Преследуя Аделайн

Глава 24

Манипулятор

— Есть ли что-нибудь, что мне нужно знать, прежде чем ты приведешь меня в яму со змеями? — спрашиваю я, когда Зед подъезжает к парковке.

Парковка у их собственного чертова дома. Это дерьмо должно быть незаконным.

— Здесь, меня зовут Зак Фортрайт. Я миллионер-самоучка, у меня своя компания по веб-дизайну. Мы живем вместе в поместье Парсонс и являемся счастливой парой, но я подглядываю за тобой и хожу в клубы для джентльменов без твоего ведома.

Мои глаза метнулись к его глазам. Он ходит в клубы для джентльменов? В те клубы, где мужчинам предлагают женщин на блюдечке с голубой каемочкой? Богатые люди.

Клубы джентльменов, в которых работают продажные садисты. Кто знает, что происходит в этих местах с бедными женщинами?

Почувствовав мои мысли, он ухмыляется.

— Прежде чем ты осудишь меня, я не делал и никогда не буду делать то, что они там предлагают, и в конце концов я выведу всех этих девушек на чистую воду. Но они об этом не знают. Не ревнуй, маленькая мышка. Никто и никогда не сможет заставить мой член стать твердым, кроме тебя.

Героизм борется с его неосторожным предположением. Часть меня хочет растаять, а другая застывает в граните от того, что меня обвиняют в подобном.

Я закатываю глаза.

— Я не ревную, — огрызаюсь я. — А мне кажется, что у тебя просто ректальная дисфункция.

Он сдерживает ухмылку, в его глазах сверкает знающий взгляд. Его голос становится глубже, когда он лениво произносит:

— Продолжай в том же духе, и ты подавишься этими словами, когда мой член снова заполнит твое горло. Все прохожие будут видеть, как я трахаю твой грязный маленький ротик, и в этом доме не будет ни одного человека, который бы не знал об этом, когда я закончу.

Я насмехаюсь, отворачивая голову от него. Только чтобы скрыть румянец, который я чувствую, ползущий по моим щекам, и острое возбуждение, бегущее по нервам вниз по моему позвоночнику. Я все еще чувствую призрачный звон металла от пряжки его ремня на моей шее, и я знаю с абсолютной уверенностью, что Зед выполнит свою угрозу, если я надавлю.

Придурок.

Он продолжает, как будто только что не подал мне самую восхитительную угрозу, которую я когда-либо слышала.

— Не говори о своей личной жизни. Все равно для тебя это ничего не значит. Ты здесь, чтобы получить информацию о Джиджи, и это достаточный стимул.

— Стимул? — перебиваю я, поворачивая голову назад к нему.

— Ты идешь в яму со змеяии, потому что Марк нашел что-то, что тебе дорого, и держит это над твоей головой. — Прямо объясняет Зед. Я захлопываю рот, раскаиваясь и немного волнуясь. — Если он узнает что-то еще, что тебя волнует, это будет то, что он использует в своих интересах, если ему дадут шанс.

Мой рот снова открывается.

— Но не волнуйся, — говорит он, вклиниваясь прежде, чем я успеваю потребовать, чтобы он отвез меня домой. — Я сдеру его кожу с тела прежде, чем он успеет подумать о том, чтобы причинить тебе вред.

С этими словами он открывает дверь, выходит из машины и бросает ключи ожидающему парковщику, решительно закрывает дверь и пресекает все вопросы, которые были у меня на кончике языка.

Для начала, могу ли я теперь пойти домой?

Я спрашиваю себя, стоит ли раскрытие убийства Джиджи того, чтобы связываться с опасными людьми. Но уже слишком поздно. Я здесь, и я твердо намерена получить ответы хотя бы на несколько своих вопросов, прежде чем Зед заберет меня домой.

У меня такое чувство, что сегодня я вверяю в руки Зеда не только свою безопасность, но и свою жизнь.

Потому что я вхожу в дом, принадлежащий злому человеку, и мне не нужно, чтобы Зед объяснял мне все это.

