Простить и поверить

Глава 14

— Откуда ты все это знаешь?

Они с Димкой уже несколько часов — с того момента, как у него закончилась смена, — разбирались в закупочных и расходных бумагах, и он не уставал объяснять Лене, откуда берется каждая цифра и каким образом потом преобразуется в другую. И делал это таким простым, немного шутливым языком, что ей было и понятно, и приятно его слушать, и только удивление его осведомленностью росло в геометрической прогрессии, и в конце концов Лена не справилась с любопытством.

— Ну я же не все время охранником работал, — улыбнулся он, напитываясь ее восхищением, словно губка — водой. Вдруг оказалось, что именно его ему все эти годы и не хватало. И именно оно возвращало уверенность в себе и ощущение собственного достоинства. — На Севере у нас те же проблемы с запчастями были, что у тебя сейчас, да и кадров не так чтобы в избытке. Вот и познавали смежные специальности. А потом в институте теорию рассказали.

Лена хлопнула глазами, осознавая. Кирилл же говорил, что отец на какого-то там механика учится, а она пропустила это мимо ушей, потому что делала вид, что Димка ей совершенно безразличен.

Вот и довралась самой себе.

— Димка! — выдохнула она, не веря своей удаче. — Мне же тебя сам бог послал! Ну, если, конечно, — стушевалась следом, — ты сочтешь возможным мне помочь.

Он заинтересованно посмотрел на нее.

— Почему должно быть иначе?

Лена повела плечами. Она бы не хотела, конечно, слышать отказ, но ведь…

— Ты отработал сутки, не сомкнув глаз, — начала перечислять она причины. — У тебя сын требует внимания. Тебе заниматься, возможно, надо по своей учебе. У тебя выходной, в конце концов, и ты вовсе не обязан тратить его на вздорную девицу, которая пыталась тебя уволить.

Если бы она сказала вместо «девицы» «начальница», Дима, пожалуй, трижды подумал бы над ее словами и, возможно, уцепился бы за какую-нибудь фразу, чтобы отказать. Но Ленка словно бы не считала себя выше него, и тут у Димы не оставалось уже никаких шансов.

— Если у тебя развалится предприятие, охрана первой стройным шагом пойдет на выход, — резонно заметил он. — Так что в моих интересах помочь нам обоим избежать этой невеселой участи.

Теперь уже Лена посмотрела на него в упор и очень напряженно спросила:

— Я загубила папин сервис?

Диме понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что она имеет в виду.

— Ты опять берешь на себя слишком много, Черемуха, — усмехнулся он и взлохматил ей волосы. Те сегодня, вопреки обычному узлу, свободно лежали на Ленкиных плечах, и от этого она казалась совсем юной и беспечно близкой. Устоять было выше его сил. — Невозможно убить предприятие за один месяц даже с твоим напором.

— Значит, кто-то другой вредит исподтишка? — выдохнула Лена, с трудом заставив себя не поддаться ласковой Димкиной шалости и остаться в проблемах сервиса. Это неожиданно оказалось совсем непросто.

— Зачем сразу вредит? — пожал плечами Дима. — Достаточно просто плохо разбираться в своем деле. Не учитывать все риски и закрывать глаза на проблемы. Ждать, что они сами собой разрешатся, и принимать в штыки жалобы подчиненных. Впрочем, тебе все это явно объясняли на экономическом.

— Объясняли, — кивнула Лена. — Но без практики, сам понимаешь… — Не могла же она признаться, в самом деле, что ей очень нравилось слушать Димку. — А практику я отрабатывала только с бактериями.

Он улыбнулся и покачал головой. Когда-то ему действительно было чем удивить наивную девочку Ленку. А теперь, даже видя, как внимательно она его слушает, он все время искал подвох. Так и ждал, что начальница Елена Владимировна Черемных рассмеется, похлопает его снисходительно по плечу и посоветует заниматься своими непосредственными обязанностями, а не учить рыбу плавать.

