Конец операции «Остайнзатц»

* * *

Два минера-немца прошли по линии железной дороги до казармы охраны моста и не обнаружили ничего подозрительного. Позвонив на станцию, они сообщили, что путь чист. Херсман тут же приказал Габри-шу разрешить отправление воинского эшелона. Шар-фюрер отправился к начальнику станции и сообщил ему, что путь свободен. Связавшись с Поречанами и получив подтверждение, что они готовы принять поезд, дежурный по станции вынес жезл к паровозу, уже прицепленному к воинскому эшелону. Короткий сигнал, и эшелон с танками, набирая скорость, отошел от станции.

Пролыгин все утро был в нервном напряжении. Он волновался, что раненый солдат, развалившийся на его койке в будке обходчика, помешает выполнению задания. Однако, когда дрезина забрала солдата, а вскоре вернулась с линии и прошла обратно в Скрибовцы, Пролыгин решил, что у него нет времени на раздумья. Едва он успел установить взрыватели и соединить в одну сеть мины на линии и заминированную им будку обходчика, которая сама по себе была огромным зарядом, раздался звонок телефона: дежурный по станции предупредил обходчика об отправлении очередного поезда. Пролыгин закрыл двери будки и быстрым шагом отправился навстречу поезду к переезду. Поезд еще не подошел к переезду, когда Пролыгин опустил оба шлагбаума и закрепил их веревками. После этого включил в сеть заложенных им зарядов батарею БАС-60, надежно гарантирующую взрыв зарядов. Осмотрев еще раз все контакты и убедившись в их надежности, разведчик свернул с проселка и через поле пошел к виднеющемуся на севере лесу - ему надо было попасть на шоссе, а оттуда в Лиду как можно скорее, пока немцы не начали еще сплошную проверку всех идущих в город и выходящих из него. Не успел он добраться до шоссе, как услышал сильный взрыв. Это сработали минные заряды под воинским эшелоном. Земля, которая только что дышала безмятежной радостью утра, вдруг дрогнула, и перекатистое эхо побежало над лесом. Было слышно, как трещали налезавшие друг на друга железнодорожные платформы. Громко и противно скрежетало железо.

«Будки больше тоже нет, нет и путевого обходчика», - подумал Пролыгин. Но выходить на шоссе теперь было опасно, и он начал движение по лесу, надеясь к вечеру все же добраться до Лиды, так как ему еще предстояла работа на Замковой.

Сильный взрыв услышали и на станции Скрибовцы. Связь с будкой путевого обходчика, казармой охраны у моста и с Поречанами вышла из строя. Херсман был вне себя, он решил, что партизаны нанесли второй удар, и пожалел, что не выбросил к месту утреннего происшествия роту эсэсовцев. Решив хоть сейчас исправить эту ошибку, он приказал Фрайвальду с солдатами немедленно выехать на машинах в район взрыва, обнаружить и уничтожить партизан. Габришу он также приказал ехать вместе с Фрайвальдом, выяснить причины взрыва и проследить за необходимыми ремонтно-восстановительными работами.

- Вы отправляйтесь на машине Фрайвальда, с его солдатами, - сказал он шарфюреру, - а я сколочу здесь ремонтную бригаду и выброшу ее к вам по линии на дрезине. Судя по звуку взрыва, разрушения там немалые.

Не прошло и четверти часа, как четыре грузовика с эсэсовцами вышли со станции по проселку в сторону переезда. В кабине первой машины с водителем сидели Фрайвальд и Габриш.

Пролыгин, минируя железнодорожный путь, подошел к этому делу творчески. Тут ему помог опыт его прежней работы и сделанные им наблюдения в дни его работы путевым обходчиком. «Ремонтируя» путь на своем участке, подсыпая балласт и подбивая шпалы, разведчик так разместил связанные между собой заряды, что, когда паровоз эшелона замкнул контакт, произошли одновременно три взрыва под первой и девятой платформами, а сильный взрыв будки, волна от которого ударила по середине эшелона, сбросил почти все платформы под откос. Дым от пожара Фрайвальд заметил еще задолго до того, как его машина подошла к переезду, где надо было пересечь линию железной дороги, чтобы двигаться дальше. Однако проезд был закрыт шлагбаумом. Машина остановилась.