Зед открывает мою дверь и протягивает мне руку, чтобы я ухватилась за нее, когда я выскальзываю из машины. От его руки, держащей мою, исходит электричество, и все, чего я действительно хочу, это направить его руки к другим частям моего тела.

Я втягиваю ледяной воздух, холод успокаивает мои внутренности и дает мне достаточно ясности, чтобы сосредоточиться на всем остальном, кроме властного мужчины рядом со мной.

Дом Марка показной. Массивное белое чудовище с пятью огромными колоннами и миллионом окон. На мой взгляд, дом уродлив, типичен и откровенно скучен.

Внутри еще хуже. Я вхожу в большой, широкий коридор, по обеим сторонам которого стоят рамки с фотографиями тех, кто, как я предполагаю, является семьей Марка. Мои каблуки щелкают по плитке цвета слоновой кости, и я не могу отделаться от мысли, что она станет коричневой после всех ботинок, которые будут по ней ходить.

Дворецкий ведет нас по коридору, мимо полностью белой кухни, в бальный зал.

Настоящий, блядь, бальный зал.

Такой, какие показывают в фильмах 1800-х годов, когда поиск будущего мужа или жены зависел от посещения бала.

Три массивные люстры свисают с золотого потолка, между каждым светильником — арки из искусно вырезанного дерева. Пол сверкающего цвета слоновой кости, маленькие блики от люстр почти ослепляют меня. Это как смотреть на чертово солнце.

— Убери эту гримасу со своего лица. — Пробормотал Зед рядом со мной. Только когда он говорит, я понимаю, что мое лицо исказилось в гримасе отвращения.

Не потому, что это место уродливое, а потому, что оно такое чертовски… претенциозное и кричащее. Мне не нужно видеть остальную часть дома, чтобы понять, что это место кричит: посмотрите на меня, у меня есть газиллион долларов, и я не намерен делиться этим богатством с миллионами голодающих семей по всему миру.

Но что я знаю? Я всегда задавалась вопросом, позволено ли людям, у которых есть деньги, накормить все население планеты. Все правительства коррумпированы. Может быть, если ты пытаешься спасти мир и активно воруешь деньги из карманов богатых, то однажды проснешься мертвым.

Я разглаживаю лицо, надеваю маску пустоты, оглядывая сотни людей, заполнивших бальный зал. Все одеты по высшему разряду, гости — от молодых взрослых до людей, которые выглядят так, будто находятся на смертном одре.

Зед протягивает мне свой локоть, и каждый сигнал в моем мозгу говорит мне, что я должна отклонить эту просьбу. Но это говорит гордость, а я не в том положении, чтобы позволить гордости взять верх над собой. Мне неприятно это признавать, но я сильнее привязалась к Зеду.

Нехотя я ухватилась за его локоть и прислонилась к его боку. Это похоже на то, как руки разглаживают мокрую глину. Не смотря на изломы в наших телах, мы идеально подходим друг к другу.

Уф.

В течение следующего часа мы слоняемся по бальному залу, разговариваем со случайными людьми, многие из которых знакомы мне по новостям, спорим о законопроектах и законах, которые обычно ничего не дают, только еще больше расплющивают американцев под своими пальцами.

Зед очарователен, его поведение спокойное и немного сдержанное, но ему все равно удается привлечь людей, пока они не начинают ловить каждое его слово.

Большинство их взглядов задерживается на его шрамах. Вопросы на кончике языка, которые никогда не увидят свет. Можно подумать, что это потому, что вопрос задан невежливо, но на самом деле это потому, что Зед носит с собой запугивание, как женщина дизайнерскую сумочку.

Несмотря на это, на него можно смотреть, когда он работает в комнате, завоевывая доверие и интерес этих людей в считанные минуты.

Я понятия не имею, кто вовлечен в миссию Зеда, а кто нет, но он смотрит на каждого из этих людей так, будто точно знает, кто они такие и всю историю их жизни. Может быть, именно поэтому он так глубоко втягивает их в себя — он заставляет их чувствовать себя так, будто они знают друг друга много лет.

