Надкусанное яблочко

В боксе только мальчики

Регина нехотя открыла глаза. Руслан уже встал и в поисках чистых носков шебуршал в скрипучем шкафу. Для кого-то суббота – выходной день, но только не для него. Дело нераскрыто, начальство подгоняет, отдыхать некогда.

– Как хорошо, что ты проснулась, – сказал Архипов, присев на краешек кровати.

– Ты хотел пожелать мне доброго утра? – спросила Регина, потягиваясь.

– И это тоже.

– А что ещё?

– Сегодня в обед идём выбирать свадебный костюм. Мама к нам тоже присоединится.

– Типа сами мы не справимся или как?

– Типа она хочет сделать подарок, оплатив покупку костюма.

– Понятно.

– Ты что сердишься? Тебе не понравилась моя мама? – спросил Руслан, взяв в руку её подбородок, чтобы не отвернулась и ответила честно.

– Не сержусь. И мама твоя очаровательная женщина, – ответила Регина, пытаясь высвободиться.

– Тогда в чём дело? – настаивал жених.

– Я не уверена, что наши с ней вкусы совпадут. И тут может возникнуть две ситуации. Первая – мне не понравится её выбор, но я промолчу и буду себя чувствовать плохо каждый раз, глядя на тебя в "нелюбимом" костюме.

– Так. А вторая какая ситуация?

– Я не промолчу, и мы поссоримся перед свадьбой.

– Значит так. Не выдумывай. Ничего вы не поссоритесь. Я такой команды не давал. Если костюм тебе не подойдёт, подмигнёшь, и я скажу, что не хочу его брать. Вот и всё.

Ни поссориться из-за костюма, ни даже его выбрать в субботу не получилось. На выезде из города поймали Юрия Горюнова. Какие уж тут свадебные приготовления?

* * *

Бежать, бежать, бежать!

Я больше не хочу в тюрьму, я больше не хочу на зону.

Юра Горюнов, к тридцати годам имевший одну серьёзную ходку, бежал что было сил. А сил у него было хоть отбавляй. Годы тренировок давали о себе знать. Это сейчас он – в отбросах общества, с судимостью, с трудом нашёл работу, а раньше во дворе его называли Юрка Боксёр. И боялись. Боялись слово против сказать, даже косо взглянуть и то боялись. И дворов было много на его боксёрском счету, отца носило по гарнизонам необъятной Родины всё его детство. И везде он мог правильно себя поставить.

Загордился Юрка, в безнаказанность свою поверил, полез в драку как обычно, силушку, в зале накачанную, не рассчитал да и убил. И посадили. А в тюрьме боксёров немного, но обучение проходит быстро – будешь ерепениться, ноги сломаем, будешь с паханом дружить, накормим. Не нравилось Юрке перед туберкулёзным уркой дорогу расчищать, чтобы фраера боялись, а пришлось. Поэтому…

Не хочу на зону! Бежать, бежать, бежать!

Можно у старого кореша пересидеть, а потом из города бочком, бочком, и рвануть по стране автостопом.

– И так, Горюнов. Повторяю вопрос. Почему Вы бежали? – спросил Архипов задержанного.

Автостопом у него не получилось. Первый пост дорожно-постовой службы остановил. Ориентировки получили, каждой автомашине под капот заглядывали, поймали беглеца.

– Чё, молчать будешь, Боксёр? Ты убил Илону Хабарову? – следователь повысил голос.

– Да, не я это, начальник! Не я! – взорвался Юрка.

– Ты ведь кричал, что убьёшь.

– Хотел убить, да. Фуфло гнать не буду.

– А потом чё, передумал? – ехидно спросил Архипов. – Астрологический прогноз не рекомендовал душить женщин, когда Венера вступает в активную фазу?

– Я в бешенство впал, когда отец рассказал, что мать из-за медички умерла. Подкараулил её у станции скорой помощи, поговорить хотел "душевно". Догоняешь?

– Сорвался и задушил?

– Нет! Не шей мне мокруху, начальник! Не моя это работа, – выкрикнул Юрка, поднимая вверх руки в наручниках.