Но так и не дождался.

Зато услышал почти что просьбу. А в отношении Ленки это был настоящий нонсенс.

— Ну давай тогда практиковаться, Черемуха, — весело предложил он. — Если у тебя пар еще из ушей не пошел.

— Нет, не пошел, — ответила Лена и все-таки призналась: — Ты… как-то так рассказываешь, Дим, что не скучно и не устаешь совсем. Если бы у нас так на втором высшем преподавали, я бы и сейчас все помнила.

Дима снова усмехнулся: вот комплиментов ему Ленка еще точно никогда не отвешивала. Даже в юности.

— Подлизываешься, Черемуха? — припомнил он ей недавнюю остроту. Лена хихикнула и тут же прикрыла рот рукой. Вот будто девчонка, в самом деле. Но с Димкой было так легко и комфортно, как не было больше ни с кем и никогда. И она знала, что он не осудит, даже если ей самой будет стыдно за свое поведение. Может, и подколет, но совсем необидно. Кажется, обижать ее Димка просто не умел.

— Даже и не думала, — изобразила обиду она. — Когда подлизываются, обычно врут, ну или хотя бы приукрашивают. А я не умею врать, ты же знаешь.

Он склонил голову набок и посмотрел столь заинтересованно, что она даже заволновалась. Что она такое сказала и чего теперь ждать?

— И, если я задам вопрос, ответишь честно? — спросил он. Лена мысленно чертыхнулась, но кивнула: отступать после своего бахвальства было некуда.

— Если выдашь что-нибудь похабное, я нажалуюсь твоему сыну, — на всякий случай пригрозила она. — Он на тебя быстро управу найдет.

Дима хмыкнул, признавая ее правоту, однако вопрос задал совсем другой:

— Ты отцовский бизнес приехала спасать, Лен? Не доверяешь Милосердову?

Она резко выдохнула и вперилась в него столь острым взглядом, словно пыталась прочитать душу, а Диме стало от этого неприятно. Выходит, так и не заслужил он ее доверие? Или она теперь вообще никого к себе не подпускает?

Лена поднялась и пошла к двери. Дима настороженно следил за ней, не понимая, что она собирается делать. Ни одной достойной объяснения мысли на ум не приходило. Вроде бы ничего он такого криминального не сказал, чтобы Ленка психанула и снова сбежала. Но зачем-то же она открыла дверь и даже вышла на металлическую площадку.

— Что?! — не выдержал этой неизвестности Дима. Лена еще пару секунд постояла на площадке, потом зашла обратно, плотно закрыла дверь и даже заперла ее на ключ. Притулилась на стол, совсем рядом с сидящим Димой, и наклонилась к нему.

У Димы незапланированно сильно стукнуло сердце.

— Я не знаю, кому стоит, а кому не стоит верить, Дим, — шепотом проговорила она и теперь уже длинно вздохнула, обдав дыханием его ухо. И как, черт возьми, она предлагала ее слушать? — За месяц так и не разобралась. Ты лучше людей знаешь, ты мне скажи. А я…

— А ты будешь меня слушаться? — поднял голову Димка, и его глаза оказались мучительно близко от ее. Словно молнией прошило в груди, и Лена с трудом сглотнула. Господи, ну почему так хотелось, чтобы после этой двусмысленной фразы и после совершенно электрического пересечения взглядов Димка приобнял ее рукой за талию, усадил решительно себе на колени и впился губами ей в губы? Лена почти чувствовала его жадные, оголтелые поцелуи, утягивающие за собой в сладостный водоворот. И в этом водовороте не было места ни прошлым обидам, ни нынешним сомнениям. И Лена снова, как в юности, тянулась бы к его рукам, вытаскивающим блузку из юбки, проникающим бесстыже под ткань, обжигающим собственным жаром и собственным желанием. Она никогда никого не хотела, кроме Димки. Заперла свою чувственность в самые дальние недра души и замонолитила со всех сторон. И ни один мужчина не мог пробить эту защиту — так легко рухнувшую перед Димкиной силой. Он был слишком желанен даже в нынешнем разобранном состоянии. И Лена, кажется, кажется… — Ты, Черемуха? Серьезно?

