В чужом отражении

Глупо, наверное, было ходить по соседям в поисках свидетелей. Если с Анькой что-то и произошло, то жильцы дома всё равно будут молчать; никто из Анькиных соседей, судя по всему, не стал бы вступаться за «гулящую девку».

Отпив горячего чая, я гадала, что делать дальше.

Сестра пропала – это факт. Но не факт, что не по своему желанию. Анька давно жила отдельно, не отчитываясь ни перед мамой с бабушкой, ни передо мной… Может, у неё какое-то дело, допустим, в Москве... Я почти успокоилась. Почти.

А потом вспомнила про видео, которое прислала Анька – и меня снова начала колотить нервная дрожь.

Наверное, из-за этого, я решила попробовать позвонить Анжелике — просто потому, что остальные идеи уже закончились.

Удивительно, но «супервайзер» сестры не просто ответила на мой звонок, но она ещё и вполне дружелюбно поинтересовалась, что случилось.

—Аня не объявлялась? – спросила я, затаив дыхание.

— Аннет? Да не, прячется где-то, стерва. Ты-то её зачем ищешь?

— То есть, — не сразу я поняла суть вопроса.

Анжелика тяжело вздохнула и произнесла:

— Она вот мне денег должна, поэтому я её и ищу. А тебе она зачем сдалась?

— Это вообще-то моя сестра, - напоминала я Анжелике. – Как я могу о ней не волноваться?

— Ну не знаю… Я вроде как слышала, что она сильно тебя подставила, — оборвав себя на полуслове, Анжела протянула. – Впрочем, это твоё дело. Мне твои поиски только на пользу будут.

— Ты искала ее?

— Вообще, везде глухо, как в танке, — пожаловалась Анжелика. — Твоя сестрица как будто под землю провалилась.

«Надеюсь, не в прямом смысле этого слова», — мысленно взмолилась я, надеясь, что Соболев не решился свести все концы с концами таким образом.

— Я только что прошлась по соседям: никто ничего не знает, никто ничего не слышал.

— Ну естественно, - фыркнула Анжелика. – Кто станет впрягаться за проститутку.

Грубое слово резануло по ушам, но, увы, это была хоть и жестокая, но всё же правда.

— Ты знаешь, у кого могут быть ключи от её квартиры? – спросила я. – Хорошо бы открыть квартиру, что проверить внутри.

— Нее… твоя сестрица – скрытная девка. Хоть и шлюха – но не дура.

Слабое утешение, честно признаться.

Хотя… Проститутки были всегда и везде – первой древнейшей эту профессию называли не просто так. В голову приходили имена великих женщин, которые продавали своё тело за деньги или за идею…

Проблема была в том, что мы не нуждались в деньгах!

Нет, то есть нуждались – был период, когда мама не могла купить нам новой пары обуви и приходилось чуть ли не скотчем приклеивать кроссовки изнутри.

Но у нас всегда было место где жить; была еда: да, пустые макароны; да, рис, приправленный пережаренным луком и морковкой — без мяса или курицы. Но мы всё равно не были голодными, и нам не грозила голодная смерть.

Я вспомнила, как мы ругались с Анькой, когда я всё узнала. Я тогда тоже ляпнула про голодную смерть – которая нам не грозила.

А сестра, сменив меня с ног до головы, хрипло рассмеялась.

— Какая же ты глупая, Янка. Ты считаешь, что кому-то нужна эта устаревшая мораль?

— Времена всегда одинаковые. Есть нормы, которые ценились во все времена.

— О чем ты, глупая, — покачала она головой. – Ты живёшь в реальном мире, а не в своих книжных выдумках. Твой Толстой, подсовывая своей жинке романы для переписывания, сам беззастенчиво трахал нескончаемый строй крестьянок. А Пушкин – солнце твоей любимой русской поэзии, помнится, до женитьбы на Наталье, жаловался приятелю, что детей у него ещё нет, одни бастарды.

— Ань, ну другое же время было!

— Ты мне только что сказала, что времена всегда одинаковые, — усмехнулась сестра. – Ты просто хочешь обелить своих любимых писателей, а на самом деле, они жили как хотели – пьянствовали, трахали баб, веселились…

Наверное, Аня хотела меня успокоить, но её фраза произвела обратный эффект. Несмотря на её нежелание получать высшее образование, Анька всегда хорошо соображала, и её никак нельзя было назвать необразованной темной девицей.

Именно этого я не могла понять: одно дело, когда в проституцию вовлекают девушку, в семье которой нет солидного основания: отсутствует воспитание родителей, нравственные ориентиры… Но Анька?

Сестра, заметив моё недоумение, довольно рассмеялась.

— Ян, ну не будь дурой. Я не шваль на дороге, а дорогая индивидуалка. Я дою мужиков в кровати, выдаивая их кошельки, при этом сама получаю удовольствие от этого процесса.

Она иронично посмотрела на меня.

— В отличие от некоторых, я не собиралась, как наша мамуля хранить девственность до сорока лет, чтобы потом похерить всё со чмом, которое сразу же смыло после её теста с двумя полосками.

— Ань, - испугалась я. – Ты что, из-за отца так поступила?

Сестра покачала головой.

— Причем здесь это дерьмо, — фыркнула она. – Я просто не понимаю, в чем смысл отказывать себе в удовольствиях. Можно всю жизнь прожить как наша мать: зомбировано подчиняясь общей морали о том, что хорошо и что плохо. Наша мать всегда была гордой, честной, воспитанной. И к чему все это привело: лучших мужиков отхапали те подружки, которые негордо давали себя потрахивать на первых свиданиях; у нас не было лишних трусов из-за того, что мать гордо не требовала с отца алименты… Да что там, ей даже в магазине до сих пор хамят, просто потому что она вечно это проглатывает. Я никогда не хотела и не хочу быть такой терпилой, Ян. Мне не исполнилось ещё и двадцати пяти, а у меня уже собственная машина, квартира, дорогие шмотки в гардеробе. Я прекрасно выгляжу не только потому, что у меня есть бабло на салоны красоты, но ещё и потому, что всего пару часов в день сосу члены, а не стою по двенадцать часов на фабрике, убивая свои ноги.

Это она мне припомнила : однажды летом я устроилась на фабрику мороженого — платили хорошо, но и работа была не из легких. А моя сестра всегда считала, что «нормальные герои всегда идут в обход».

Что же случилось сейчас. Анька, во что ты опять влипла?