояния монолитного бетона, от явного женского ответа Ксении на его близость… Лешего за ногу, как же ему хотелось ее поцеловать! Прямо там, посред этих тарелок, наплевав на Санька и море вопросов! Ощутить привкус шоколада…

Про десерт думать не хотелось — надо, елки-палки, до офиса спокойно доехать! А от таких мыслей точно не до ситуации на дороге. Блин! Ну надо же настолько любить шоколад и при этом уймову тучу лет не позволять себе такого простого удовольствия! Вот это сила воли, удивила. Интересно, в чем еще она себе отказывала?..

Что-то подсказывало Лене, что у него все равно внутренний зуд не уймется, пока не докопается до ответов на эти вопросы. Да и пока не разберется, что там за неприятности у нее случились. И не связана ли грусть Ксюши с теми махинациями мужа, на которые Ольшевский намекал. Потому как, и чисто по-человечески, отодвинув в сторону пока взбесившийся тестостерон и всю эту игру мускулами, хотелось ей помочь и поддержать.

Правда, пришлось честно признать, что стоит заехать в спортзал и либо хорошенько в бассейне нагрузить себя, либо на спарринг с кем-то из ребят напроситься, чтобы хоть немного сбросить возбуждение и напряжение.