Неформат

Глава 12

Утром на запястье багровела широкая полоса с прерывистыми следами пальцев Макса. Синяки болели. Как и плечо, за которое муж вчера так сильно ее дернул… Максим мог говорить, что угодно, но у Ксении не осталось сомнений — ударил бы. И она точно не собиралась терпеть или относиться к его слабости с пониманием, какие бы там проблемы не свалились на его голову. Хватит.

Обесценивать себя и в личном, и в рабочем плане, конечно, Ксеня умела. И очень долго предавалась этому занятию с присущей ей целеустремленностью. Только после знакомства с Ольшевским и своей ненаглядной Женькой узнала про синдром «самозванца». Очень долго все свои успехи, достижения и победы на профессиональном поприще приписывала не собственной тяжелой и упорной работе, без выходных и отпуска, когда даже Марго за собой в офис таскала, а случаю, совпадению, нежданной удаче… В нее так прочно укоренили с детства убежденность, что Ксеня бездарна и ни на что не способна, сколько ни будет пытаться, как бы тяжело не работала, что сама не замечала своих же достижений. Позволяла всем, и Максу в том числе, раз за разом убеждать себя, что только благодаря ему их семья и держится на плаву, даже не соотнося сумму своей зарплаты с его вкладом в общий бюджет… Но теперь — нет, хватит. Научилась смотреть объективно и понимать: она многое умеет и знает. Она вкладывает в работу и свое развитие кучу сил и стараний. И заслуживает! И это место работы, на которое Ольшевский так настойчиво звал именно благодаря умению и качествам Ксении, и свой доход, позволяющий чувствовать хоть какую-то, но уверенность и независимость, чтобы ни случилось. А самое главное — самоуважение.

Сейчас она не знала, как бы поступила в такой ситуации два года назад. Но сегодня, ни одного сомнения, терпеть Ксения не собиралась. И ради себя, и ради дочери, которая должна вырасти с четкой уверенностью, что никто и никогда, ни при каких обстоятельствах, не имеет права поднимать на нее руку. Ни отец, ни муж. Так что Макс может идти лесом вместе со всеми своими проблемами!

Тяжело вздохнув, Ксеня вытащила из шкафа блузу с длинным рукавом и, накинув на плечи, придирчиво покрутилась перед огромным зеркалом, убеждаясь, что синяка не видно.

— Мам, я поела. Мне пора бежать, — в комнату заглянула Марго.

Ксюша поймала взгляд дочери в отражении зеркала — та смотрела на ее руку, как и все то время, когда обе пытались позавтракать, а синяк «горел», будто треклятый неоновый фонарь. Дочери все еще было страшно, Ксюша же так до конца и не знала, что ей сказать, чтобы успокоить.

— Хорошо, солнышко, — с тихим вздохом она отошла от шкафа и обняла Маргариту. — Удачи тебе сегодня. И… если вдруг ты придешь домой, а папа будет здесь… Позвони мне, Марго, хорошо? Или просто не заходи в квартиру, если он станет вести себя так, как вчера, пожалуйста. Я сразу приеду. Договорились? — она внимательно смотрела в глаза дочери.

Ксении было самой противно подобное говорить, мутило от того, что теперь она ждала от Максима любой низости, вплоть до рукоприкладства, даже в отношении дочери. Как они до такого докатились? Когда? Или тошнота появилась из-за двух чашек кофе с утра, кроме которых ей ничего в себя не удалось запихнуть?

Маргарите, казалось, тоже не было приятно думать о подобном. Еще один тяжелый и совсем несвойственный двенадцатилетнему подростку взгляд на руку Ксении. Дочь кивнула.

— Хорошо, мам. Люблю тебя, — Марго уткнулась ей в плечо.

— И я тебя, хорошая моя. Беги, со всем разберемся, — велела Ксюша, стараясь добавить в голос как можно больше оптимизма и веселья.

