Неформат

Глава 10

Домой ехать категорически не хотелось. Даже серьезно обдумывала, не вернуться ли сюда с Марго после того, как заберет дочь из школы и они отбудут сегодняшнее занятие танцами… Маргарита бы себе спокойно здесь сделала уроки, да и передохнула на диване, а Ксюша еще понежилась бы в спокойной атмосфере собственного кабинета: полюбовалась бы теперь уже полностью своей статуэткой, доделала бы все, что не успела из-за такого насыщенного утра… У нее даже еда была. Мужчины… Эм, Леонид, точнее, не успокоился-таки, и велел официанту упаковать все, что Ксюша так и не тронула, с собой…

Да, вот про Леонида пока лучше не думать, у нее и так достаточно проблем и забот… Хоть и сложно выдворить его из головы, где Леня, казалось, уже вполне себе комфортно расположился, незаметно для Ксюши захватив все мысли… и не только в голове, себе же врать — глупо. В солнечном сплетении и сейчас, при одном лишь воспоминании об их завтраке, становилось щекотно и горячо.

«Нельзя, не ко времени. И без него проблем куча. О Леониде ей еще завтра утром думать… Как она решилась на пробежку с ним согласиться?!», прижала виски пальцами.

Ладно. Возвращаясь к вечеру и еде — будет, чем дочь накормить, да и лаваш с сыром Марго любит.

Сама Ксюша так и не съела ничего, кроме того треклятого пирожного… обалденно вкусного, кто ж спорит? Вот только теперь совесть разъедала мозг упреками. Или не совесть, а все ее чертовы комплексы. Уфф, она уже и сама понимала, что развивается какая-то ненормальная зацикленность, однако не могла избавиться от дикого страха — хоть немного набрать вес. Ничего, купит йогурт, выпьет…

Тяжело вздохнув, Ксюша растерла шею в попытке прогнать усталость, и еще раз с тоской осмотрела кабинет. Нет, конечно, глупо тащить сюда дочь. Марго захочет переодеться, расслабиться после школы, просто отдохнуть в привычной обстановке. Да и возникнут закономерные вопросы, почему мама не хочет ехать домой? И что она Марго ответит? Что отца ее видеть не хочет? Вряд ли верный вариант, даже если всплывет вопрос о разводе.

И все же, понимание разумных поступков не отменяло того факта, что домой Ксюше по-прежнему не хотелось до дрожи.

«Интересно», — мелькнула мысль, только в первый момент показавшаяся забавной. «А куда Макс отправлялся в таком случае? Да хоть в субботу… Когда дома быть не хотел?»

На самом деле пугающее размышление. Но не тем, что муж мог иметь «запасной аэродром», а пониманием, что как раз Ксюша такового не имела. А у нее Марго… И если сама она может перебиться какое-то время и диваном в кабинете, есть надежда, что Ольшевский не выставит вон, то вот дочь…

Отчего Ксения решила, что Макс может поступить настолько подло и, в случае расставания, лишить их с дочерью права на свою долю жилья — не знала, хоть убей. Но вынуждена была признать, что эта мысль вполне органично устроилась в ее голове. Она ждет от мужа подлости, выходит? А как же живет с ним столько? В Доминикану вон недавно собиралась. Почему не задумывалась?

Господи, надо бы выйти на улицу и встряхнуть голову, проветрить. А то лезет вот такое… Или мысли подобные появляются потому, что достаточно хорошо Макса знает на самом деле? Просто раньше по одну сторону баррикад всегда были…

Судя по размышлениям, Ксеня уже всерьез думает о разводе. А вот с юристами еще не говорила, хоть и записалась на консультацию в одну контору. Но знакома лично ни с кем не была, собственно, думала совета у Ольшевского спросить, не идти же за консультацией к адвокатам, с которыми Макс сотрудничал.

В общем, не так и просто все. Но в первую очередь стоило бы заехать за Марго…

— Готова?

