Ключи от Бездны

Глава 9

Веселье началось, как водится, вопреки всем ожиданиям и так, что не отмахнешься. Первым беспокойство проявил хастредов конь, которого книжник тянул в поводу через густой подлесок. Обоняние у лошадей, слышал Хастред где-то, не хуже чем у собак, так что какое-то время животное раздувало ноздри и тревожно покачивало башкой, а потом и вовсе издало тихое, на уровне поскуливания, ржание. Чумпов скакун не поддержал — после понюшки хозяйского табака он ко всему был равно насторожен, водил налитыми кровью глазами и шарахался от каждой ветки. Зато поддержал сам Чумп — прислушался, хмыкнул неопределенно и снял с седла лук.

- Что творится? - осведомился Хастред, чувствуя себя неуютно.

- Лего его знает, - кратко обозначил ситуацию Чумп. - Но шуршит нам навстречу, и кажется с обоих флангов.

Компас, запущенный после выхода из пещеры, уверенно указал на северо-запад, а стрелка его — одна из нескольких приложенных, как Хастред понял, по одной стрелке на каждый ключ — бурно трепетала, что по прикидкам Чумпа означало близость искомого объекта. Правда, «близость» понятие условное, между «рукой подать» и «три дня через бурелом» хитроумное устройство разницы не видело. Но радовало уже то, что не приходится сушить сухари в дальнюю дорогу через весь континент. Поскольку карта кончилась еще раньше, чем начались могильники, толку от нее было ноль, и гоблины ничтоже сумняшеся отправились по заданному азимуту напрямик. Конечно, так делать никогда не следует, но где же набраться терпения на сложные разведывательные и обходные маневры?

- Правый фланг твой, - предупредил Чумп. - Быстро отступать едва ли получится, не с конями же, так что...

Хастред стянул с седла щит, вскинул левой рукой, правой нашарил и вытянул выданный генералом небольшой топор. Как раз успел вовремя, потому что за деревями замелькала бегущая фигура, одно облегчение — размера самого заурядного, не какое-нибудь чудовище титанического калибра... наслушаешься тут чумповых баек про охоту, как еще засыпать после такого будешь. Книжник оставил коня, чтоб по нему не попало в драке, и сделал несколько шагов навстречу бегущему, придерживаясь наполовину за стволами деревьев.

Бегущий выскочил на него, оказавшись неприятного вида ухарем в неопрятной кольчуге и с внушительной палицей в руках. Встретились глазами, коротко друг друга оценили, Хастред враз понял, что тот удивлен не меньше его, а стало быть бежал не по их гоблинские души, и может даже разойтись бы получилось... но тут позади тренькнула тетива, свистнула выпущенная стрела, и кто-то слева с коротким захлебнувшимся воплем повалился в трескучие кусты.

Глаза кольчужного немедленно сузились в приступе боевой ярости, он вывернулся между парой древесных стволов и просел в позицию для чарджа, отчаянной атаки с разбегу. Хастред мог бы придумать, как ему противодействовать, например попросту шмыгнуть за ближайшее дерево и предложить буяну поколотиться об него; однако пока соображал, рука сама собой взмахнула франциской и, разжав пальцы, запустила ее в полет. Топорик лихо свистнул, превратившись на миг в катящееся по воздуху колесо, и со всего маху врубился в грудь противнику. Кольчуга с печальным шелестом лопнула, напружиненное тело замерло посреди рывка, а со стороны Чумпа прилетела еще одна стрела, угодившая ниже кольчуги, в мясистое бедро противника. Бедняга рухнул, вспахивая лицом сырую землю, дубина вывалилась из разжавшихся пальцев и покатилась Хастреду под ноги.

- Что за... - начал книжник недоуменно. - Вот зачем... и надо тебе было...