Подождала, пока за дочкой захлопнется дверь, — улыбка слетела, как осенние листья с деревьев. От внезапной тишины в квартире стало не по себе: тревожно и мрачно. Еще четче появилось желание, над которым достаточно размышляла беспокойной ночью — надо поменять замки. И чем быстрее, тем лучше. Как и решить с разводом… Свидетельство о браке и паспорт уже лежали в ее сумке. После вчерашнего Ксения, не узнавая саму себя, не учитывая время, написала сообщение адвокату, с которым накануне созванивалась, не слишком подробно, но описав ситуацию. И Егор ответил ей, несмотря на начало двенадцатого ночи. Написал перечень документов и порядок действий, которые она должна сегодня совершить, чтобы дать делу ход. Пообещал, что подъедет в суд к половине первого, и поможет ей оформить заявление.

Хорошо, это она успеет сделать в свой обеденный перерыв. Замки, видимо, стоит оставить на вечер. Заказать посещение слесаря через приложения для помощи по домашним вопросам. Приходилось уже пользоваться — Максу вечно некогда было такие нюансы улаживать, потому знала, что там неплохо сотрудников проверяют. Как ни крути, безопаснее, чем просто по объявлению в интернете кого-то вызывать. И это кроме всего прочего.

«Ну, спасибо, Макс, за то, что «облегчил» жизнь, называется!»

Мысленно фыркнув, пошла одеваться дальше.

— Не знаю, имею ли я право делиться подобными наблюдениями, в конце концов, я даже не твой начальник, но, Ксеня, солнце, ты, вообще, питаешься хоть чем-то?

Веселый голос с теплой иронией, в котором, тем не менее, она точно услышала серьезную обеспокоенность, заставил Ксюшу поднять глаза и удивленно уставиться на Леонида, возникшего на пороге ее кабинета, после короткого стука. А ведь сама откликнулась «входите», даже не подняв головы.

Ничего не предвещало его прихода, кажется. Он не писал и не звонил. Да и Ксюше не до того оказалось сегодня. Но… она вдруг поняла, что чертовски рада его видеть! Появление этого мужчины, пожалуй, самая приятная неожиданность этих суток.

В кабинете, словно светлее стало от его взгляда, смерившего Ксюшу с ног до головы. И воздух вдруг показался сладким, захотелось рассмеяться.

— Привет… — не поняла, когда успела расплыться в широкой улыбке. — Я рада тебя видеть, — она поднялась из кресла, куда села, едва вернулась из суда сорок минут назад, разгребая документы. — Ты опять к Александру по делам?

Обошла стол.

— Нет, Санька мне и в половину не так приятно видеть каждый день. Я к тебе, — Леня остановился в полушаге от нее, тоже искренне улыбаясь.

Знала, что выдумывает и кажется, но пространство между ними будто искристым стало, плавким, как бывает на жаре, воздух видимо перетекает. И обоим уже жарко. Вот так, в один момент. У нее так точно уже щеки горят и губы пересохли, облизнуть хочется.

В глазах Леонида она увидела моментальный отклик, хотя и ничего не изменилось, вроде, а взгляд глубже стал, и мужчина с такой жадностью вдохнул воздух у самых ее волос, что Ксеня задрожала. Когда наклонился? Она не уловила — никакого отторжения. Еще ближе хочется…

— И все-таки, возвращаясь к моему вопросу: ты ела сегодня? Или вчера хотя бы? — вроде и продолжал улыбаться, а ясно давал понять, что с темы не свернет. — Не сердись, пожалуйста, но я реально опасаюсь, что приду завтра, а здесь только твоя тень останется.

— А ты придешь? — Ксюша рассмеялась, пытаясь скрыть то, что задыхается — слова словами (она сейчас не особо вникала в смысл, вот правда!), а Леня уже поднял руку и мягко накрыл ее затылок ладонью под волосами.

Вот теперь ей точно жарко! Будто от его обжигающей кожи, от какого-то невыносимо уверенного, но при этом бережного прикосновения мужских пальцев к этому неожиданно чувствительному месту — все тело пробило крохотными разрядами тока. Волоски на коже дыбом встали.

Леня насмешливо заломил бровь, словно уточняя, как она вздумала сомневаться? Придет!

