Ключи от Бездны

Подвал заперт не был, книжник потянул тяжеленную створку, а Чумп бесшумно скользнул вниз, и через несколько стуков новый звучный отстук разнесся по бараку. Даже совомедь, похоже, проникся уважением и осел снова в компактную свою форму. Хастред со вздохом двинулся вниз следом за ущельником.

В этот раз Чумп то ли скосил, то ли сознательно ударил менее сурово — но плешивый дядька в стеганом жилете, коротавший время на бочонке рядом с лестницей, был в сознании, копошился у налетчика под ногами, панически прикрывая голову. Ножны на его поясе были пусты, длинным и судя по виду тупым кинжалом поигрывал Чумп.

- Не суетись, болезный, - посоветовал он дядьке рабочим сиплым басом, должным внушать шок и трепет, но наводящим в основном на мысль о необходимости прокашляться. - Нам много не надо. Где недавние пикси?

Плешивый заполошно задрал голову.

- Каки таки пикси?

- Мелкие, крылатые, доставучие, тараторят быстро. Недавно привезли.

- Нету таких, - дядька с трудом подобрался на колени. - Крылатых вон только ежели бабочки, в дальней секции, да попугай, который скверно ругается.

Ну начинается, смекнул Хастред. Это у других все как по маслу, пришел, увидел, победил, а мы, гоблины, даже в погреб за солеными огурцами сходить не можем, чтоб из этого не получилось кругосветного путешествия.

- Может, взять для нашего друга попугая? - вслух рассудил Чумп. - Даже если пиксей не заменит, то хоть обматерит заслуженно. Я б и совомедя взял, но они ж сговорятся и вместе нас отделают. Ладно, служивый, это ж склад Дрыхлого Дупня?

- Та вроде, - дядька тихонько захныкал. - Чего по балде-то сразу, ежли по-людски умеешь разговаривать?

- Уж больно у тебя балда притягательная, считай потер на счастье. Щаз еще потру со всей нерастраченной удали, если не сообразишь быстро, куда твой хозяин пиксей отвезти мог, как не сюда!

- Знал бы все, что хозяин делает, сам бы хозяином и был бы, - ответствовал мужичок сварливо и оглянулся через плечо на Хастреда, словно взыскуя поддержки. Однако Хастред со своими кок-ей-ейными габаритами и упрятанной под шарф мордой выглядел вчетверо грознее мелкого Чумпа, так что дядька испуганно икнул и поворотился обратно к ущельнику. - Может в лавку, ежели заказ был и заказчик ждал — не сюда ж его приглашать забирать, тут это всякое, звуки там и запахи. А может домой вовсе, кто ж хозяину указ. Детишек потешать или например суп варить.

- Пиксям суп варить? - не поверил Хастред.

- Ну, или им, или из них, это я не спицалист. Их же, зверей-то наших, частенько берут именно чтоб это... с кулинарными целями.

Гоблины переглянулись.

- Лучше б поспешить, - рассудил Чумп. - Не думаю, чтоб суп из этих стрекозлов был шибко наваристый, но с парня по имени Дупень станется попробовать. Где лавка мы знаем, а дом его где?

- Шоб знал я, где его дом. Я чего, похож на того, кто у хозяина дома столуется?

- В лавке знать должны, - заметил Хастред. - Начнем оттуда, может там повезет. Вяжи его, я второго затащу, пока не поднял шухера.

- Может, просто таво? - Чумп выразительно махнул трофейным кинжалом поперек своего горла. - Всех вязать — мы до утра валандаться будем.

- Вяжи, тебе говорят! - взвизгнул плешивый. - Ишь какой простой пошел, за честное несение службы глотки чикать!

- Кабы ты не дрых на посту, сам бы меня чикнул, пока я по лестнице валился.

Хастред оставил их торговаться, взлетел по лестнице и сунулся из барака наружу. Далеко впереди, пока что за домами, маячил мерно покачивающийся переностой фонарь квартальной стражи, а бугай в меховой шапке помаленьку приходил в себя на ящике. Приятно загорчило во рту от адреналина, гоблин мягко скользнул к охраннику сзади, зажал его шею удушающим захватом и спиною вперед отступил в глубину барака. По бокам шумно беспокоились животные, возможно подслушавшие, какое будущее их ждет, совомедь опять встал на дыбы, но до них книжнику дела уже не было — его подхватила и несла могучая и безошибочная волна боевого темпа, которой он уже давно не давал выхода. Где-то на краю сознания пришло понимание, почему чумпово «Нидам сваиму брату прапасть» оказалось незавершенным — брат и впрямь исчез было с лица земли, засыпанный капризами супруги и попытками вписаться в жизнь, для которой не предназначен.