Его насмешливый голос вернул к реальности, и она ощутила, как щекам стало горячо. Вот же черт, да что же это за напасть-то такая с Корниловым? Давно ли ненавидела его всей своей сущностью, а теперь этой самой сущностью…

Вот черт, черт!

— Я поговорила с Григорием, — преступно сдавленным голосом сообщила она и распрямилась, заставляя себя разорвать эту невидимую связь взглядов. Так соображать было не в пример легче. Но на душе зачем-то стало горько. — Предложила ему гибкий график работы. Пока на две недели, чтобы посмотреть, как он будет справляться. Если качество не пострадает, оставим такой вариант на постоянной основе. Что касается Миланы, то я готовлю приказ о повышении ей премиальных и прямой их зависимости от отсутствия клиентского недовольства…

Чем дольше Дима ее слушал, тем большее испытывал изумление, затмившее даже совершенно беспощадное вожделение. Кажется, он скоро вообще разучится думать о чем-то ином, кроме как о том, чтобы присвоить Ленку себе. Он хотел ее до какого-то умопомрачения, и никакое самовнушение не помогало сохранять рядом с ней стройность дыхания и телесное хладнокровие. Да-да, она была его начальницей, она ненавидела его целых двенадцать лет, она ни единым взглядом или словом не давала понять, что он по-прежнему ей интересен, но оказалось, что все это не имело значения. Стоило Ленке появиться в его поле зрения, и Дима напрочь терял самообладание. Взгляд сам собой шарил по нежным губам, по высокой груди, по стройным бедрам, моментально приводя в боевое состояние. А уж когда она, как сегодня, приблизилась так, что он ноздрями втянул ее аромат и почти ощутил мигом загоревшейся кожей ее кожу…

Только совершенно необъяснимая сила воли позволила удержаться от последней глупости. Если Ленка разлюбила — а она, судя по отвратительнейшему ее спокойствию, именно так и сделала, — вряд ли она оценит его новый подкат. В лучшем случае пошлет к Енакиевой удовлетворять нагулянное неудовлетворение, а в худшем — снова разорвет всякие отношения и будет смотреть свысока, как еще неделю назад, делая вид, что знать Корнилова не знает. И может, оно и к лучшему было бы, если уж он решил, что не стоит в нынешних декорациях ворошить прошлое, но то ли совесть, то ли какое-то другое неопределенное чувство требовало помочь Черемухе, раз это было в его власти, а она в коем-то веке в нем нуждалась. И собственная одержимость именно этой — единственной — девчонкой была в свете его решений совершенно лишней.

Кого бы она только спрашивала?

— Ленка! — одобрительно выдохнул Дима, поднимаясь на ноги и снова ловя ее взгляд. Но она упорно отводила глаза, а потом еще и опустила голову. Поджала губы.

— Только что сделать с Михаилом, так и не придумала, — вполголоса закончила она и вздохнула. Глянула на Диму исподлобья, а он так и не заставил себя сделать шаг назад, чтобы освободиться от ее плена. Плевать, как он будет из этого выпутываться: сейчас он хотел ощущать Ленку собственной кожей — такую неколючую, такую кроткую и такую родную. Он и не знал, что Черемуха может быть такой. — В таком горе административными способами не решить проблему, — продолжала между тем Ленка, а Дима продолжал смотреть на нее и ощущать, как разрастается в душе восхищение. Почему он решил, что она не захочет ему верить? И пропустит мимо ушей его случайные советы, не считая их достойными для того, чтобы прислушаться? Кажется, в отличие от него, Черемуха вовсе не видела в нем облагодетельствованного неудачника, и это вдохновляло, как в лучшие годы, когда Дима считал, что способен своротить горы.