– А чья?

– Откуда я знаю? Не стал я её трогать. Даже разговаривать не стал. Хорошая она была, видно, баба. Ошибся отец, – сказал Юрка и посмотрел в глаза следователю прямо. Честно.

Неужели врёт? На актёра не похож. Регина Ростоцкая, сидящая рядом со следователем, дотронулась до руки подозреваемого, якобы проверяя наручники. Допросная комната качнулась и разлетелась на мелкие кусочки, как брошенная на кафель пьяная рюмка.

Юрка тяжело дышал. В голове пульсировала боль. Эта боль да свёрнутый нос – награда за сотни проведённых на ринге боёв. Убью, суку!

Мать. Сколько она натерпелась по жизни. Из-за него, из-за отца. Он только сейчас начал понимать, сколько горя ей принёс, сколько страданий. Только на зоне почувствовал, что ближе мамы нет никого на свете. И вот её не стало. Ничего, он найдёт эту падлу докторицу и объяснит ей всё по понятиям.

Солнце слепило, приходилось щуриться. Юрка стоял за углом старого здания у станции скорой помощи, сплёвывал, выглядывая из-за осыпающегося кирпича. Надо выждать и без свидетелей побазарить. У входа переминалось с ноги на ногу страшилище из детских сказок. Здоровенная глыба с уродливым лицом заглядывала в лицо выходивших женщин, те шарахались и ускоряли шаг. Конкурент?

Симпатичная блондиночка показалась в дверях неожиданно, увидела громилу, улыбнулась, смущаясь. Страшилище протягивало ей цветы.

– Ой, что Вы, Марк, не надо!

– Вы мне жизнь спасли, Илона, – пробасил человек-гора.

Спасибо, спасибо, благодарю. Бла, бла, бла. Докторица не кривилась, как все остальные тёлки, а смотрела на уродца просто, по-человечески.

Ишь ты. Жизнь спасла, значит. Может, путает чего отец? Может, не виновата она в матушкиной смерти? Обмозговать надо. Юрка развернулся и ушёл.

Регина отпустила руку подозреваемого. Воспоминания Боксёра растаяли. Потёртые серые стены допросной комнаты вернулись на место. Ростоцкая пошепталась с Архиповым. Правду говорит Юрка, не убивал он Хабарову. Отпускать его надо.

– А почему ты бежал от нас? – спросил следователь в недоумении.

Опять стройная версия рассыпалась в прах.

– Ну, я это… подумал вы меня за драку возьмёте, – сказал задержанный, почесывая свёрнутый нос.

– Какую ещё драку?!

– Я тут это… на днях двух придурков отметелил у кабака.

– Каких придурков? У какого кабака?

– Я фамилии не спрашивал. Они к девушке приставали, я и заступился.

– Всё. Иди отсюда. Время только отнимаешь, – проворчал Архипов и махнул рукой. Выпускайте его, конвойные.

Не было такой драки в сводках. Закрывать Юрия Горюнова не за что. Архипов клюнул Регину в щёчку, вечером буду не поздно, обещаю-обещаю, и убежал дописывать рапорты, отчёты, докладные.

Ростоцкая вспомнила, что ужин у неё готов, и вечер свободный. А не нагрянуть ли ей в книжный магазин? Книгоголика тянуло в места боевой славы. Денег у неё всё равно нет, так что это посещение было безопасно для семейного, теперь уже бюджета. Регина зашла и потянула носом в сторону стеллажей. В любимом книжном магазине пахло свежей типографской краской, шуршали новенькие страницы – кто-то за стеллажами листал книгу. Глаза разбегались. Столько новинок появилось! Руки потянулись к книжке в суперобложке модного автора. Хочу-хочу!

– Какая встреча! И Вы здесь? Magníficamente.

Регина оглянулась. За спиной стоял Кирилл Хабаров собственной персоной. Франтоватый фотограф держал в руках корзинку с покупками.

– Добрый вечер. Книги любите? – спросила Ростоцкая, заглядывая в корзинку. Что у него там?

