Преследуя Аделайн

Глава 31

Тень

— Почему ты так долго? — огрызается девушка-психопат, ее тусклые карие глаза пылают огнем. Такой же огонь в ее глазах все еще живет в моей груди.

Мое сердце не перестает колотиться, и меня мучает непреодолимая потребность снова трахнуть ее. Мой мозг словно бросили в сковороду и поджарили до хрустящей корочки. Мне нужно сосредоточиться, но это почти невозможно, когда вкус Адди остается на моем языке, и я все еще чувствую, как она крепко обхватывает меня.

Я не знаю, как я должен сосредоточиться, когда только что нашел Бога. Вернее, я думаю, что только что им стал.

Но как я могу чувствовать себя богом, но при этом быть полностью лишенным власти, когда дело касается ее?

Я не знаю.

Знаю только, что теперь я чертовски люблю ярмарки с привидениями.

— Меня что-то зацепило, — бормочу я, оглядывая комнату в поисках задерживающихся сотрудников. Или каких-либо смертельных сюрпризов, если судить по убийственному взгляду девушки-психопатки. Она все еще планирует убить меня, и эта идея просто смехотворна.

Если бы меня было так чертовски легко убить, я бы уже давно был мертв. Эти шрамы — тому доказательство.

После нашей стычки мы со сломанной куклой решили пока объединиться. Поскольку Марк решил взять дело в свои руки и попытаться похитить и поработить мою девочку, я решил, что его больше не стоит оставлять в живых. Две секунды, которые потребовались ему для заговора против Адди, были равносильны написанию его имени в смертной записке.

У него нет шансов на жизнь.

Итак, мы вырубили их четверых. Кукла сказала, что отведет их куда-нибудь, где гости их не найдут, и встретимся в полночь, чтобы получить мои ответы и покончить с ними навсегда.

Клэр, конечно, была свидетелем всего этого, и кукла отправила ее в бега. Я не мог ничего сделать в тот момент, когда у меня было четверо мужчин, но как только я вышел из этого дома с привидениями, приказал одному из моих людей найти ее и отвести в безопасное место.

Проще говоря, Клэр — женщина, подвергшаяся насилию, которая заслуживает спокойной жизни. Но она также стала свидетельницей преступления, и я не могу позволить ей рассказать об этом кому-то.

После этого я сразу же отправился на поиски Адди и следил за ней все это время. Я позволил ей развлекаться, посещать все дома с привидениями и жуткие карнавальные палатки, кататься на аттракционах, а сам тихонько держался позади нее, вне поля зрения. Я следил за тем, чтобы никто даже не посмотрел на нее без последствий.

— Где они? — спрашиваю я, возвращая взгляд на странную девушку. Кровь уже забрызгала ее белую ночную рубашку. Я вскидываю бровь, но ничего не говорю.

Она кивает в сторону лестницы.

— Наверху, в моей игровой комнате.

Она начинает вести меня вверх по лестнице, но останавливается и смотрит в фойе, кажется, на что-то уставившись. Но я ничего не вижу.

— Оставайся здесь, пока я не позову тебя наверх, — говорит она, все еще глядя в пространство. Я опускаю бровь, пытаясь понять, с кем, черт возьми, она разговаривает. Она делает паузу на мгновение, прежде чем сказать: — Я справлюсь сама, — и продолжает подниматься по лестнице.

Ну, это чертовски неловко. За эти годы я попадал во множество интересных ситуаций. По-настоящему интересных ситуаций. Но эта попадает в самый верх списка.

Прочистив горло, я спрашиваю:

— Итак, в чем дело?

— Что это значит? — огрызается она.

— Те люди, с которыми ты разговаривала, я им не нравлюсь? — спрашиваю я, в моем тоне заметно веселье. Я все еще не совсем понимаю, что с ней происходит. Может, она под кайфом от наркотиков, может, психически больна, а может, видит духов или еще какую-нибудь хрень.

— Мои приспешники? Нет. И они тебе не доверяют.

