Спорим, влюбишься?

* * *

На глаза Медведу я не попадалась ровно двое суток. Признаться, я малость испугалась и все же осознала свою ошибку — я не подумала о последствиях. Зная, что он уже два часа находится дома, я все же решаюсь не только извиниться, но и воспользоваться вполне удачным моментом. Перевела дыхание и постучала в его спальню. Молчок. Вновь стучу в дверь, но уже громче. И снова никакой реакции. Тихонько приоткрываю дверь.

Я ни разу не была ни в спальне Медведева, ни в третьей комнате. Хоть было и любопытно, но я не так воспитана, чтобы входить туда, куда мне не разрешали. И вот сейчас я стою как вкопанная. И вместо того, чтобы рассмотреть обстановку его комнаты, мой взгляд прикован к колотящему грушу Мише. Из-за наушников он меня не слышит и, к счастью, не видит, так как находится ко мне спиной. Он с таким рвением бьет по груше, что самой невольно захотелось попробовать так же. Только во мне нет такой силы. Я себе сразу сломаю пальцы, ударив вот так. Черт, почему на это так приятно смотреть?

Внезапно Миша останавливается и переводит на меня взгляд. Снимает наушники и тянется к полотенцу.

— Я стучала, но ты не слышал.

— Чего тебе?

— Я хотела извиниться за то, что было, — прохожу в спальню и становлюсь напротив Миши. — Просто мне хотелось хоть разочек щелкнуть тебя по носу, чтобы не только я выглядела вечной дурой. Если честно, я испытала дикое наслаждение при этом. Но сейчас понимаю, что надо было как-то по-другому действовать. Извини.

— Как ты это делаешь?

— Что?

— Все!

— Я тебя, правда, не понимаю сейчас.

— И не надо меня понимать. Так, все, тебе не за что извиняться, можешь идти.

— Я не только за этим пришла.

— Ужин готовить не надо. Я поел, — да я и не собиралась. Хамло. Перевожу взгляд на боксерскую грушу.

— А разве надо заниматься не в перчатках?

— В перчатках.

— А ты почему не в них?

— Это как с резиновым изделием номер два: ощущения не те. А, впрочем, с кем я об этом говорю. Забудь, — небрежно махнул рукой.

— Миша?

— Что?

— А научи меня драться? В смысле защищаться, если на меня нападут. Курсы самообороны, я видела в интернете.

— Нет.

— Почему? Ты же умеешь.

— Потому что это бесполезно. У тебя и у любой другой девушки твоей комплекции не будет шансов побороть мужчину.

— Ну этому же учатся. Курсы ведь не просто так придумали.

— После армии мне предложили работу инструктором по женской самообороне. Я продержался там два месяца.

— Не получалось?

— Очень даже получалось. Но я был слишком совестливый и мне было их жалко.

— Кого?

— Девушек, женщин. Им хорошо промывают мозги. Беда в том, что ни одна женщина, если она, конечно, не профессиональная боксерша, не выйдет победителем. В жизни все по-другому. Ни один маньяк, грабитель или просто дебил, не будет хватать тебя так, как тебя будут учить на курсах, стало быть, и то, чему научат тебя там, ты не применишь на практике. Курсы — это просто самообман и выкачка бабла. Чтобы себя защитить нужны годы тренировок, да и то, может не помочь. Развивай в себе хитрость, ну и бег.

— Хитрость?

— Женщина может схитрить, выиграв время, а дальше драпать с помощью ног. Так что заниматься нужно бегом.

— Где ж я буду бегать, если ты не выпускаешь меня на улицу?

— Можешь по вечерам со мной. Или по утрам. На моей дорожке тоже можешь. Хотя…

— Что?

— Я не люблю посторонних в моей комнате.

— Я не потею. Не бойся, не капну потом на дорожку.

— Ты как ляпнешь, так…

— Что?

— Ничего. Дело не в том, что ты не потеешь, хотя это чушь собачья.

— А в чем?

— Это мое личное пространство. Ты — посторонняя, — ну сделаю я тебе скоро личное пространство. В этот момент меня прям торкнуло, хочу, чтобы этот бородатый мужик проспорил и таки влюбился в меня. Или мне пора заканчивать с чтением женских романов…

— Ну, будем считать, что я Наташа, — протягиваю ему руку. — Она же не посторонняя.

— Все-таки отведу тебя к психиатру.

— Миш, а давай жить дружно? — пропускаю его фразу мимо ушей.

— Тупица.

— Что?!

— Ничего. Между женщиной и мужчиной не может быть дружбы.

— Ну так я и не женщина пока. И вообще я не имела в виду не прямо-таки дружить. Просто хорошо друг к другу относиться.

— Деточка, если бы я к тебе плохо относился, ты бы здесь не жила.

Забавно, но я никогда об этом не задумывалась. А ведь действительно в свой дом не приглашают абы кого.

— Миш?

— Что?

— Спасибо тебе за все. Я вообще приходила еще за другим. Ты не мог бы как-нибудь отправить папе записку о том, что со мной все хорошо? Я там ничего лишнего не написала. Можешь не переживать, — протягиваю ему лист бумаги, но Миша и не думает его брать.

— Постараюсь. Не надо мне ничего совать, не хватало, чтобы еще мои отпечатки с бумаги сняли. Позже с запиской решим. Иди.

— Ну, ладно. А ты точно не забудешь?

— Не забуду. Стой, — останавливаюсь у двери. — Бегать при таком снеге, конечно, сложно, но попробовать можно. Со следующей недели, — только не улыбаться.

— А каким-нибудь штучкам не научишь?

— Штучкам?

— Ну, чтобы как-нибудь хорошенько вдарить, а потом убежать.

— Ты меня хорошо слушала?

— Хорошо. Но показать же какие-то упражнения можно?

— Я подумаю.

— Спасибо.