Леня выглядел слишком жизнерадостно для семи часов утра — серьезно, солнце явно может сегодня взять отгул, настолько ослепительно улыбался этот мужчина, направляясь к ней от своего авто. Правда, стоило Ксюше его увидеть — и у самой улыбка растянула губы на пол лица. И это несмотря на то, что она полночи приводила себе причины, почему будет неразумно отправиться на эту пробежку. Но, ох, она все-таки здесь. И никому, ни одной живой душе не сказала, что собирается бегать не одна (ну, Ольшевского она считать не будет, он же случаем в курсе… Да и сомнительно, что тот будет Максу сообщать подробности).

— Твой вопрос заставляет сомневаться, — попыталась отшутиться Ксюша, пока молчание не стало слишком затянутым.

— Не дрейфь, погода прекрасная для бега, будет несложно. Даже теплеть начало, ощущаешь? — он остановился в шаге от нее. И показалось, что Леня очень внимательно в Ксюшу вглядывается.

Ага, она ощущала… такой жар внутри, что никакое внешнее потепление даже в сравнение не шло! И он зря настолько приблизился, вот правда, ей даже голову немного запрокинуть пришлось, чтобы продолжать в глаза смотреть. А сердце уже перешло в настолько интенсивный режим, что и бегать было не нужно — частота сердечных сокращений подобралась к верхнему допустимому порогу, хотя Ксюша на месте стояла.

А ведь она сегодня ночью Макса послала подальше. В прямом смысле. Когда муж решил, видимо, с другого бока зайти и вместо того, чтобы вновь про дочь напоминать, проверенную годами тактику ее соблазнения и возбуждения применить собрался… Ксюше противно стало. И никакого возбуждения — отвращение от его рук и запаха, будто ненароком в собачье дерьмо вляпалась. А то самое сердце, что сейчас частит, вообще сдавило ночью от брезгливости. Противно было саму мысль о близости допустить. Лишь представить, что Макс сейчас ее этими руками, своей кожей, губами коснется… Ни обида, ни гнев на него не угасли. Да и тяги не было, даже просто телесной, про чувственность и говорить нечего. Словно перегорело все после этих дней, выгорело до пепла.

Вывернулась, напомнив, что он сам выбрал гостиную, а если не устраивает что-то, так Ксеня туда перейдет. Удивила, действительно сумела сбить с толку Макса. Похоже, то ли себя он считал неотразимым, то ли в ее слабости к нему не сомневался. Во всепрощении. И ведь было с чего, кажется: никогда так не реагировала раньше, несмотря ни на что, а тут…

А тут, в парке, то есть, возвращаясь в настоящее, на улице, действительно потеплело и хорошо было. Солнце светило, от недавнего промозглого холода остались только ручейки на асфальте да легкая хрустально-прозрачная дымка в воздухе. Но даже у той был сладковатый привкус весны, вступающей в свои права. И птицы… Они сегодня чирикали и «звенели» над их головами непривычно громко после затянувшейся зимы. Может, наконец-то закончатся холода? Уже от них устала…

— Что я здесь делаю? — все еще вглядываясь в глаза Лени, так же внимательно изучающие ее, вдруг искренне поинтересовалась Ксеня.

Не у мужчины, у себя самой. Просто вслух вырвалось.

Вокруг глаз Леонида собрались какие-то тени. Так интересно, словно изломы света перетекли по обветренной коже, выдающей, что этому человеку не привыкать проводить уйму времени на свежем воздухе, независимо от погоды; скопились в уголках глаз; разбежались тонкими лучиками морщин, когда он улыбнулся еще шире в противовес вдруг напрягшемуся взгляду:

— Собираешься познать прелести уличного бега, — он даже подмигнул.

Ксюша могла бы иначе ответить. Особенно в связке со словом «прелести».

А ведь она поклясться могла, что и Леонида накрывает этим их странным притяжением. Оттого и напряжен мужчина настолько, потому и к ней внимательно присматривается.