Туша в мертвом захвате пыталась барахтаться, но куда там. Хастред выждал, пока она обмякнет снова, и бесцеремонно свалил ее вниз по лестнице. В последний момент цапнул с головы укатывающегося его меховую шапку, нахлобучил на собственную голову, пересек барак и снова вынырнул наружу. Патруль показался на улице, неспешно приближаясь; гоблин надвинул шапку на лоб, опустил на всякий случай голову и призвал все свои актерские таланты, чтоб достоверно изобразить скучающего на посту детину.

Сердце колотилось как набат, пальцы впились в пояс, самочинно подбираясь к рукояти скрамасакса, из головы наконец вымело всю сумятицу и памятки почтенного горожанина, а на морду поползла из далеких запасников генной памяти ухмылка-оскал, с какой отчаянные драконарии сигали в середину вражеского войска. Гоблины известны своей однозадачностью — драться так драться, ни сомнения, ни слабость, ни соблюдение каких-то иных интересов тут уже не уместны. Завалить четверых патрульных, набранных из жестоких и умелых уличных бойцов, будет где-то между «непросто» и «да хрен там плавал», но об этом Хастред будет рассуждать позже — возможно, с ножом в печени, но уж точно не вместо драгоценных секунд, отведенных на фактор внезапности.

Удивительно, как патрульные не расслышали его пульса, колотящегося глухими и четкими барабанными ударами — может, просто уже устали, или чем-то своим были заняты, но прошли они мимо полностью проигнорировав очередной склад и очередного невезучего долдона, мнущегося перед ним по снегу. Настороженный слух Хастреда ухватил легчайший скрип рядом, локоть сам собой метнулся на звук, и только отточенная реакция Чумпа спасла его нос от раздробления.

- Ты чего бешеный такой? - изумился ущельник полушепотом.

- Киплю энергией, - огрызнулся Хастред, приходя в себя. - Закончил? Лавка вон в той стороне, если дворами, быстрее получится.

- Быстрее не надо, надо аккуратнее и никому на глаза не вылезая. А во дворах тут, сколь я помню, частенько собак держат, чтоб кто ни попадя не шлялся незамеченным. Так что давай по улице, под стеночкой.

Возразить было нечем, о своей готовности перегрызть сторожевых собак самолично Хастред предпочел умолчать, чтобы Чумп не откомментировал по своему обыкновению как-нибудь заковыристо и обидно. Можно было еще спуститься в Подземку, сеть связанных между собой подвалов — жемчужину Теневого Двора, как раз ночью и просыпающуюся для своей малопристойной и на значительную часть незаконной деятельности. Кочуя между прилавками с выпивкой и алхимическими препаратами, вышибающими мозг увереннее чем дубина, через Подземку можно было пробраться в любую точку Теневого Двора. Но там бы их непременно запомнили, а светиться и таким образом вовлекать в гоблинское приключение Тайанне Хастред не собирался. С большой вероятностью эти их мотания все-таки закончатся поножовщиной, а подмоченной накануне выборов репутации эльфийка явно не обрадуется.

- Ну а сам-то ты, - окликнул его Чумп, уверенно хрустя снегом впереди. - Что там с твоим списком? Ты к нему всегда очень серьезно относился.

- Над первым пунктом работаю. Надо будет при возможности смотаться в Китонию, там один дварф-лекарь интерес проявил...

- При возможности чего бы и не заскочить, да только брось ты эту ерунду, - ущельник беспечно махнул рукой. - Помереть мы все помрем, главное тут — чтоб помирая, ты лыбился как дурачина и ни о чем не жалел. Я например не оценю, ежели придется ради лишнего года жизни не жрать мяса или там смиренно сидеть в саду, созерцая свой пуп. Что там дальше в списке?

