Случайная мама для сына босса

Глава 27. Карим

Она смотрела на меня так, словно увидела привидение. Даже побледнела. Глаза, обычно светлые, сегодня кажутся тёмными провалами на её лице.

— Эй, — позвал я, и щёлкнул пальцами перед её лицом.

Дарья отмерла, по крайне мере — моргнула.

— Что вам нужно? — весьма не любезно поинтересовалась она.

— Я обещал Сене, что привезу вас повидаться.

Я ожидал чего угодно. Слезы, вплоть до истерики. Радость. Все же, насколько я видел, она хорошо относилась к малышу и должна была по нему соскучиться. Дарья была хорошим человеком, ей просто не повезло встать на моем пути.

Ничего из этого она не сделала.

— И как, по вашему, я должна реагировать? — спросила она у меня, словно ища подсказки.

— Обрадоваться, — объяснил я. — И поспешить на помощь маленькому малышу, как и подобает любой сердобольной женщине.

Она фыркнула от смеха.

— Малыш не в опасности, а с папой миллионером. А я вот например безработная дама тридцати лет и старая дева, и мне на помощь никто не спешит. Поэтому, пожалуй, сердобольная женщина останется дома.

И…попыталась захлопнуть дверь перед моим носом. Я вставил ногу в ботинке, успев ей помешать. Я был обескуражен. Выходит, и правда, все женщины одинаковые? Получила от меня деньги и успокоилась? Не очень то и дорого она себя оценивает.

— Дарья Ивановна, — строго сказал я, мягко надавливая на дверь, вынуждая её отступить, я был сильнее. — Я сказал, своему сыну, что привезу вас, значит привезу любой ценой.

Вошёл в квартиру. Из комнаты донесся какой-то шорох, но я не обратил на него внимания. Дарья, поняв, что не сможет мне противостоять, прошла на кухню, и села на стул.

— Тащите тогда, — пожала плечами она. — Тащите вместе со стулом.

Я собирался сказать ей, что разочарован, что не ожидал, что моя помощница настолько меикантильна, но мне помешали. Из коридора на кухню кубарем вкатилось что-то маленькое, и вцепилось в мой ботинок. Не громко, но крепко, я потряс ногой, но это не отвалилось. Оно ещё и рычать пыталось.

— Что это?

— Завела себе нового ребёнка, — отозвалась Дарья.

— Быстро же вы.

— Часики, — зевнула она, и я вдруг понял, насколько Дарья устала, — часики биологические тикают.

Я наклонился и отодрал щенка, а это был щенок, от своего ботинка. Тот рычал, но когда я приподнял его за шкирку, рассматривая, заскулил и поджал хвост. Это был мальчик. Судя по всему — ушастая дворняжка.

— Поздравляю вас, — ответил я, удерживая щенка в руках, чтобы не кусался, — теперь перейдём к делу. Дарья, мы же всегда ладили. Скажите мне, что вам нужно, и мы поедем к ребёнку. Он вас ждёт.

— Мне нужно, чтобы вы поняли, что мы не игрушки. Ни я, ни ваш сын. Что мы не можем играть в любовь или не любовь по одному лишь вашему желанию. Я не поеду к ребёнку, бередить ещё сильнее его сердце, если вы не дадите гарантий.

— Каких?

— Встреча с Сеней на регулярной основе. Раз в неделю. Это сделает наш разрыв для ребёнка менее болезненным.

— Не пойдёт, — парировал он. — Если вы займете все выходные, что останется мне? Раз в две недели.

— Идёт, — быстро согласилась она. — Мне нужна гарантия. Ваше обещание. Вы жестоки, Карим Амирович, но вы человек слова. Обещайте мне это вслух.

Я чувствовал себя идиотом.

— Хорошо, — согласился я. — Позволяю вам видеться с моим сыном регулярно, не менее раза в две недели.

Она кивнула, а я почувствал себя проигравшим. Могло ли быть такое, что она знала меня настолько, что предугадывала все мои реакции? Да нет, бред…

— Поехали, — встала Дарья.

— Дарья, — почувствовал вдруг неловкость я, и мягко сказал, — Дарья, у вас пучок упал на бок.

Она вздохнула, пошла в коридор смотреть в зеркало, потом и вовсе ушла в душ. Я ждал на кухне, слушая звуки воды, затем жужание фена. Так сильно близок со своей помощницей я ещё не был. Щенок все это время выражал агрессию к моей обуви — я явно ему не нравился.

Скорее Дарья выглядела, как обычно, разве только бледнее обычного. Вывалила щенку корм из жестяной консервы со спаниэлем на картинке, и была готова к поездке.

Я боялся реакции Сени. И предчувствовал её. Ехали в машине молча, на улице темно ещё. Я понимал, что ревную своего сына к этой, по сути чужой женщине. Я завидовал ей. Она сумела завоевать симпатию и доверие ребёнка, а у меня никак не выходило.

В лифте Дарью вдруг качнуло в сторону, я вытянул руки и успел принять вес её тела на себя. Глаза её закатились и закрылись, я, откровенно говоря паникнул. Лифт уже приехал, я стою в нем с девицей на руках. Вынес её в коридор.

— Эй, — снова позвал я, и легонько, не больно, шлепнул по щеке. Она тихонько застонала и открыла глаза. — Вы зачем падаете?

Мой голос прозвучал так строго, словно я выговариваю её.

— Это погода, — сказала она, отрываясь от моих рук и восстанавливая равновесие. — Резко изменилась, у меня бывает. Крепкий кофе приведёт меня в чувство.

Мы постояли ещё минуту, а потом Дарья решительно, пусть и не быстро, двинулись к дверям, я следом, пытаясь вспомнить, падала ли Дарья раньше. Вспомнить не выходило.

— Сеня, — позвал я громко. — Дарья пришла!

Назвать её мамой не поворачивался язык, хоть убей. Забрал у неё пуховик, едва уловимо пахнущий собакой, а затем няня вывела ребёнка, у которого я так и не смог отобрать имя.

Я угадал. Сеня сначала замер, словно не веря своим глазам. Они стояли так около минуты, а потом он побежал и изо всех сил обнял её за ноги. Они не плакали, молчали, Дарья гладила его по волосам, чуть склонившись, а у меня на душе скребли кошки. Няня и та отвела взгляд.

— Он не ест, — принялся жаловаться я. — Заставь его поесть, бога ради.

Она не стала его заставлять. Повела за руку. Дарья не раз у меня бывала, поэтому ориентировалась хорошо. Не прося помощи сама залезла в холодильник, поставила в микроволновку что-то, принялась резать бутерброды.

— Разве можно не кушать? — с улыбкой спросила она ребёнка. — Ну Сень, ты чего. Хотя знаешь, я тоже ужасно голодная. Пошли поужинаем вместе?

Сеня кивнул и деловито уселся за стул, проигнорировав специально купленный для него высокий детский стульчик. Приборы расставили и на меня тоже, я сел. В тарелках была паста с сыром и курицей. Сеня с Дарьей говорили, точнее говорила она, а Сеня кивал и слушал. А я смотрел на Дарью — рука, державшая вилку тонко дрожала, как у человека, который давным давно не ел досыта.