Каменные человечки

22

Прюсик выскользнула за дверь, пересекла прохладный коридор и, выйдя из полицейского участка, неторопливо направилась к парковочной площадке.

Душный воздух Южной Индианы, казалось, просачивался сквозь одежду прямо в кожу. Два новостных фургончика со спутниковыми антеннами уже заняли позицию вдоль сетчатого ограждения; техники устанавливали камеры для своих репортеров.

Возле пофыркивающего на холостом ходу фургона ФБР толпились люди Говарда. Сам Говард стоял среди собравшихся в группку полицейских, готовый предстать перед телекамерами в темно-синей форменной ветровке и узких брюках. Перебрасываясь с полицейскими шуточками, он явно чувствовал себя в своей стихии. В какой-то момент со стороны этой кучки донесся веселый смех. «Без сомнения, в ответ на какое-то шовинистическое замечание Говарда», – неприязненно подумала Прюсик. Похоже, в ДНК этого типа не вошла способность уважать женщину, тем более женщину, каким-то образом ставшую ученым.

Остановившись на верхней ступеньке, она окинула развернувшуюся на ее глазах сцену оценивающим взглядом. Торн, конечно, уже поставил на лед шампанское и готовился вытащить пробку после того, как она преподнесла ему на блюде Клэрмонта, от которого добилась всего, кроме полного признания. Судя по самоуверенному поведению Говарда, отсутствие этого самого признания его нисколько не смущало. Но сверлящая мысль о том, что Клэрмонт – всего лишь еще одна жертва, у которой каким-то образом оказался ключ к личности убийцы, не отпускала.

Убийца был правшой – в этом Прюсик не сомневалась. Правая рука у него была намного сильнее левой, и именно ею он сломал подъязычную кость во всех трех убийствах. Клэрмонт был от природы левшой. Та легкость, с которой он написал свое имя левой рукой, еще сильнее укрепила ее в растущем подозрении, что убийца неким образом использовал Дэвида Клэрмонта, при этом еще и мучая несчастного парня. Как бы фантастично это ни звучало, никакое другое объяснение не годилось. Поделиться своими сомнениями с Говардом или Торном она не могла, на этом ее роль в данном расследовании наверняка бы закончилась. Чтобы подкрепить подозрения фактами, требовалось время, но расследование потенциальных зацепок увело бы ее от лаборатории, и ей пришлось бы осторожничать, чтобы не вызвать недовольство двух своих непосредственных начальников, которые квалифицировали бы ее поведение как злостное нарушение субординации или того хуже.

– Кристина? – Говард сдвинул солнцезащитные очки на переносицу и жестом пригласил ее подойти. – Найдется минутка?

Полицейские разошлись.

Прюсик направилась к Говарду, но остановилась на полпути и поставила на землю кейс.

Неторопливо подойдя ближе, Говард еще раз поправил очки-авиаторы.

– Так что, с Клэрмонтом заканчиваем? Твои оценки полностью подтвердились. Со своей работой ты справилась отлично.

– Заканчиваем? Это кто сказал? – спокойно спросила Прюсик. – Я возвращаюсь в Чикаго и предполагаю провести экспертизу всех имеющихся у нас улик в отношении подозреваемого.

– Подозреваемого? Да ладно тебе. Мы получили практически полное признание. Очевидно же, что он не смог вразумительно ответить на половину твоих вопросов.

Прюсик подняла кейс. Если Говард думает, что получил признание, то он еще тупее, чем ей казалось.

– Да, его ответы озадачивают – признаю. Но он никак не соответствует составленному нами профилю убийцы. И он левша, тогда как наш убийца определенно правша.

– Ну, как бы то ни было, профайлинг имеет свои пределы. А что касается того, правша он или левша, то хитрый убийца всегда что-нибудь придумает. Так что пусть лучше посидит, пока мы разберемся с уликами. Когда закончишь, проследи, чтобы все данные – как обвинительные, так и оправдательные – сразу же поступали ко мне. – Уголки рта чуточку приподнялись, и Говард легонько похлопал ее по плечу. – Отличная работа, Кристина.

Задев его ногу кейсом, Прюсик прошла мимо и направилась к «Форду» шерифа.

В ожидании Макфэрона она решила просмотреть сделанные во время допроса записи, но в кармане зазвонил телефон.

– Специальный агент Прюсик.

– Поздравляю, Кристина! – В трубке послышался голос Торна. – Я так понял со слов Говарда, что арест Клэрмонта подвел черту.

– Не совсем, сэр. Да, он арестован и находится под стражей в полиции. Я провела предварительный допрос. Люди мистера Говарда проводят обыск на ферме, ищут обвинительные доказательства. Но я не думаю, что дело закрыто.

– Не скромничай, Кристина. Прими мои поздравления. Вообще-то я уже уведомил Вашингтон об аресте убийцы.

– Не слишком ли это преждевременно, сэр? Я уверена, что убийца – правша, а Дэвид Клэрмонт – левша. Это во-первых, а во-вторых…

– Думаю, Говард соберет нужные доказательства, чтобы все сложилось как надо, – прервал ее Торн. – Легкой дороги. Видишь, все сработало? – продолжал он, не переводя дыхания. – Жду завтрашней встречи и отчета – полного или хотя бы в кратком изложении. – Он отключился.