Я, с другой стороны, не являюсь естественной. Социальная тревога лижет мои нервы, заставляя сердце биться гораздо чаще, чем обычно. Я улыбаюсь незнакомцам и смеюсь над всем, что они говорят, делая то, что у меня получается лучше всего, — манипулирую эмоциями людей с помощью своих слов. Я делаю вид, что все они заядлые читатели, а слова, которые я произношу, печатаются на чистых листах бумаги, чтобы их жадные глаза могли их поглотить.

Каким-то образом это работает до дискомфорта: все их глаза прикованы ко мне, когда я отвечаю на их вопросы о своей карьере. Я прислушиваюсь к совету Зеда и рассказываю обо всем туманно и поверхностно, но нахожу красивые слова, чтобы моя жизнь казалась интереснее, чем она есть. Даже Зед, похоже, с трудом отводит взгляд, и эта мысль придает мне немного уверенности.

Но внутри у меня такое чувство, будто мой желудок — это черная дыра, сжимающая мои внутренности, как свернутый лист бумаги.

Несколько раз в течение часа Зед обхватывает меня за талию и сжимает руку, его хватка крепкая и успокаивающая. Эти небольшие прикосновения становятся якорями, выравнивают мою голову и напоминают мне, что я не одна.

Марк словно появляется из воздуха, присоединяясь к двум парам, собравшимся вокруг Зеда, и слушая его рассказ о каком-то взаимодействии, которое у него было с другим сенатором. Полагаю, история должна быть смешной, поскольку обе пары смеются, но я едва могу переварить ни единого слова из того, что он говорит.

— Зак! Аделайн! Я так рад видеть вас — Громко объявляет Марк, прерывая рассказ Зеда. Кажется, он ничуть не обеспокоен. У меня такое чувство, что эта история была полностью придуманна.

Похоже, я не единственная, кто умеет врать.

— Марк! — радостно кричу я, как будто лицо этого человека доставляет мне хоть какое-то удовольствие. Он съедает его, пожимает руку Зеду и тепло обнимает меня.

Или то, что должно быть теплым. Это похоже на объятия хладнокровной рептилии.

Рядом с Марком должно быть его жена. Пожилая женщина с красивыми рыжими волосами цвета спелой вишни, красной помадой и черным платьем, которое, кажется, висит на ее хрупком теле.

Она растягивает губы в красивой улыбке, когда Марк представляет ее нам с Зедом. Меня раздражает то, что он не называет ее имени, а просто говорит "моя жена". Как будто она всего лишь собственность, а не человек со своей собственной, мать ее, личностью вне брака с этим жалким человеком.

— Приятно познакомиться, Аделайн. Я Клэр. — Говорит она, сжимая мою руку в легком рукопожатии. Она представляет Зеда, и дьявол делает еще один шаг вперед и целует ее руку, притягивая ее взгляд к себе.

Это ни в коем случае не было чувственным. Но что-то в этом было успокаивающее, как будто он давал ей обещание, в котором она даже не подозревала, что нуждается.

Улыбка Клэр дрогнула, и она осторожно выдернула руку из хватки Зеда. Никто, кроме моей тени и меня, кажется, не заметил, как ее рука сжалась в кулак, чтобы унять дрожь.

Она нервничает. Напугана. И каким бы ни был тот момент с Зедом, он потряс ее.

Не нужно быть гением, чтобы понять, что эта женщина подверглась насилию. Мой взгляд неуловимо ищет синяки, но высокий воротник, длинные рукава и длинное платье скрывают ее тело. Это красивое платье, но оно явно создано для того, чтобы скрыть синяки, которые, я уверена, красуются на ее коже под шелковистой тканью.

Остальные пары отходят в сторону, чувствуя, что Марк теперь ожидает приватной беседы.

— Мне нужно встретить еще несколько гостей, но, пожалуйста, я настаиваю, чтобы вы встретились со мной в моем кабинете примерно через час и выпили со мной. Мой дворецкий, Марион, будет рад показать вам дорогу, когда придет время.