- На моего потом глянешь, вопросы отпадут, - пообещал Чумп, небрежно отмахиваясь в сторону кустов по левой стороне. - Таких любимые бабушки в колыбелях давят. Там впереди дерется кто-то, эти видимо окружали... давай туда, раз уж сторону выбрали.

Он вытянул из пучка стрел, привязанного позади седла, еще несколько штук, зажал их в левой руке вместе с телом лука, чтобы не возиться с колчанами.

- А если не ту сторону выбрали? - усомнился Хастред. - Мало ли что страшные, мы и сами не красавцы.

- За себя говори, - возмущенно отфыркнулся Чумп. - Если увидим, что другие еще хуже, то конечно же переметнемся... ну, или скорее посмотрим, как они друг друга пошинкуют, и добьем выживших. Ха. Я начал говорить как Метрий Шатун!

Хастред ревниво засопел, потому что говорить как кнез Шатун он хотел бы сам, очень ему импонировала эта замечательная фигура уссурийского высшего света. По молодости Шатун полагался апологетом порядка, развития и просвещения, в том числе в историю вошел великий его проект по перемещению всей страны во времени на целый час. Денег на это ушло, конечно, сообразно сложности задачи немеряно, а результат не закрепился и примерно по прошествии часа Уссура вернулась на прежний временной курс. Но сам факт того, что кнез не возбоялся столь радикального труда, за который даже эльфы с дварфами браться не решались, сделал ему немало чести. С тех же пор, как вспыхнул раздор между Уссурой и Боковиной, Шатуна словно подменили — он отринул свои просвещенческие идеалы и игрища с информационно-цифровой магией, зато завелся грозить супостатам, зря при этом в корень и обращая свои эпистолы через голову боковинского дожа Грюндиуса прямо к высшим должностным лицам Брулазии и Гавропы. Учитывая знатное его положение и высоко оцененную мастерами пера сочность выражений, тем впору было бы оцепенеть в хладном ужасе, представив летящие на их предательские головы заклинания Полного Истребления, а также то, как Шатун лично ведет в бой рати и вплющивает в землю любых иноземных интервентов, посмевших вмешаться во внутреннюю распрю двух братских народов. Из агрессивной риторики и конкретно высказанных посулов Хастред сложил для себя некий образ кнеза. Определенно, это должен быть великан трех аршин ростом, возможно наполовину крайдер, наполовину дракон, скачущий в битву на боевом мамонте, способный ротами пожирать супостатов и выводить их из организма в виде, сами понимаете, восторженных верноподданных. Эпическое обещание вздеть всякого дерзнувшего проявить неуважение на боевой молот, раскрутить над головою и запустить в прекрасное далёко так, что бедолага не менее тридцати кругов отшлепает по водам Алиантики, не могло не снискать Шатуну бешеной популярности в кругах людей, ценящих старую добрую силу. Обнимашки с каждым, конечно, дело не лишенное приятности, но если хочешь, чтобы у тебя перестали тибрить капусту и сморкаться в занавески — силу показать должно и даже необходимо.

К сожалению, злодейское ГОВНО разработало эффективную контрмеру против отважного и неукротимого кнеза — общим решением по альянсу перестали мыть уши, а стало быть не могли слышать выдвигаемых Шатуном ультиматумов, хоть бы глашатаи и на каждом углу их выкрикивали. А тот, будучи человеком (ну, вы поняли, полукрайдером-полудраконом) до мозга костей приличным, конечно же никак не мог позволить себе обрушивать крайние меры на того, кто о них не уведомлен заблаговременно. Но, как большинство уссуров, Шатун никогда не сдавался и продолжал стращать злодеев, вызывая у Хастреда искреннюю и неподдельную зависть теперь уже своим бескрайним словарным запасом и пышной (хотя и слегка однобокой, с явным уклоном в садизм) фантазией, с коими наверняка мог бы выйти в писатели, кабы не нашел уже себе занятия более важного и нужного. Однажды у кого-нибудь из этих поганцев серная пробка из уха вывалится под собственной тяжестью, тут-то и накроет его зловещая тень колосса, и с доброй улыбкой голодного тигра Метрий Шатун протянет к нему свой молот, в гуманных целях обработанный мудреным аптекарским составом — вазелином... А там, глядишь, и остальная жизнь наладится, может даже эльфы с дварфами еще на пару веков примирятся, чтоб не будить это грозное лихо. Похоже на план, не так ли?

