Спорим, влюбишься?

Глава 16

Вот сейчас я как никогда понимаю, насколько был прав Миша. Даже если бы я прошла годовой курс по самообороне, это было бы без толку. Я в полном ступоре. Ощущение, что ноги приросли к земле. От страха у меня даже не получается пошевелить пальцами на руках. Удается мне это только тогда, когда задняя дверь открывается, оттесняя меня. И именно в этот момент я прихожу в чувство.

— Нормально так за хлебушком съездил.

Дернулась с места, но тут же была остановлена. Словно нашкодившего котенка Архангельский дернул меня за капюшон куртки и уже через мгновение я оказалась в салоне автомобиля. Хлопнул дверью и через считанные секунды, обойдя машину с другой стороны, уселся рядом.

— Поехали, — кивает водителю, сам же переводит на меня взгляд.

Как только машина тронулась с места, я еще ближе придвинулась к двери, вцепившись двумя руками в рыбу. Зачем я вообще купила целую семгу? Тяжело же нести. Нашла о чем думать сейчас. Дура. Хотя такой махиной можно запросто двинуть по морде моему женишку.

— Гадина мелкая, хоть бы отцу сообщила, что жива, — на «гадину» моя голова машинально повернулась в сторону Архангельского. — Ты вообще своей кукухой отбитой соображаешь, что он испытал?

— Я послала ему записку, — наверное. Блин. — И я не гадина, — зная, как этот мужчина любит использовать в своей речи нецензурную лексику из меня буквально вырывается жалобная просьба. — Пожалуйста, не ругайтесь при мне матом. У меня от ваших речей уши в трубочку сворачиваются. Потерпите.

— Послал же Бог невестушку, — брезгливо обводит меня взглядом. А затем резко стягивает с меня шапку. — Ну хоть мордашкой удалась и на том спасибо. Мямля.

— Я не мямля.

— А кто?! Нормальная баба давно дала бы деру, а не стала дожидаться, пока ее усадят в машину. Вечно скукоженная… мямля.

Никогда не задумывалась, а ведь это правда. Я — человек, который всегда держит осанку. А перед этим мужчиной становлюсь как сгорбленная старушка. С виду он не страшный, тот же Медведев выглядит гораздо более грозным со своей бородой. Этот же выглядит респектабельно в классическом пальто и белой рубашке, но почему-то с ним, в отличие от Миши, страшно. Выпрямляться вот вообще не хочется.

— Где ты все время была?

— У подружки, — по выражению его лица понимаю, что он мне ни граммулечку не поверил. Ну и ладно, Мишу я не сдам даже под пытками. — А куда мы едем?

— В ЗАГС, — насмешливо бросает он.

— Вячеслав? — мужчина нехотя поворачивается ко мне.

— Что?

— Я больше не девственница, — ну а что, надо заходить с козырей.

— Матушки-сратушки, горе-то какое, — демонстративно прикладывает руку к груди.

— Вы не выглядите расстроенным.

— А должен? — насмешливо интересуется он, иронично приподняв бровь.

— Разве это не было условием брака?

— Понятия не имею. Мне как-то похрен, кто там тебя до меня оприходовал. Хотя, нет, надо сказать спасибо этому бедолаге, хоть с этим вопросом не придется с тобой возиться. Облегчил мне, так сказать, жизнь.

Мне бы оскорбиться на его слова, да только не получается. Куда больше меня заботит вопрос — почему папа мне так яро говорил об этом условии. Можно подумать, я гулящая какая-то, желающая окунуться во все тяжкие.

— Отпустите меня, пожалуйста. Зачем я вам нужна? Я же вам даже не нравлюсь, — на мой комментарий Архангельский открыто ухмыляется.

— Не загоняйся, я не собираюсь неволить тебя после штампа в паспорте, как отец.

— Не собираетесь?

— Не собираюсь. У Гриши малость крыша поехала, ну у всех свои заезды. Будешь заниматься чем хочешь. Свадебную заварушку все же придется сделать. Ну скажем, через недельку.

