Преследуя Аделайн

Я могу быть лучшим, но у технологии есть ограничения. Я научился гнуть и выуживать информацию практически из ничего, но иногда следов не существует. Цифры просто не находятся.

Мои мысли устремляются вниз по спирали, как янтарная жидкость, скользящая по моему горлу.

Я сильнее прокручиваю розу в пальцах — быстрее. Острые шипы вонзаются в мою плоть. Небольшая боль дает мне подобие разрядки.

Иногда, наблюдая за пытками, через которые проходят эти дети, мне хочется разрезать свою собственную кожу и почувствовать боль вместе с ними. Я хочу облегчить их боль, создавая свою собственную. Может быть, если я буду истекать кровью на алтаре рядом с ними, они не будут чувствовать себя такими чертовски одинокими.

Но я не хочу. Это желание беспочвенно, и я признаю это. Я понимаю, что мне нужно быть сильным, а не ослабленным от потери крови и моего психического состояния, висящего на волоске.

Если я собираюсь спасти этих детей и уничтожить торговлю, то мне нужно быть на высоте. Им нужно, чтобы я был сильным и способным, потому что они не могут быть такими.

Видео перезапускается. Я рычу, крики мальчика возобновляются, заполняя безмолвное пространство вокруг меня.

Я внимательно изучал видео, как и в прошлый раз, в поисках хоть какой-нибудь зацепки. Но ничего не смог обнаружить. Ничего существенного, что могло бы привести меня к тому, где именно происходят эти ритуалы.

Просто четыре человека в черных одеждах, окружающие каменную плиту. Насколько я могу судить, вся местность выложена камнем, имитируя своего рода пещеру.

Но я не настолько глуп, чтобы поверить, что эти люди нашли какую-то пещеру в горах, чтобы скрыться в ней. Это рукотворная пещера, где-то глубоко в подполье Сиэтла. Место, на которое не может случайно наткнуться ни один случайный гражданин.

Причина, по которой я переехал в Сиэтл шесть месяцев назад, была из-за этого подземелья. Изначально я родился и вырос в Калифорнии. Но когда просочилось первое видео, я смог получить пинг с IP-адреса человека, который показал, что Сиэтл был первоначальным местом.

Они не повторили ошибку дважды.

Эта работа дает мне свободу жить там, где я хочу, поэтому мне понадобился всего один день, чтобы решиться на переезд в Вашингтон, где я смогу найти эту дыру и уничтожить ее.

И в такие моменты, когда я нахожусь на самом дне, я не могу не чувствовать, что это также изменило мою жизнь в лучшую сторону. В конце концов, это привело меня к Аделайн

Моя голова низко опускается на плечи, напряжение пронизывает все мои изможденные мышцы.

Черное облако, окружающее меня, темнеет, засасывая меня еще глубже, когда видео снова зацикливается. Я сворачиваю розу, крепко сжимая ее в кулаке. Моя рука дрожит от боли и силы, с которой я сжимаю цветок.

Я продолжаю мять его до тех пор, пока от него не останутся лишь сморщенные лепестки и раздавленный стебель, окрашенный кровью, вытекающей из моей руки.

Я стискиваю зубы, едва сдерживая горестный вопль, который грозит сорваться с моих губ.

Это — разрушение того, что я делаю.

Иногда с этим трудно жить. Иногда я едва могу стоять под тяжестью этого жестокого мира, лежащего на моих плечах.

Но я знаю, что если я этого не сделаю, моя жизнь будет бесполезной, а те дети погибнут зря.