- Эй, кто-нибудь в кузове, - Фрайвальд высунулся из окна, - быстро открыть шлагбаум!

Из кузова выскочил солдат, другой солдат протягивал ему автомат.

- Живее, черт бы вас побрал, - вскипел Фрайвальд, - зачем тебе автомат, здесь поблизости нет ни души! Быстрее!

Солдат подбежал к шлагбауму и начал разматывать веревку.

- Что ты там копаешься? - продолжал кричать Фрайвальд. - Перережь ее, и все тут!

Это были последние слова унтерштурмфюрера СС Фрайвальда. Как только солдат отпустил веревку и шлагбаум пошел вверх, сработала мина, заложенная Пролыгиным у переезда, над которой как раз остановилась машина. Взрывом была повреждена и следующая за ней машина, но там не оказалось человеческих жертв. Ротенфюрер, принявший команду над солдатами после гибели Фрайвальда и Габриша, оказался предусмотрительным малым. Он приказал покинуть машины и повел солдат бегом прямо по железнодорожной колее. Отделение эсэсовцев, оставленное им около машин, среди которых был один солдат с миноискателем, обнаружило мину и на другой стороне переезда. Эта единственная мина Пролыгина, которая не успела сработать, и была обезврежена фашистами.

Еще не зная масштабов последствий взрыва у будки путевого обходчика, Херсман приказал провести повальную облаву на станции и отправить всех местных рабочих и служащих станции на ремонт пути. Из людей Киселева к этому времени на станции осталось только двое. Кашин, заложив магнитые мины в корпус насоса на водокачке и в две колонки, по которым подавалась вода к паровозам на станции, ушел со станции, как ему было приказано Киселевым, через лес к Лиде. В суматохе, которая царила на станции, его отсутствия никто не заметил. У Зарубина оставались две магнитные мины, переданные ему Кашиным. Одну он успел прилепить к цистерне с горючим в составе, который прибыл на станцию и стоял сейчас на втором пути. Вторую он намеревался подвесить к платформе в середине состава. Он бы легко сделал это, так как солдаты бродили по путям, охрана эшелона видела кругом только своих и была невнимательна. Однако, шагая за составом от хвоста, где он укрепил мину на цистерне, к голове эшелона, он наткнулся на мастера, который бегал по путям и собирал рабочих для восстановления разрушенного участка. Скандалить с мастером, отказываться от работы с миной в кармане не имело смысла, и Зарубин оказался на одной из платформ, прицепленных к дрезине, которая и доставила его в район диверсии. Всем рабочим объявили, что работать придется до восстановления пути и начала движения поездов без отдыха. Такой распорядок не входил в планы разведчика, ему, как и другим бойцам Киселева, надо было к вечеру быть в Лиде. Уйти с места работ было невозможно, солдаты СС оцепили весь район и не пропускали никого ни туда, ни обратно. А тут еще эта чертова мина в кармане! Только природная выдержка и спокойствие помогли Зарубину, ведь он прекрасно знал, что мина, которую он прикрепил к цистерне, должна сработать через час. Взрыв произойдет на станции. Он не даст тех результатов, как если бы это все случилось на ходу поезда, но, естественно, всполошит фашистов, и они начнут поиски диверсантов теперь уже среди рабочих и населения станции. Так могут добраться и до него. Не видя пока никакого выхода, Зарубин продолжал усердно трудиться на восстановлении пути.

Мина под цистерной сработала через час после установки. Взрыв был небольшой силы, да и сама мина была невелика, однако начался пожар. Пока немцы растаскивали состав и тушили загоревшиеся вагоны, сработали еще три мины, поставленные Кашиным. Вышли из строя водокачка и две распределительные колонки на станции.

Услышав глухие раскаты взрывов, Херсман побледнел и на какой-то миг растерялся, но быстро взял себя в руки и приказал собрать всех местных жителей в один барак и не выпускать, пока не закончит следствие по делу о взрывах на станции.

