Как перевоспитать вампира за 30 дней

Глава 33. Одной темной ночью

Я успел схватиться за борт телеги, а Дина… видимо, понадеялась, что черт шутит!

Спустя мгновение телега рванула с такой силой, что рыжая повалилась в кузов и кувыркнулась аккурат в противоположный конец. Под колесами загрохотало так, будто мы гром метали. А молнии и без того искрили перед глазами, от скорости! Грязь фонтаном поднималась по обе стороны, комьями приземляясь на одежду. Полей давно было не видать — черная полоса тянулась далеко на горизонте. Горы не то что приближались, они уже высились над нами. Но черт привстал на облучке — полы накидки теперь зловеще развевались — и только поторопил кобылу. От того, чтобы влететь в каменистый склон и закончить путешествие раз и навсегда, нас отделяли жалкие секунды…

— Держись! — скомандовал рогатый, натянув поводья. — Щас взлетим!

— Куда?! — вскричал, не помня себя от испуга. И я еще жаловался на дорогу в Балдейкино?! Тогда хоть безопасно было, без риска выпасть за борт!

Телега резко оторвалась от земли — лошадь сделала прыжок в невесомость. Под синхронное "А-а-а-а-а!" нас с Диной, попытавшейся привстать, не просто прижало ко дну кузова — нас расплющило от потока хлынувшего ветра. Телега качнулась — я завалился на свою спутницу, затем накренилась — тут уж меня вернуло на место. Зато теперь перекатило Дину, и она оказалась прямо на мне. Вцепившись друг в друга, мы сползли к краю. Я исчертил спиной весь кузов, но положение рыжей было куда бедственнее: она вот-вот могла сорваться. От смертельного полета ее спасало кольцо моих рук…

Так крепко, как мог, я прижал к себе Дину и зажмурился.

— Зря приуныли! Уже идем на посадку! — задорно хрюкнул рогатый кучер.

Внезапно под колесами и впрямь захрустели камни. Осмелился открыть глаза — мимо нас проносились тенью деревья. Дина тоже завертела головой. Убедившись, что угроза миновала, она оправила платье и сползла с меня.

Пелена мороси действительно накрыла горы, ухудшив видимость. Двухэтажный дом с мансардой вынырнул из дремотной мглы неожиданно. Некогда помпезный, теперь он хирел среди беспросветной стены деревьев.

Черт остановился у забора. Пройти на прилегающую к особняку территорию не составляло труда — на поржавевших воротах замка не было.

— Все, как заказывали! — резюмировал рогатый, боязливо оглядываясь. — Ну, ребятки, я помчал! Надеюсь, свидимся…

Дина еле успела схватить котомку с метлой — телега сорвалась с места в ту же секунду. Отсюда черт сматывался еще быстрее. И я его понимал! Место, окруженное серой пеленой, выглядело гиблым, чуть ли не проклятым. Шутка про то, что Стефана пожрали волки, обретала в моих глазах правдоподобные очертания — никакой огонек в доме не теплился. На окнах лежал полувековой слой пыли, и лишь постукивание капель нарушало бездыханную тишину.

Только мы сделали шаг во двор, как шевельнулась ветка — оттуда за нами наблюдал чернокрылый ворон. Дина буквально впилась мне в рукав и припустила так, будто птица могла вот-вот спикировать на нее.

Заросшая тропинка привела к таким же запущенным ступеням. Я взялся за дверное кольцо и ударил им трижды. Ответа не последовало.

— Вот и доехали до столицы… — обреченно сказала Дина.

— Тоже заплутали? — проскрипел сзади незнакомый голос.

Мы с рыжей, вздрогнув, обернулись. Готов поклясться, никаких шагов слышно не было! У ступеней замер старик со связкой поленьев, возникший будто из ниоткуда. Судя по взгляду Дины, не я один заметил отсутствие следов на мокрой земле…

— А кто еще кроме нас? — я опомнился первым.

— Вчера оттуда, — он махнул рукой вниз, — приехал чей-то посыльный. До сих пор непогоду пережидает. Не видно ни зги.

Я облегченно выдохнул.