— Я не хочу ехать к папе. Вы же меня к нему везете? Он меня убьет.

— За что?

— За мой побег.

— Дубина. Если бы не твой побег, я, ты и твой отец сейчас активно кормили бы червей.

— В смысле?

— В прямом, — хм, нам что, грозила опасность? Хотелось бы расспросить, но такой как Архангельский вряд ли снизойдет до объяснений.

— А если бы я уже оказалась замужем, вы бы что сейчас сделали?

— Поехал бы в церковь и поблагодарил Всевышнего за такой подарок. Но я много грешил, мне не может так подфартить.

Сказать, что он странный — ничего не сказать. Жениться на мне не хочет, но… должен?

— Я не дам вам к себе прикоснуться. Я только с виду хрупкая, если надо я вас убью.

— Будем считать, что я уже обоссался от страха. Саш, — кивает в сторону водителя. — Срочно останавливайся, мне надо купить памперсы. Не каждый день меня грозятся убить сорок килограмм костей.

— Сорок семь.

— Ох, ну раз так, мне самую большую упаковку памперсов. Хорошо порыбачила, — устремляет взгляд на сомкнутую в моих руках рыбу. — Что у нас обед, уха?

— У меня папарделле с семгой, а у вас хлебушек. Вы, кстати, его не купили. Хотите я вам свой отдам, а вы меня за это выпустите? Я вам даже семгу дам. Не всю. У вас есть ножик? Я вам голову отрежу, мне она все равно без надобности.

— Мне голову отрежешь?

— Боюсь, вы не дадите мне этого сделать. Так что только рыбе.

— Слушай, у тебя оказывается язык есть? Ты смотри аккуратнее, я так и влюбиться могу.

— Я не очень вас сейчас поняла.

— Да куда уж тебе, — закатывает глаза.

— Вячеслав Викторович вам намекает, что мямлей вы его не привлекаете, а если будете не мямлить, дерзить и выделяться, то он может в вас втюриться, — перевожу взгляд на ожившего водителя.

— Спасиб, мил человек. Ты все поняла?

— Ну, мямля так мямля.

Получается этому мужчине на меня плевать, но жениться все равно придется. Ну уж, нет. Спокойно. Хитрость и бег… Итак, дверь никто не блокировал. Учитывая, что Архангельский уверен, что я мямля, вряд ли он думает, что я способна выбежать из машины. Но просто так выбежать не получится. Он схватит меня раньше, чем я успею открыть дверь. Огорошить… надо его как-то огорошить. Смотрю на рыбу в руках и мысленно с ней прощаюсь. Ну ладно, будет сегодня омлет. Перевожу взгляд в окно. Поскорее бы светофор. Давай, давай, красненький, ну пожалуйста. Кожей чувствую, что Архангельский за мной наблюдает.

— Ты в туалет хочешь?

— Нет. Почему вы спрашиваете? — ставлю пакет с продуктами на сиденье, аккурат между нами. Прощайте морепродукты.

— Потому что ведешь себя так, как будто хочешь.

— Вам показалось, — отвлеки. Отвлеки его! — Хотите… хлебушка?

— Чего? — ну давай же, красный свет! Миленький, загорайся. Да!

— Ничего.

Как только мы останавливаемся, я перевожу дыхание и, крепче сжав в руке пакет, резко поворачиваюсь в сторону Архангельского и со всей силы, на которую только способна, замахиваюсь в него рыбой. Все получилось так быстро, что очухалась я только тогда, когда оказалась на улице. Главное — не оборачиваться. Я бежала так, как в последний раз.

Человеческие возможности точно безграничны, иначе я не знаю, как объяснить, что я перепрыгнула через турникет метро, со скоростью света спустилась по эскалатору, не покалечив ни одного человека, и успела запрыгнуть в закрывающиеся двери вагона.

Несколько секунд стояла и пялилась на дверь, переводя дыхание. Вот я и лишилась метрополитеновской девственности. Ну что ж, не так уж здесь и страшно.