Надкусанное яблочко

Марк Климчук опустил голову.

– Скажите, а как Вы получили увечья? – набралась смелости Ростоцкая. Удобно ли задавать такие вопросы?

– Долгая история. На пожаре обгорел.

Девушка прикоснулась к кулакам размером с телячью голову, которые задержанный положил перед собой. Мрачная комната с ослепляющей лампой под потолком затряслась, а потом распалась, как компьютерная картинка – на пиксели.

У Марка в тот день был заслуженный выходной. В городском парке играла весёлая музыка, молодёжь каталась на роликах и бордах, дети визжали от брызг фонтана. Девушка, с которой познакомились в интернете, держала его под руку и кокетливо откусывала мороженое. Марк скосил глаза вниз. Красивая.

День пролетел, как одно мгновенье, пришла пора расставаться. Проводил красавицу до дома, по дороге к себе романтично вздыхал, разглядывая звёзды, и на тебе – работа нашла его и тут. Дом на соседней от него улице полыхал как факел в ночи – издалека видно.

– Есть кто-нибудь в доме? – спросил Марк у зевак. Стервятники всегда поблизости кружат. Чужое горе для них, как приманка – невозможно устоять и не полюбоваться.

– Да черт его знает. Тут мать с тремя ребятишками живёт.

– Пожарных вызвали?

– Едут.

Марк обошёл дом. В окне мелькнуло испуганное детское личико. Раздумывать не было времени. Ворвался в горящее жилище, старших вытащил во двор, а младшего пришлось искать – под кроватью спрятался. Нерадивая мамаша оставила детей без присмотра. Как потом выяснилось, славно погуляла у подружки.

– Климчук, ты обалдел?! Тоже мне герой-переросток нашёлся, – начальник пожарной службы склонился над ним, загораживая круглым гладким черепом всё пространство.

– Где я? – спросил Марк, постепенно приходя в сознание.

– В больнице. Ты зачем полез в огонь без инструментов и снаряжения? Мы с Борисом всю ночь не спали из-за тебя, дурака моченного.

– Дети живы?

– Живы, брат, живы! – подал радостный голос Багомед.

– Дети живы, а ты обгорел, как чёрт из преисподней. Смотреть страшно.

Регина убрала руку от мощного кулака. Допросная комната вернулась на место. В помещении стало светлее, и дышалось свободнее. Марк Климчук не казался ей таким уж противным. Ну, ожоги, ну, деформировалась кожа, с кем не бывает. У неё вон тоже на шее и на теле не всё гладко.

– С потерпевшей где познакомились? – сухо поинтересовался следователь.

– Вызвал по номеру 03, так и познакомились, – также сухо ответил задержанный.

Регина чувствовала, что Марк не договаривает, а она должна, нет, просто обязана знать подробности. Задержанный после увиденного воспоминания стал ей ближе. Он тоже бросился в горящий дом, как она когда-то в детстве, когда спасала младшего брата. Он тоже обгорел и страдал от этого, как она страдает до сих пор, стесняется ожогов и боится воспоминаний. Они с ним одной крови, как Маугли с волчатами из джунглей.

– А что произошло? – спросила она и прикоснулась к его руке.

Второй раз реальность рассыпалась на мелкие гранулы, и Регина очутилась в простенькой квартире пожарного.

Марк лежал на спине и задыхался. Ноги положил на подлокотник, они не помещались, диван для него был мал.

– Слушай, брат, скажи, что дать? Какие таблетки нужны? – суетился взволнованный Багомед.

– Там, – прохрипел гигант и показал на полированный журнальный столик у пухлого просиженного кресла.

– Ты только не волнуйся, пожалуйста. Что они понимают, а?

Южанин нашёл три пузырька и поднёс к лицу друга. Тот выбрал один, пшикнул в открытый рот, успокоился, задышал ровнее.

Марк прикрыл глаза, и услужливая память опять вытащила неприятную сцену. Непоседливый Багомед потащил его гулять в парк. Марк чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет, но всё же попёрся. На что он надеялся? Дурак.

Люди шарахались от него, как от прокажённого. Девушки кривились и отворачивались. Дети плакали и убегали к родителям, ища защиты от монстра.

– Не будешь слушаться, тебя вон тот дядя заберёт, – пугала капризного малыша молоденькая мамаша.

– Ты зачем так говоришь, женщина?! – вступился за друга Багомед.

– С такой рожой дома надо сидеть, а не людей в парке пугать, – подключился коротко стриженный папаша капризного малыша и демонстративно сплюнул под ноги. Проваливай или получишь!