И то ли почти бессонная ночь, то ли непонятная и совершенно непривычная ситуация, а, может, все скопом, заставили Ксюшу отодвинуть в сторону сомнения и некоторую неуверенность. Возможно, в другом случае она бы стеснялась и сомневалась, делала бы вид, что ничего не происходит… Побоялась бы, что ее поймут неправильно. А тут, как с обрыва в воду сиганула. Меньше всего ей сейчас нужна еще одна сложная и непонятная ситуация. Да и почему-то показалось, что она может с Леней просто открыто поговорить.

— Мы оба знаем, что это предлог, — и не думая отводить глаза, Ксюша открыто встретила взгляд Леонида. — О, ради Бога, Леня! Потепление? — она фыркнула, скривив гримасу. — Да если ты еще на полшага ко мне приблизишься, в этом треклятом парке пожар начнется. И источником возгорания буду я! Мы на месте стоим, а у меня пульс под потолком… И это нехарактерно для меня, Леня, — она все еще смотрела в лицо Леониду, и от того, как менялось его выражение, легче не становилось, если честно.

Улыбаться он перестал, но от этого напряжение между ними как бы заискрило ярче, серьезней и мощнее. А ведь Ксюша стремилась к иному результату, чтоб его так! У нее грудную клетку сдавило от того, насколько серьезно Леня вдруг посмотрел. И жарко… Взгляд мужчины едва не реально обжигал, заставляя ее щеки медленно заливаться румянцем. Словно до этого Леня пытался прикрыть свою тягу к ней, заретушировать какими-то приличиями, а теперь просто отбросил все в сторону. Правда за правду…

— Я замужем, — прозвучало довольно жалко, будто она оправдывалась.

Наверное, весомости последнему аргументу добавила бы искренность, но вот сама Ксюша, похоже, уже не воспринимала серьезно свой брак. Первая часть, про пожар, вышла куда убедительней… прочувствованно до дрожи в затылке. И нечто в чуть прищурившихся глазах Лени наводило на мысль, что и мужчина уловил разницу.

Ей бы отступить хоть немного, ан нет, наоборот, хочется еще ближе оказаться…

Пауза держалась секунды три, в течении которых они буквально пялились друг на друга, словно физически не могли прервать этот контакт взглядов. И так же физически ощутимо старались не уменьшать между собой расстояние.

— Откровенно. И искренне, — наконец, неторопливо и обдуманно проговорил Леня. — Не ждал. Ты меня в нокдаун отправила, — пошутил?

Она растерялась, но почему-то так хорошо внутри стало от того, как именно Леня в это мгновение на нее глянул… Восхищенно.

Совсем головой двинулась.

— На самом деле, думаю, что источником возгорания парка сегодня, скорее, стану я, потому что мне и этой дистанции хватает, чтобы дуреть от тебя окончательно, — он улыбнулся, но теперь совсем иначе… и, Господи помоги ей! — Ксюше захотелось эту улыбку с его губ слизнуть. — Я и пацаном, кажется, так ни на кого не западал.

Откровенность за откровенность?

Ксюша не была уверена, что ему это стоило говорить. Зажмурилась на мгновение, пытаясь вернуть загулявший где-то разум назад, в пустую голову, где сейчас тихо звенело от жара. Сжала руки, вдавив ногти в ладони. Глубокий вдох… Зря, просто зря — она почувствовала его запах: смесь аромата одеколона и чего-то до дрожи мужского, несколько резкого и тяжелого, основательного такого. Ксению пробрало до костей.

— Все слишком сложно, — из груди вырвался нервный смешок. — Чересчур, Леня. И как-то внезапно… Что я делаю здесь? Почему не завтракаю с дочкой и мужем сейчас? — открыла глаза, понимая, что их взгляды вновь переплетаются, будто у него ответы спрашивала. Хотя с собой же говорила по факту.

Леонид смотрел на нее внимательно, даже пристально, и так пронзительно, словно в мозги Ксюши мог пробраться своими глазами, в ее душу. И там узнать и разобрать куда больше, чем стояло за вроде бы правильными словами.