— Ела, — успокоила его. — Протеиновый батончик. Не успела на обед, была в суде, — не удержалась, все-таки облизнула губы, которые, казалось, пекло. — Спасибо. Твой Егор мне действительно сильно помог, и очень своевременно…

А у Лени взгляд еще жарче. И оба вчерашний поцелуй вспомнили — даже уточнять не надо…

— Я рад, — так же просто, как она пару минут назад, признал он. — Уже заседание? — глянул с интересом, пока его рука мягко скользила по ее затылку вверх-вниз.

Даже не сексуально, словно просто напряжение снимает, согревая и помогая расслабиться. А настолько интимно, чувственно… потому что глаза в глаза и до дрожи в груди, в животе, до вдавленных ногтей в ладонь… Все, что оба сейчас держат, не позволяя наружу вырваться, в этих самых глазах и пылает.

— Пока только заявление подавала, — как удалось голос ровным сохранить? Чудеса… Но вот тон упал, шептала тихо, низко, будто в самой глубине за грудиной голос притаился, чтобы еще больше его ласки ощутить.

Так непривычно для нее: никакой апатии, никакого «почему бы нет?», никакого безразличия и следования за течением. Никакого ровного, контролируемого возбуждения, как с мужем бывало всегда. О, нет! Со старта под двести!

Ксении вцепиться в его плечи руками хотелось, ногтями в затылок давить, чтоб его рот вновь на ее губах, как вчера, по-настоящему и серьезно, с языком и тем безумным адреналином, от которого она в парке готова была в голос застонать. Мамочки! До чего же они в кабинете дойдут…

Только не страшно. Ни капли. «ДА!» и «ЕЩЕ! БОЛЬШЕ! ТЕСНЕЕ!» И именно так, большими буквами и неоновым миганием у нее в мозгу, на надрыве всех органов чувств, кажется.

А для Лени ее реакция не секрет, похоже. И снова тот пылающий страстный шторм в его глазах!

Расстояния между ними уже нет: когда шаг сделал — не заметила. Или это сама Ксеня?..

— Предлагаю отпраздновать это событие обедом, — так же тихо проговорил Леонид и…

Непонятно было, кто первый потянулся, кажется, оба вперед подались с таким рвением, будто от этого зависело нечто невыносимо важное. Он резко наклонился, она с такой же жадной поспешностью на носочки привстала.

Смешно, взрослые люди, а накатило так, словно подростки, когда ни доводов, ни причин себе отказать нет. Точнее, все теряет значение и важность, когда оказываются друг против друга. Здравый смысл и логика — не указ теперь. А вместо обязанностей и долга нечто совершенно глубинное, глубокое, пробирающее до костей… и как будто бы из них, из тех самых костей, из крови и вен, из неосознанности выбравшееся. Потому и вдавить сильнее пальцами хочется, чтоб до отметин, зубами кожу прикусить… И судя по тому, как он ее губы в себя всасывает, как сжимает затылок, натирая пальцами восхитительно чувствительную точку за мочкой уха Ксюши — понимает ее Леня от и до!

Задохнулась, когда он ее приподнял, так, что даже немного его выше, чтобы обоим удобней. А сразу позади стол…

— Статуэтка… — хрипло в горячие и алчные мужские губы простонала, совершенно не желая так быстро его же подарка и лишиться!

— Понял, — Леня усмехнулся, и не подумав оторваться от жадного, влажного и жаркого изучения ее рта. Будто не целовал, а уже с ее губами, с ее языком сексом занимался!

Так и застыли, не сдвинувшись в сторону, только он ее на весу удерживает, подхватив под бедра, и она прижата достаточно крепко к каменно-твердому мужскому телу, чтобы очень четко понять: не только его язык в нее погрузиться стремится. И Ксюшу это не просто не пугало — заводило еще больше! Так, что все же хрипло застонала, не прерывая этого неожиданно страстного и обжигающего поцелуя. Еще сильнее обхватила его шею, затылок, распластывая свои руки по коже Леонида, свое тело по его…