Прюсик посмотрела на Говарда через ветровое стекло «Бронко». Он стоял лицом к ней, но понять, куда смотрит, было невозможно из-за очков-авиаторов.

Она вздрогнула, когда Макфэрон открыл дверцу с другой стороны.

– Где ты был?

Он озадаченно посмотрел на нее.

– Надо было сделать звонок. Что-то случилось?

– Извини. – Она закрыла глаза и помассировала виски. – Может, поедем?

Макфэрон оглядел парковку, увидел смеющегося в компании полицейских Говарда и догадался, что испортило ей настроение. Не сказав ни слова, он выехал со стоянки.

Они уже проехали несколько кварталов, прежде чем она справилась с растрепанными чувствами. Некоторое время Прюсик молча смотрела на Джо, а потом неожиданно для себя ощутила поднимающуюся в ней волну глубокой благодарности.

– Извини, Джо. Ты ни в чем не виноват.

Макфэрон не ответил. Они проехали мимо росших вдоль дороги старых дубов, корни которых пробивались из-под краев асфальтового покрытия.

– Мне нужно в аэропорт. Но я не хочу уезжать, пока не буду уверена, что здесь все в порядке.

Он хмыкнул.

Кристина сжала его плечо.

– И пока не буду уверена, что у нас с тобой все хорошо. Вот взяла и обидела тебя, отблагодарила за все, что ты для меня сделал, за все, чем помог. Поверь, Джо, мне очень жаль, что я сорвалась и набросилась на тебя. Я не хотела. – Она толкнула его локтем в бок. – Эй, не молчи. – Она наклонилась и поцеловала его в щеку, а потом придвинулась ближе положила голову ему на плечо.

Макфэрон съехал на обочину, заглушил двигатель и поцеловал ее в макушку, затем в лоб и, наконец, в губы. И расплылся в чудесной улыбке.

– Я и не собирался отмалчиваться. Просто задумался. Как ты относишься к обвинениям против Клэрмонта?

– Ну кто сказал, что ты не романтик? – Она тоже не удержалась от улыбки. – А о каком обвинении ты говоришь?

– Клэрмонт сваливает всю вину на какого-то другого парня у него в голове. Я на это не куплюсь.

Кристина подняла голову и села прямо.

– Мозг такая штука, шериф, в которой трудно разобраться, особенно если он под сильным давлением.

– То есть совесть у него нечиста, так?

– Конечно, это вполне возможно. И могло бы многое объяснить. Поэтому я на него и давила. – Она выглянула в боковое окно. – По правде говоря, мне все еще непонятно, что творится с Клэрмонтом. Если бы он впервые упомянул об этом маньяке, своем альтер эго, я бы, пожалуй, согласилась с тем, что ты говоришь. Но это не так. В досье доктора Уолстейна есть записи о видениях и инцидентах, которые пережил Клэрмонт и о которых он рассказал в мельчайших подробностях. Таких записей по крайней мере три, и в них речь идет о различных событиях. Три отдельных случая – три тела.

– Но ведь этому тоже может быть простое объяснение – больной разум взывает о помощи, разве нет? Ищет способ исповедаться?

– Вполне возможно. Но я думаю, здесь все немного сложнее и запутаннее. И эта поездка в Чикаго – весьма примечательная в плане времени – история совершенно невероятная и загадочная, если учесть, что Дэвид – фактически затворник и едва ли не все время проводит на ферме с родителями. И да, он и в самом деле покрасил соседский амбар. Нам это подтвердили. Если не принимать во внимание странные, необъяснимые отлучки в Чикаго, он обычно сообщает родителям, куда и когда собирается, и возвращается вовремя.

Прюсик повернула дефлектор, направив себе в лицо струю прохладного воздуха.

– Надеюсь, команда Говарда прояснит ситуацию. – Макфэрон коротко взглянул на нее. – Ты только не обижайся. Я вовсе не хочу сказать, что твои предположения…

– Никаких обид. Поверь, я уже смирилась с тем, что руководство – не мой конек. Торн правильно сделал, что отстранил меня от руля.

– Не могу с тобой согласиться.

Кристина вымученно улыбнулась. Правильное или нет, решение Торна ударило по самолюбию. И его недавняя похвала и поздравления выглядели необоснованными и неуместными. Только-только что-то начало складываться с шерифом, и вот тебе на, приходится возвращаться в Чикаго. Как тут не впасть в депрессию. Макфэрон нравился ей. Хороший человек. Надежный. На него можно положиться, ему можно довериться. И никакого самодовольства и высокомерия – в отличие от многих ее коллег по ФБР. Она часто спрашивала себя, не является ли самодовольство обязательным качеством личности мужчины для поступления на работу в Бюро.

Кристина вздохнула. Она хотела бы остаться, получше узнать этого долговязого, ничем особенным не примечательного шерифа, но сейчас служебные обязанности требовали ее присутствия в Чикаго.