Ее приспешники? Какого хрена эта девушка вообще видит? И они должны быть ее помощниками или что-то в этом роде?

— Ты сказала им, чтобы они оставались внизу и что ты справишься сама? — спрашиваю я. — Они тоже не поднимутся?

Она останавливается на ступеньках, поворачивается ко мне и выкидывает руку, чтобы указать мне за спину.

— Ты видишь, как они идут позади тебя?

Я даже не поворачиваюсь, чтобы посмотреть. Там никого не будет. Кроме нас двоих и четырех мужчин наверху, в этом доме больше никого нет.

Я ухмыляюсь.

— Нет.

— Тогда вот твой ответ! Мне не нужны мои приспешники, чтобы защитить меня от тебя. И раз уж ты здесь, я подумала, что они могут пересидеть это время, — нетерпеливо объясняет она.

Итак, она психически больна. Понятно.

— Ах.

— Ах? — повторяет она, пораженная. — Что это значит?

— Это значит, что ты чертовски безумна, девочка. Где опять эти демоны, или как ты их там называешь? — спрашиваю я, мой собственный тон становится резким.

Мне хватило пяти секунд, чтобы перестать обращать внимание на то, что она видит. В конце концов, это не влияет на меня, так что сейчас мне на это наплевать. Если она хочет представить, что за мной по пятам идут гигантские говорящие бананы с вилами, то я буду ей потакать, пока у меня есть время для общения с четырьмя мужчинами, которые ждут меня наверху.

Когда она вводит меня в комнату, они тут же начинают кричать. Извиваются, как черви, пойманные на крючок. Я не могу сказать, кричит ли Марк, потому что думает, что я собираюсь помочь ему или убить его, но полагаю, что собираюсь сделать и то, и другое. Помочь ему искупить грехи, а потом убить его за это.

— Они тебя знают? — спрашивает кукла, и я хмыкаю в подтверждение, рассматривая их внешность и сломанные кости.

Остальные трое мужчин смотрят на меня, как на бугимена. И это в роли Зака, самодельного миллионера. Подождите, пока я скажу им, кто я на самом деле — уверен, их лица будут похожи на лица Каспера.

Мне нужно узнать только о двух вещах. Узнать, где проводятся ритуалы и как туда попасть, и выяснить, охотится ли Общество за Адди. Все остальное меня больше не волнует.

— Ты уверена, что их никто не слышит?

— Я делаю это постоянно, — просто отвечает она. Я осматриваю ее краем глаза, изучая ее с ног до головы.

— Ты часто убиваешь людей?

Она маленькая, но драться умеет. И судя по почти постоянному убийственному блеску в ее глазах, меня это не удивляет.

Она пожимает плечами.

— Только демонов.

Я не могу сдержать ухмылку.

— Ты называешь себя Истребительницей демонов?"

Она фыркает и топает ногой, как ребенок, которым она нарядилась.

— Это не смешно. — Не соглашаюсь я.

Но вместо того, чтобы спорить, я возвращаю свое внимание к делу.

Как и ожидалось, как только я срываю скотч с его рта, он начинает молить о пощаде. И как только я говорю Марку, кто я на самом деле, с его покрасневшего лица мгновенно стекает вся кровь, пока его кожа не становится пепельно-серой. Лица остальных трех мужчин меняются, они смотрят на меня, как на мрачного жнеца.

Я улыбаюсь.

Я и есть гребаный мрачный жнец.

Я игнорирую напоминания Марка о том, что мы были друзьями, и его жалкие попытки переложить вину на своих деловых партнеров, ссылаясь на собственную невиновность.

Меня не удивляет, что он так легко перекладывает вину на других. Он эгоист, самовлюбленный и полный имбецил. И судя по выражению лица расстроенных мужчин, сидящих рядом с ним, они сейчас тоже не слишком высокого мнения о нем.

За то короткое время, что я знаю Марка, я обнаружил, что не так уж много его коллег так думают.

