Случайная мама для сына босса

Глава 44. Даша

Я держалась на остатках внутренних ресурсов. В таком режиме мы жили уже неделю. Я уезжала домой, следом за мной приезжал Карим и мне не доставало сил его прогнать.

Я понимала, что это в корне неправильно. Когда он приехал во вторую ночь, до меня дошло, что все катится к чертям собачьим. Мы лежали на моей кровати, которая можно сказать, лишилась девственности — мужчин я в свою квартиру просто не водила раньше. Кровать, комфортная для меня одной, была слишком узкой для двоих, для Карима ещё и короткой. Ночью я проснулась, полное впечатление — полка купе. Коленки свисают над пустотой, места им на кровати не хватило, только вместо холодной стены вагона позади тёплый Карим. Неудобно ужасно, но так сладко, что я улыбнулась прямо в темноту, не желая, чтобы этот момент заканчивался. Это то меня и добило, разбудило окончательно.

— Карим, — строго сказала я. — Просыпайся.

Он промычал что-то невразумительное, сквозь сон, начал грабастать меня в объятия, но я проявила стойкость, выбралась из его рук и села. Мягкость явно не помогала — Булатов настойчиво, пусть и сонно, продолжал попытки вернуть меня в горизонтальное положение.

— Карим Амирович! — повысила тон я.

Он открыл глаза. Улыбнулся, и мне так горько стало почему-то.

— Пошли спать, — попросил он мягко. — У нас есть ещё несколько часов. А если не хочешь спать, имеются другие варианты…

— Нет, — пресекла его попытки я. — Вы вообще понимаете, что мы делаем?

— Вполне, — теперь его голос уже вполне бодрый, но есть в нем ленивая утренняя хрипотца, от которой у меня коленки дрожат и норовят подогнуться. — И мне это нравится, мало того, я готов делать это снова и снова.

Рука его покралась по моему бедру наверх и я встала с кровати, боясь не удержаться перед соблазном.

— Вы о ребенке должны думать. И я. И что в этоге? Ребёнок в квартире с няней и собакой! А вы, дорогой Карим Амирович здесь!

— Я тебе говорил, нечего туда сюда ездить… Оставайся там.

Он не понимал. Он вообще не понимал. Если я сдамся, то на выходе из этой истории вообще не соберу себя.

— Езжай домой, Карим. Сеня должен быть на первом месте, ты его отец.

Он встал. Начал собирать одежду на полу, в движениях его сквозила порывистость и злость. На меня не смотрел. Не сказал даже ничего, не попрощался, я молча прошла за ним и закрыла дверь.

Он прав, было ещё пару часов на поспать. Я вернулась в кровать, места в которой теперь было достаточно, и вместо того, чтобы предаться сну, заревела, и весь мой недосып от которого в голове уже звенело, вылился слезами.

Нужно было заканчивать. С этой историей. Я дважды собирала себя по кускам. После родов, от которых остались рубцы и на теле, и на душе. Когда уход мужа уже не смог ранить сильно, просто невозможно уже было сильнее. Я училась жить заново медленно и осторожно, как ребёнок, делающий первые шаги.

Я справилась. Потом я лишилась Сени. Не знаю, как бы я жила, если бы Карим не вернулся и не заставил меня помогать ему, пусть и в ультимативной форме. Наверное, научилась бы. У меня был бы щенок. Стала бы старой девой с кучей домашних животных, вредных и сварливых, похоронила бы надежды на счастье и материнство, что для меня практически синонимы. Завидовала бы тем, у кого есть дети, потом внуки. Я не считаю себя плохим человеком, но так сложно не завидовать, когда тебя раз за разом лишают самого дорогого…

Наверное я бы смогла. Но теперь мне предстоит пройти все это в третий раз. Но теперь я буду лишаться не только ребенка. Ещё и мужчины. И мне кажется, это комбо просто выбьет у меня землю из под ног. Я совсем не уверена, что смогу начать жить заново в третий раз.

Зная, каково любить своего ребёнка. Радоваться его первым достижениям и словам. Грустить вместе с ним. Отдавая ему всю свою любовь, просто потому что нет слова стоп, невозможно просто остановится и любить свое дитя меньше.

А Сенька мой был, чтобы там в документах не говорили. Раньше фраза рождённый сердцем мне казалась смешной и немного наивной, а теперь я так понимала я.