– Люблю, – просто ответил Кирилл, театрально склонив голову. Мол, не судите строго, таков я.

– Детские сказки предпочитаете? – удивилась девушка.

– Это я не для себя.

Странно. У Хабарова детей нет. Падчерица – подросток. А книжки с пометкой 3+.

– А для кого, если не секрет? – не могла унять любопытство Регина.

– Для приюта. Я иногда покупаю для них книги и игрушки. В прошлом году приезжал на фоторепортаж. А у деток, знаете, всё такое старенькое, потрёпанное. Вот теперь иногда покупаю и отвожу в приют, – сказал фотограф, указывая на полную корзинку.

– У Вас доброе сердце, – сказала Регина, всматриваясь в глаза с поволокой, те самые, которые "блядские".

– А как там ваше расследование? – спросил Хабаров, меняя тему. – Убийце моей жены предъявили обвинение?

– Вы про Марка? Пока нет, – сказала Ростоцкая, поджала губы, распрощалась и ушла. – Проверяем другие версии.

– Какие версии? – спросил Хабаров настороженно.

– Мне пора. Всего хорошего, – поспешно распрощалась Регина и направилась к выходу из магазина.

Вот перед ним она точно отчитываться не будет!

* * *

Софья щедро отхлебнула виски из низенького стакана. Руки слегка тряслись. Стоя у окна распотрошённой квартиры, она смотрела, как уезжала бригада крепких парней при погонах. Обыск ничего не дал. Ребята уехали восвояси, но дело всё-таки на неё завели. Софье отчаянно повезло, что они не забрали её с собой, в отдел экономических преступлений, а потом в кутузку, на нары. Хорошо иметь связи в городе.

– Брр, – не сдержалась Софья, поёжилась, передёрнув плечами, представляя себя в камере изолятора.

Камера, нары, вонь и грязь, воровки и убийцы. И она, Софья Архипова, привыкшая ездить на Porsche, есть омаров, пить дорогой виски. Конечно, это всё появилось не сразу. Сначала была работа, работа и ещё раз работа. Она сама себя сделала. САМА. Каждый день часами пялилась в монитор, сводила дебет с кредитом до тёмной ночи, придумывала хитроумные схемы и стратегии, как уменьшить налоги и увеличить прибыль компании. Девочкой пришла, рядовым счетоводом, а потом выбилась в глабухи, а потом женила на себе директора фирмы и учредителя ООО "Братья Скороход". И всё у неё было отлично.

Андрей Скороход. Андрюша. Она сразу на него положила глаз. Ёжик седых волос, прямая спина и уверенная походка. Умный, хваткий, состоявшийся. Не то что Руслан Архипов, её первый муж. Тюфяк. Клянчил у неё детей. Детей? Зачем?! Они только усложняют жизнь, и всё. Ей карьера дорога, и вообще Софья Архипова закоренелая чайлдфри. Хорошее слово придумали, кстати. Вроде бы неглупый парень, но зачем-то подался на войну, в самую гущу военных событий. Зачем?! Получил ранение. Зачем?! В общем, она с ним развелась. Заочно. Извещение о разводе он получил прямо в госпитале.

Она бросила Архипова. Андрей Скороход бросил её. Не просто бросил, ещё и подставил.

– Скотина, – процедила Софья и сделала ещё один щедрый глоток виски, глядя сквозь оконное стекло на тёмную улицу.

Как он мог?! Она столько для него сделала. Для него и для его компании. Наизнанку выворачивалась, прикрывая его со всех сторон. А потом дела пошли плохо, а потом всё хуже и хуже. Андрюша набрал кредитов в банках, ему верили по старой памяти, долги росли, прибыль падала, превращаясь в убытки. Теперь она – под следствием, а Андрей Скороход – на пляже в Южной Америке. Или куда он там сбежал, как крыса с тонущего корабля.

– Хватит ныть. Что делать дальше? Думай, Архипова, думай, – сказала себе Софья и решительно поставила пустой стакан на подоконник. Хватит. Она не сопьётся. Она найдёт выход из любого положения.