– Эх вы. Что за люди такие, а?! Он детей из огня спасал, а вы его обижаете. Нехорошо, да, – пристыдил чернявый пожарный, но Марк этого уже не слышал.

Добежал до дома без остановок и плюхнулся на скрипучий диван. Когда Багомед зашёл в квартиру, благо ключи у него были, Марк уже задыхался. Едкий дым того самого пожара основательно сжёг лёгкие. Приступы случались от волнения.

Звонок в дверь вытащил его из болезненного воспоминания. Кто это?

– Я скорую помощь вызвал, – пояснил Багомед и пошёл открывать.

Пусть делает, что хочет. Марку безразлично. Он решил, что жить ему незачем. Вот останется один и руки на себя наложит. Однако через минуту планы на жизнь у больного резко поменялись.

Марк никогда не видел ангелов. А в фильмах у них было яркое свечение вокруг головы, и они спасают. Над ним склонился ангел. Ей богу! И свечение, и спасение – всё в одной женщине.

– Здесь болит? – спросил ангел в белом, наспех накинутом халате. Золотистые волосы спрятались под лазурной шапочкой, оттеняя глаза – два океана.

– Как Вас зовут? – спросил Марк.

– Я – врач. Фельдшер Илона Хабарова. Вы меня слышите?

Конечно, Марк слышал. И видел. Ангел не кривилась, не отвернулась, смотрела на него не просто без отвращения, а с участием. Марк влюбился сразу и наповал. Диагноз окончательный.

– Руслан, послушай. Марк не тот человек, которого ты ищешь. Совсем не тот, – сказала Регина, хватая Архипова за локоть.

Приходилось кивать знакомым, проходящим мимо них в коридоре следственного комитета. Какая прекрасная пара – красавица из архива и следователь с боевыми наградами. Гордость учреждения.

– Ну и что ты узнала по своим в кавычках каналам? – спросил Руслан и нахмурился.

Главный подозреваемый сейчас окажется чист, как младенец, и придётся искать нового.

– Знаешь, откуда у него увечья? Он вне дежурства спасал детей из горящего дома. Не только лицо, лёгкие сжёг. Как думаешь, такой человек способен на жестокое убийство?

– В принципе, всё возможно. Но я сам начинаю сомневаться. Уж больно всё ровненько. И мотив есть – отвергнутая любовь, и возможность – приезжал навещать, и улики в квартире нашли. Чую, что это хорошо спланированная подстава.

– Вот видишь! – обрадовалась Регина, что не нужно убеждать в невиновности пожарного. – У тебя тоже хорошо развита интуиция.

– Давай так договоримся. Я тебя ввожу в курс дела, а ты соглашаешься ехать в свадебное путешествие на море, – сказал Руслан, наклонив голову на бок. Змей-искуситель.

Ростоцкая поджала нижнюю губу, сдвинула брови, задумалась. ПЛЯЖ. Одно это слово вызывало животный ужас, предательский холодок, колючий спазм в желудке. Регина вздохнула. А что делать? Она пообещала помочь, да и платье само себя не купит.

– Договорились. Но с одним условием, – сказала Регина, поднимая вверх указательный палец. С условием. С одним.

– С каким ещё условием? – насторожился Руслан.

– Мы идём с тобой репетировать свадебный танец.

– Куда?

– В старом клубе работает танцевальная студия. Там Анютка занимается. Думаю, преподаватель сможет и наш танец поставить.

– Хорошо, – нехотя согласился жених. Времени и так не хватает, но что делать. Хочется на море.

В столовой следственного комитета пахло окрошкой и пирожками с капустой. Однако Архипов взял себе пюре и котлету с подливой, рецептом которой владели только повара советской закалки. В домашних условиях повторить невозможно. Регина пробовала, но получилось нечто невнятное, отдалённо напоминающее мученическую смерть азиатских насекомых – гадость, одним словом.

– Значит так. Докладываю, – сказал Руслан, отправляя в рот последний кусочек котлеты. – Хабарова Илона Ивановна. Тридцать семь полных лет. Первый муж скончался. Растит дочь от первого брака, девушке шестнадцать лет. Дочь проживает с бабушкой в деревне.

– Интересно, почему не с матерью.

– Хороший вопрос. Нужно выяснить. Дальше слушай. Второй брак. Муж Кирилл Хабаров работает в местной газете фотографом, также владеет собственной фотостудией.

– Алиби есть? – заинтересовалась старший архивист. Вот она – спасительная соломинка.

– К сожалению, да. Есть алиби.