Он громкий, шумный и откровенный. Всегда старается быть крутым парнем и вписаться в толпу. Я также слышал, что Марк не согласен со многими политическими взглядами своих коллег. Всегда голосует против по законопроектам своей собственной партии.

Мне тоже плевать на политику, по крайней мере, на ту, которая касается законов и правил. Я нарушаю их ежедневно. На хрена мне заботиться о том, какие законы принимаются, если я все равно никогда не применял их в своей жизни?

Мне также удается вывести из себя Истребительницу демонов, когда она начинает ныть, что еще не успела их убить.

— Во что бы то ни стало, начинай убивать, — говорю я, жестом указывая на Миллера, Джека и Роберта. — Не позволяй мне останавливать убийц демонов.

Воздух свистит, единственный признак того, что какой-то вид оружия находится на пути к тому, чтобы вонзиться мне в голову, как астероиды, которые уничтожили динозавров. Я дергаюсь в сторону, наблюдая, как лезвие проносится мимо моей головы и вонзается в брюхо Марка.

Похоже, это чертовски больно.

И тут она срывается с места, набрасывается на Роберта и бьет его ножом до тех пор, пока он не превращается в кашу. Несмотря на то, что он больше не представляет собой сплошную массу, она продолжает. Когда Марка начинает тошнить, с меня уже достаточно.

Вздохнув, я встаю и подхожу к ней, хватаю ее за руку и останавливаю ее бессмысленные удары. У нее есть силы и энергия, это точно. Нужно много сил, чтобы наносить кому-то постоянные удары. Это более изнурительно, чем люди думают. Если бы она ударила кого-то даже до сотни раз с такой силой, как сейчас, взрослый человек запыхался бы.

И хотя тонкий слой пота покрывает ее загримированное лицо, она выглядит так, будто готова к большему.

— Теперь ты собираешься помешать мне убивать демонов?! — кричит она, ее голос звучит так высоко, что я едва не вздрагиваю. Боже. Чертовы женщины и их визг.

— Девочка, есть много вещей, по которым тебе нужна серьезная помощь, но я бы сказал, что управление гневом стоит на первом месте в списке.

Она смотрит на меня, ее лицо начинает дергаться. Она похожа на неисправного робота, и я бы сказал, что этот опыт теперь занимает первое место среди интересных ситуаций, в которые я попадал.

Она выглядит на грани взрыва, поэтому я сдерживаю свой темперамент и требую:

— Посмотри на меня.

Ее большие карие глаза смотрят на меня, и если бы не безумный блеск в ее глазах и тот факт, что она с ног до головы в крови, она выглядела бы невинной и милой.

Какая же это была бы гребаная ложь.

— Брось нож. — Ее рука мгновенно замирает, позволяя ножу со звоном упасть на залитый кровью пол. — Как тебя зовут? — спрашиваю я.

— Сибель. — Она делает паузу. — Мои друзья зовут меня Сибби.

Меня пронзает жалость. Что-то подсказывает мне, что единственные друзья этой девушки — это люди в ее голове. Эта девушка одинока — совершенно одинока. Судя по ее склонности прятаться в стенах, я готов поставить деньги на то, что никто из работающих на этой ярмарке даже не подозревает о ее присутствии.

Внутренне вздохнув, я решаю помочь ей. Не знаю, потому ли, что мне чертовски жаль ее, или еще что, но, черт возьми, похоже, что да.

— Ты интересный человек, Сибби. Но мне нужно, чтобы ты, блядь, успокоилась. Я не могу спокойно вести допрос, когда ты там режешь кого-то ножом, как взбесившаяся банши, понимаешь меня?

Она физически расслабляется от использования своего прозвища. От того, что я объявил ее своим другом. И, блядь, если это не заставляет меня чувствовать себя немного хуже для нее.

Неохотно она кивает головой, и после заверения, что я не смеюсь, когда называю ее убийцей демонов, и вытирания глазного яблока с кончика ножа, я возвращаю его ей в качестве мирной жертвы. А потом я возвращаюсь к допросу Марка.