— Платите и оставайтесь, сколько вздумается, — грубо бросил старик и взошел на крыльцо.

Внешне хозяин тоже был не приветлив: угрюмые морщины избороздили лицо, темные круги залегли под черными, не утратившими цвет глазами, губы были поджаты так, словно никогда не изгибались в улыбке.

Дернув тяжелую дверь, старик прошаркал в кромешную тьму дома. То, что когда-то это была его парадная часть, выдавали уцелевшие панно на стенах и лепнина на потолке. Обои потемнели и местами облезли до пола, паркет, испещренный царапинами, уже превращался в труху. Стылая сырость въедалась в кожу с первых секунд, и никакой очаг не был способен уберечь от нее.

— Кажется, здесь когда-то жила некая пани, — вспомнил я слова Гоголя.

— Их благородие давно на тот свет отправились, — нахмурился старик, подбрасывая поленья в камин.

— А вы кем приходитесь? — Осторожно присел на затертый диван.

— Ключник я. Был, — с грустью в голосе добавил пожилой слуга. — Барыня от чахотки сгинула, отпрысков после себя не оставила. Кто мог — ушел, а кто и сам за эти годы помер. Никак к рукам имение не приберут, вот я и остался, век свой доживать.

— И часто здесь останавливаются? — продолжил я.

— Когда мышь мимо не проскочит, когда несколько за день. Вы не смотрите, что в доме скверно так. Тяжело одному за ним уследить, но комнаты наверху я в порядке держу, гости все-таки платят… — Глаза его жадно сверкнули. — Чай, одну на двоих вам?

Мы с Диной переглянулись. Она незаметно потерла пальцы и мотнула головой, мол, переплачивать не будем.

— Одну, — согласился я.

Купюра легла в сухую ладонь, и старик, кутаясь в лохмотья, пошел по скрипучей лестнице. Не прошло и минуты, как на ступенях замаячила другая фигура.

— Господин? — ахнул заспанный кучер. — Я услышал голоса…

— Впервые рад тебя видеть! — признался я, оглядывая Стефана. — Откуда же ты взял деньги?

— Настасья дала… на всякий случай, — повинился кавалер. — Со вчера уехать не могу, дождь, чтоб его, не вовремя зарядил! Что-то стряслось?

— Мне тоже нужно в столицу, но дед не должен знать, что я приехал с тобой. Передашь письмо, как я велел, и вернешься с ответом на адрес, который сообщу, — бегло ввел его в курс дела.

— Комната готова! — донеслось сверху, и ступени протяжно заскрипели.

Стефан был отпущен проведать лошадь, оставшуюся на заднем дворе. Поднимаясь, я заметил портрет одутловатой женщины, на котором в отличие от всего остального не было ни пылинки. Ночь предстояло провести в тесной спальне в конце коридора. Из мебели, некогда добротной, а теперь обветшавшей, сохранилась кровать с прибранным балдахином, комод да помутневшее зеркало.

— Как-нибудь переживем, — подытожил я, пристраиваясь с краю.

Стемнело быстро. Сон не шел. Косой дождь бил в окно, и мне все время чудилось, что кто-то бродит по коридору. Дина сидела на другом конце кровати, не смыкая глаз.

— Думаешь, твой друг пустит нас на порог? — спросила она, заслышав мое шевеление.

— Если никуда не отлучился, обязан пустить. Знаешь, сколько бутылок вина он забрал у меня на прощание? — отшутился я, придвинувшись к ней.

Дина обратила на меня внимательный взгляд. Пламя свечи отбрасывало мягкую тень на лицо девушки, делая ее опасно притягательной. Грудь начала учащенно вздыматься, в зеленых глазах мелькнул странный блеск, пробудивший внутри жгучее чувство…

Ничто не могло так взволновать сердце, как ночь, предстоящая в тихой, безлюдной глуши.

***

Тем временем в Чертовой заводи

Как только повечерело, окна хаты плотно задернулись занавесками. Полумрак разгоняли свечи, горящие на столе. Там же лежала колода игральных карт. Ночка выдалась подходящая: луне, исправно наблюдавшей за ведьмой, закрывали обзор тучи, а рогатый подельник еще не вернулся. Солохе никто не должен был помешать.