Впрочем, мы отвлекаемся. Хотя, с другой стороны, что есть наша жизнь, как не постоянная попытка отвлечься от невыносимой тягости бытия.

Гоблины наскоро привязали лошадей к ближайшим деревьям и двинулись вперед, на звуки, как Хастред вскоре начал разбирать, самого конкретного боя. Чумп скользил между кустами беззвучно, как акула на глубине. Хастред тоже старался, но размеров он был как раз тех, чтоб пытаясь пройти между двумя кустами — цепляться за оба, а под увесистой его пятой смачным треском отзывались не только сухие опавшие ветви, но и массивные корни. По пути книжник остановился возле уложенного малого в кольчуге, с натугой перевернул его ногой на спину и выдрал из груди глубоко врубившуюся франциску. Успел мельком оценить кольчугу — очень старую, поржавевшую, в нескольких местах залатанную клочьями кожи. Никакой кнез не потерпит такого наплевательского отношения к справе, да и дубина оружие не табельное. Кажется, обещанные бандиты отыскались. Вот и пришло время проверить генеральское суждение о восьми футах.

Холодок в груди Хастред придавил мысленным сапогом, чуть не отморозив о него моральную пятку, и почесал вслед за Чумпом, стараясь производить шума по крайней мере не как стадо подкованных лосей.

Долго двигаться не понадобилось — два десятка шагов (три удара плечами о стволы, одна протяжка длинной гибкой ветвью по глазам, одно спотыкание о заковыристый корень и две потери равновесия на сырой почве), и среди деревьев появились суетящиеся фигуры. Числом, к облегчению Хастреда, много менее двух десятков — скорее уж полдюжины. Чумп, идущий чуть впереди, резко остановился, воткнул перед собой свой пучок стрел, одну кинул на тетиву, отмахнул до плеча и быстро, не зацеливая, выпустил; тут же схватил и пустил вторую, третью, четвертую. Кто-то гневно завопил, потом вопль оборвался, словно его обрезали под корень опасной бритвой, зато завопили на несколько голосов другие действующие лица. Хастред миновал ущельника, держась чуть правее его сектора стрельбы, и вывалился на небольшую полянку, где собственно вершилась история.

Знакомый уже рыцарь, сэр Напукон, героически сражался с превосходящими силами противника. Доспех, при прошлой встрече отполированный до сияния, ныне покрылся царапинами, вмятинами и засечками, а также облип в паре мест прелой листвой, словно сэру довелось покувыркаться по земле. Собственно, никто не застрахован, удивительно только что встать ухитрился с таким грузом на плечах. Как Хастред и предполагал, бурная активность не пошла рыцарю на пользу — пот катился по его побагровевшему лицу водопадом, волосы облепили голову, дыхание рвалось из груди гулкое и бурлящее, как похлебка в котле. Напукон пятился, отмахиваясь длинным полуторным мечом практически вслепую, из последних сил; разбойники пытались взять его в кольцо, если бы не латы — давно бы завалили, просто пустив кровь и оставив ею истекать, но пока что все их тычки приходились в надежную сталь доспеха.

Чумп, как выяснилось, первым же выстрелом подбил, а вторым окончательно завалил одного из бандитов, который держался в сторонке и взводил самострел. Далее появление третьей стороны было замечено, разбойники ослабили натиск на рыцаря, кто имел щит — выставил его, чтобы не стать очередным рябчиком, а двое с охотничьими рогатинами постарались отгородиться от стрелка бронированной тушей Напукона.