В этот момент его по рации вызвал расторопный ротенфюрер СС и сообщил, что в район восстановительных работ подходят солдаты СС, проводившие облаву на партизан. Скоро Херсман услышал голос Бенкмана, проклинавшего «бандитов, полицаев и всю Бело-рутению» и сообщавшего, что облава ничего не дала - ни одного вооруженного партизана не задержано и даже не обнаружено. Солдаты захватили только полтора десятка лиц без документов, но все больше стариков и женщин, которые уверяют, что живут в близлежащих деревнях и там можно проверить, кто они такие.

Херсман договорился с Бенкманом, что тот примет на себя охрану района восстановительных работ, а солдат погибшего Фрайвальда во главе с ротенфюрером отправит на дрезине на станцию.

- У нас здесь напряженная обстановка, а солдат маловато, - пояснил Херсман. Кроме того, он попросил Бенкмана отправить с дрезиной половину рабочих, занятых на восстановительных работах, которые ему нужны, как он сказал, «для ведения следствия».

- Я тут же пришлю других, - добавил Херсман, - а этих мне надо кое о чем расспросить.

Бенкман подозвал к себе немецкого мастера и предложил ему немедленно сгрузить оставшиеся рельсы, шпалы и костыли с прицепленных к дрезине платформ.

Зарубин, увидев, что материалы для ремонта пути стали сбрасывать с платформы на насыпь, решил, что на платформах на станцию отправятся вышедшие из леса эсэсовцы. Он тоже пошел разгружать платформы и сумел прилепить мину к буксе платформы, которая была первой от дрезины. Как только платформы были разгружены, солдаты Бенкмана сменили солдат ротенфюрера на охране района работ, и те погрузились на ближнюю к дрезине платформу. Бенкман крикнул что-то мастеру-немцу, и тот стал отбирать путевых рабочих и указывать им на первую платформу. Увидев Зарубина, немец подошел к нему и, взяв его за рукав, повел к платформе.

- Ви хороший арбайтер, - любезно сказал он Зарубину, - ви поедишь со мной, - и вместе с ним влез на платформу. Бенкман поднялся в дрезину, и платформы тронулись к станции.

Положение Зарубина было незавидное - подорваться на собственной мине! Он уселся вместе с немцем-мастером на переднем крае платформы и пытался найти выход из этого положения. Он даже не знал точно, когда сработает мина - через десять или пятнадцать минут. Он устанавливал взрыватель в кармане на ощупь и не мог с уверенностью сказать, два или три раза щелкнул диск установки времени взрыва при повороте. Найти выход разведчик не успел, сзади под платформой, на которой находились солдаты, раздался взрыв. Он ощутил резкий толчок, платформа стала приподниматься и крениться, а затем рухнула с насыпи. Вечером этого дня Киселев не дождался Зарубина в Лиде.

Уже после первого разговора с Бенкманом по рации, когда тот доложил, что в ходе облавы еще не обнаружены следы партизанского отряда, а агентура, с которой удалось встретиться в некоторых населенных пунктах, не видела крупных партизанских групп в этом районе, Эрлингер понял, что его переиграли. Он решил, что партизаны выбросили отдельную группу минеров на железную дорогу, а сами решили воспользоваться тем, что к месту диверсии будут привлечены немецкие силы, и уйти за Неман.

Это, однако, он не считал своим поражением. Главная задача - провести операцию «Остайнзатц», а ее, в конце концов, можно провернуть и своими руками. Вечером он повернет этот чертов поезд из Лиды и взорвет его собственными руками на том участке, где партизаны так неудачно минировали путь. Если к тому времени у него не будет в руках ни одного живого или мертвого партизана, то ведь Стешин-то находится в Лиде, сидит под охраной в гестапо, и его всегда можно будет заставить дать показания, что это он по приказу командира и комиссара отряда пустил под откос поезд с гражданским населением, которое «Москва рассматривает как пособников и помощников оккупантов и поэтому щадить не будет и впредь».