Каменные человечки

18

Шериф съехал на обочину над местом преступления и посмотрел в зеркало заднего вида: покачиваясь на неровностях дороги, передвижная лаборатория выползла из-за поворота и остановилась. Потрескивание рации оповестило его о входящем звонке. Мэри сообщила, что у нее на линии Родни Кокс, отставной полицейский, живущий в Паркере, в двадцати минутах от Кроссхейвена.

Из фургона, с правого переднего сиденья, выпрыгнул и неторопливо направился к «Форду» федеральный агент в темных очках-авиаторах. С шеи свисало на шнурке удостоверение с фотографией.

– Переведи его на меня, Мэри, – сказал в микрофон Макфэрон, наблюдая за агентом в боковое зеркало. Тот остановился, подбоченившись и приняв намеренно небрежную позу. Шериф усмехнулся. Неудивительно, что Кристине Говард – если, конечно, это Говард – не нравится. Макфэрону он тоже не нравился, хотя знакомы они не были. – Родни, что случилось?

– Шериф, у меня здесь, в гостиной, Эзра Норт и его дочка Сара. Тебе бы стоило их послушать.

Снаружи доносились приглушенные голоса выходящих из фургона криминалистов. Группа собиралась у леса, возилась с оборудованием. Один из них проверил какой-то прибор, направив его на ствол белой сосны.

– В данный момент, Родни, я немного занят. Можно тебе перезвонить? Прием.

– Сара говорит, что видела того парня с вашего портрета, – сказал Кокс.

Макфэрон выпрямился.

– Что?

Мистер Крутой уже стоял возле дверцы его внедорожника, и шериф опустил стекло.

– Буду через минуту. – Он приложил два пальца к шляпе и закрыл окно.

Не говоря ни слова, агент неторопливо вернулся к своей команде.

– Девочка пострадала? – с тревогой спросил Макфэрон.

– Нет, он до нее не добрался. Но напугал до полусмерти. Сара говорит, едва не сбил ее своим пикапом после футбольной тренировки в пятницу. Она родителям до сегодняшнего утра не говорила. Боялась.

Макфэрон почувствовал, как вспыхнуло лицо, и, открыв новую упаковку желудочных пастилок, бросил в рот сразу три.

– Черт! Но она уверена, что видела именно его, того парня?

– Говорит, на полицейском портрете вылитый он.

У обочины дороги фэбээровцы, словно готовясь к осаде, устанавливали сенсорные устройства и водили по сторонам сканерами на длинных металлических штангах. Женщина-агент с собранными в конский хвост светлыми волосами надела наушники, подключила их к какой-то штуковине на груди и прошлась сканером над листьями на опушке леса.

– Я позвонил тебе сразу, как только смог. Знаю, что ты хотел бы это узнать.

– Послушай, Родни, пусть девушка побудет у тебя. Нам нужно взять у нее показания. Я свяжусь с тобой в течение часа.

Макфэрон дал отбой. От его дома до Паркера было рукой подать. Похоже, мерзавец осмелел и вышел на охоту. Что ж, ситуация развивается; будет чем порадовать Кристину Прюсик.

Мистер Крутой снова направлялся к его внедорожнику. Макфэрон вышел и обнаружил, что раздражение, вызванное прибытием команды ФБР, рассеялось.

– Шериф Макфэрон, округ Кроссхейвен. – Он протянул руку.

– Специальный агент Брюс Говард.

Они поздоровались, и агент вручил Макфэрону свою карточку.

– У меня кончились, – с невозмутимым видом сказал Макфэрон. Он назвал Говарду номера своего мобильного и рабочего телефонов, и тот ввел их в свой.

– Ведите, шериф. Мы за вами, – бесстрастно предложил фэбээровец. Хотя небо оставалось пасмурным, солнцезащитные очки он так и не снял.

Взятый им небрежный тон вполне устраивал Макфэрона, предпочитавшего деловую манеру общения с незнакомыми людьми.

Агенты, одетые в брюки и легкие темно-синие ветровки с большими желтыми буквами «ФБР» на спине, растянулись по лесистому склону. Спустившись с крутой насыпи, Макфэрон пошел по едва заметному следу в палых листьях.

На полпути он остановился и вытянул руку.

– Вот тот большой ствол, он лежал поперек тела.

– Понял. Спасибо, шериф. Дальше разберемся сами. – Он махнул своим людям, которые шли справа и слева от него с различным электронным оборудованием.

Криминалист в больших защитных очках включил флюоресцентную лампу на длинной штанге. Макфэрон знал, что он ищет следовые улики, которые будут светиться под специальной ультрафиолетовой лампой.

Вернувшись к своему внедорожнику, шериф крикнул вниз:

– Если что-нибудь понадобится – подайте голос.

Говард шутливо козырнул. Самодовольный придурок, подумал Макфэрон. И все же он желал успеха фэбээровцам. Пусть бы нашли что-то важное, чтобы закончить с этим делом, прежде чем какой-нибудь девушке, оказавшейся на месте Сары Норт, повезет меньше.

Он сел за руль и захлопнул дверцу. В груди покалывало. Не слишком ли большая нагрузка на сердце? Его отец умер внезапно, в сорок лет, едва достигнув среднего возраста. Доктор видел причину в многолетнем пристрастии к табаку, свидетельством чему стал ожог на двух пальцах от последней сигареты, с которой он и осел вдруг у бревна на дровяном дворе. «Пока, сынок» – были его последние слова, сказанные утром, когда он проходил утром мимо комнаты сына. Ушел, и, как оказалось, навсегда. Вот так просто.

Сколько еще лет ему осталось? И на что он потратит их? В определенном смысле его мир не так уж и изменился со смерти отца, когда пришло своего рода эмоциональное онемение. Ко времени смерти матери Макфэрон уже ничего не чувствовал. А когда он все же ловил себя на том, что ощущает что-то кроме раздражения от рабочего дня, то этим чем-то была пустота, едва заметный лик луны на блекло-голубом небе, великое безмолвное присутствие. С приходом ночи, когда луна, войдя в силу, наполняла двор четкими силуэтами и тенями, борьба начиналась заново, и пустота внутри него чернела. Глоток-другой кентуккийского бурбона лишь слегка смягчал ее по краям. Он боялся, что рано или поздно боль возьмет верх.

Макфэрон достал из бумажника визитку Кристины Прюсик. Если повезет, она, возможно, еще не сходила на ланч. Он набрал номер ее мобильного и, не оглядываясь, дал газу.