Перетасовав карты, ведьма взглянула в зеркало и вытащила… валета сердечной масти.

— Тьфу! — выругалась она. — Только этого не хватало! Ну-ка, еще раз…

Но карты не слушались хозяйку. Одна из них юркнула ей в рукав, другая и вовсе вылетела под стол. Солоха нагнулась, чтобы поднять ее, и с удивлением обнаружила, что зеркало пошло рябью. В дрожащей глади показались черты полупрозрачного лица.

— Здравствуй, Солоха, — хмуро поприветствовал Гоголь.

— Пан Никола?.. — Она заозиралась, прикрывшись карточным веером. — Какими судьбами?

— Поговорить мне с тобой, ведьма, надо, — сказал он с нескрываемым раздражением. — Ловко ты меня в прошлый раз вокруг пальца обвела, но тут я тебе с рук проделки не спущу. Долго еще обиду таить будешь?

— Вот тебе и червонный валет… — вздохнула Солоха, глядя на приставшую к ней карту. Еще и подмигнула, зараза!

А пан Никола не сводил с нее глаз. Он уже являлся к Солохе по весне, пытаясь вытребовать объяснение приступов, участившихся у племянника. Верилось ему в то, что ведьма к этому руку приложила. Как затаила смолоду обиду, так и держит, зуб точит.

— Я вам, пане, все сказала, — осталась непреклонна Солоха. — Не по силам мне это.

— Врешь! — Угол зеркала вдруг полоснула трещина. — Знаешь, что проклятие снять можно, да только молчишь. Недостаточно тебе было моих страданий? За границу уехал — даже там твои злостные слова мне помешали. Счастия я не нашел, наследников не нажил… а в каких страшных муках кончил! Давно меня нет на этом свете, а тебе все мало. Еще одну судьбу погубить вздумала?

Солоха подняла на него почерствевший взгляд.

— Я вам сердце свое открыла… а вы со мной так обошлись, — ответила она, пытаясь унять дрожь в голосе. — Земля слово помнит, былое воротить — не ворочу. Коль и он заслужил, недолго ему осталось.

— По-хорошему ведь хотел, ан нет… — Глаза Гоголя запылали гневным огнем. — Пора тебе, ведьма, знать свое место! Сама проход открыла…

Свеча вмиг погасла. Бросив карты, Солоха вскочила со стула и думала бежать к двери… Но тут со стороны зеркала послышался звон битого стекла.

Он опередил ее.

В глухой темноте раздались шаги.

***

Прекраснее этих губ ничего не было… Они пленяли, заставляя желать большего. Непорочный поцелуй норовил стать преступным. С какой нежностью, с каким трепетом Дина отдавалась ему. Я смело обхватил ее тонкий стан — она же робко провела пальцами по моей шее и нащупала пуговицу рубашки.

Неужели Дина, гордячка с высокими моральными принципами, могла отдаться мне здесь и сейчас?

Неужели она действительно хотела этого и… не боялась?

Она была в моей власти. Ничто не мешало мне продолжить, и в любом другом случае я бы не стал останавливаться. Ни статус дамы, ни ее неопытность никогда меня не смущали…

Но с Диной я не мог себе это позволить.

Я мягко отстранился. В ее глазах тут же мелькнул испуг.

— Ты будешь жалеть об этом, — сказал, убрав с растерянного лица непослушную прядку.

Щеки девушки вспыхнули. Меня обожгло горячее дыхание:

— А если я впервые испытала это чувство… с тобой? Пускай я буду жалеть, чем думать всю оставшуюся жизнь, каково бы это было.

Мне захотелось провалиться на месте! Я разделял ее влечение до дрожи… Но я не мог не открыть ей ужасающей правды.

— Не будь наивной. Я уеду. Заживу как и прежде. А что станет с тобой?

В то же мгновение взгляд Дины остекленел. Она попыталась унять прерывистое дыхание, но из груди вырвалось что-то похожее на всхлип. Сорвавшись с кровати, Дина стрелой подлетела к окну и обхватила себя руками.