И теперь я потеряю ещё и Карима. Просто потому, что понимаю — его невозможно удержать. Может быть, когда нибудь, какая-то храбрая и безусловно, отличающаяся от остальных девушка и покорит его сердце, но это буду не я. Не Дарья Ивановна, наличие волос на голове которой Карим заметил на третьем году знакомства.

И когда его потеряю их обоих меня просто размажет. Мне будет очень больно. Мне нужно попытаться сохранить хотя бы крохи себя.

Я все же уснула. Утром была зареванной и опухшей, но Карим этого не увидел. Завтракал он, когда мы гуляли, в тихий час я уснула, потом он уехал на работу. Он избегал меня, не понимая даже, что тем самым лишает себя общества ребёнка, что недопустимо, пока связь между ними так слаба. Ему ещё долго предстоит учиться быть отцом.

Когда Сеня уснул, я уехала, так и не встретившись с Каримом. Горько было, но я раз за разом говорила себе — так правильно. Это просто залог моего выживания.

А ночью он приехал. Ночевать остаться не разрешила снова, пусть едет домой, к своему сыну. И так раз за разом, безумная бессонная неделя.

Впереди были новогодние выходные, которые Карим планировал провести вместе с ребёнком. Я уже понимала, как это будет — и сладко, счастливо, и до боли горько. В пятничный вечер мы гуляли с Сеней. Няня осталась дома, нас уже выпускали без неё — все равно сзади плелась охрана.

— Зима, — сказала я Сеньке.

Мы пытались учить новые слова, короткие и лёгкие. Сенька повторял, иногда не хотел и упрямо мотал кудрявой головой, а я смеялась.

— Там, — показал он пальцем на детскую площадку.

Другие дети не очень были ему интересны. Они были шумными, активными, их было много. Может он помнил, что они избегали его в детском доме, и подобно мне, пытался уберечь свое сердце. Ведь если не привязываться ни к кому, ни на кого не надеяться, шансов на то, что тебе разобьют сердце, куда меньше.

И сейчас я обрадовалась этому проявленному интересу к другим детям, которые целой громкой кучей малой скатывались с горки. Детей было много, несколько десятков точно, словно прогулка в детском саду. Они визжали от восторга, бегали, мамы стояли в сторонке и разговаривали, поглядывая на своих детей.

Я взяла Сеньку за руку, мы подошли ближе. Руку он мою не отпускал, стоял рядом, на детей просто смотрел, и я решила, не к чему его торопить.

— Как куча обезьянок из мультика, — засмеялась девушка рядом, посмотрела на меня и Сеньку.

Я не дружила ещё ни с кем из мамочек. Не успела подружиться, сначала была вся погружена в ребёнка, потом — в себя. Но при мысли о том, что можно просто поговорить с человеком, которого интересует все то же, что и тебя, становилось волнительно.

— Вы правы, — улыбнулась я.

Я неловко замолчала, не зная, как поддержать разговор. Она была красивой, эта девушка. Стройная, виднеется, блестит тёмная коса, выгодное оттененная белой шапкой, на девушке ладно сидят джинсы, и вообще она из породы людей, которым все идёт.

— Ваш ребёнок тоже там? — наконец спросила я.

— Да, — снова засмеялась девушка. — Мальчик в красной шапке. Вон!

Я посмотрела, но детей было много, на всех яркие шапки, а главное — все бегают. Понять где кто есть, было невозможно, и я улыбнулась просто из вежливости. Девушка же повернулась к нам, а потом, немного помедлив и вовсе присела на корточки перед Сеней. Он не любил чужих людей, поэтому сразу же сделал шаг назад. Девушка улыбнулась.

— У вас очень красивый сын, — сказала она.

— Спасибо.

Я любила всех людей с которым нравился Сенька, но сейчас чувствовала какую-то неловкость, да и сын дёрнул меня за руку, призывая уйти.

— Ты почему не играешь со всеми? — спросила она.

Сенька снова на меня посмотрел растерянно. Он не хотел контактировать с чужим человеком.

— Простите, — извинилась я. — Сенька не очень любит новые компании. Мы пойдём.

Я подхватила сынишку на руки и пошла прочь. Охранник, которому наверняка надоело бродить в сторонке от детской площадки с радостью пошёл за нами. Я обернулась, но девушки в светлой шапке уже не было видно.