- Вторым пунктом было сожрать пирог из пекарни Фундосия, причем не из помойки и не уворованный, а с наглой рожей сидя у него на веранде, и чтоб не гоняли. Исполнено. Тот пирог был настолько, сука, сладкий, что я потом два года на мед и сахар смотреть не мог, но сожрал до крошки.

К разочарованию Хастреда, никто даже не пытался его попрать в правах, когда он вывалил на стойку Фундусия два форинта и уселся с его пафосным пирогом и маленькой серебряной ложечкой за столик. Возможно, потому, что в тот раз, в отличие от многих предпринятых в детстве подходов, он был опрятно одет и помыт. А возможно потому, что с собой у него был топор с лезвием длиной в половину роста почтенного Фундосия. Ну и как вариант, предложить деньги тоже было неплохим стратегическим ходом. Они вообще имеют волшебное свойство определять, что тебе можно, а чего нельзя — эту тонкую науку Хастред продолжал постигать по сию пору, неизменно находя чему удивиться.

- Третьим пунктом я хотел побить Антонеуса с мельницы, потому что пока я был мелкий, он меня все время обижал.

- Помню, помню, здоровый был бугайчик, мне тоже от него перепадало, - согласился Чумп. - Повезло ему, что из нас двоих злопамятный только добрый ты. Дай угадаю, пришел, увидел, что перерос его на голову, цыкнул зубом и оставил штаны менять?

- Вот еще. Пришел, вежливо пригласил на пустырь, где он нас метелил. Может ты и прав и я бы передумал, но он привел двух друзей с дрекольем, - Хастред мечтательно крякнул. - Как же хорошо, когда все как в жизни, а не как в китонской манхуа — там-то у них злодея поскреби, и станет ясно, что он нищасный, жизнью заставленный, а так вообще что надо деятель и становится герою искренним и верным другом. Вот нахера б мне такой верный друг, как жлобяра Антонеус? Но он не подвел, показал какая он есть гнида, так что тех двоих я милостиво прогнал пинками, а его самого метелил долго и прилежно. Потом даже денег пришлось его семье дать, штоб лубки всякие ему справили, тележку чтоб возить на прогулки, припарки там различные, горшки, чтоб похлебку варить, потому что твердого он поди до сих пор жевать не способен.

- Дешевле было бы прирезать, - рассудил Чумп. - Да и гуманнее.

- Про гуманность это ты с ними, хумансами, обсуждай. Я лично сторонник не лучших выходов, а справедливости. Портил другому жизнь — получи втройне в обратку. Прирежешь его, похоронят, и никто ничему не научится, а тут вот катают его в тележке уже лет двадцать, и всяк кто видит задумается — а как бы мне себя вести, чтобы вот так же не закончить?

- Да с тобою ясно все, я за этих, катают его которые.

- Вот, видать, и они в гуманизм не втыкают — концепция сложная, малоизученная.

Чумп резко затормозил и свернул за случившийся по пути дом. Хастред последовал за ним. Через полминуты мимо проскрипел по снегу очередной патруль.

- Как будто у них тут есть что красть, - возмутился ущельник ему вслед.

- Да есть вообще-то, только сразу и красть, и пиксей искать, и патрулям не попадаться — для меня это слишком сложные шахматы.

- Ты прав, не будем отвлекаться от основной задачи, а то и за неделю не управимся. Что там у тебя далее было?

- Далее я хотел прочесть знаменитые китонские трактаты, на которые Старик частенько ссылался — я так думал, что это какие-то невероятные кладези мудрости, облеченные в оправу из чеканных словес. Давно читал отрывки на нескольких языках, думал переводчики эти самые... надмозги, все портят. Но несколько лет тому, проживая в Китонии и освоив их письменность на годном уровне, таки прочел в оригинале. Что сказать, «Горные отроги» - это какие-то полицейские протоколы, пересказанные бедолагой с ножом у горла так, чтоб персонажи, отморозки и сявки, выглядели положительно. Причем бедолага не преуспел, у него формально вышло: такой-то, по прозвищу Белый Смерч, шел по воду, увидел людей, головы им отрезал и в дырки насрал, ах какой же он молодец! Хвалили всем аулом. В общем, не стоило так тянуться к прекрасному, оно на поверку... сомнительно.