Исправительная академия. Том 2

* * *

— Да говорю тебе, кабздец это полный! Четвертый час в отключке…

— Погоди пока.

— Ну а что? Сам видел, его до корпуса на себе тащили. Точно случилось что-то серьезное. Еще док приходил, капельницей с сахаром его накачивал…

— Было б что серьезное, док бы его в лазарет отправил. А так тут отлеживаться оставили. Значит, жить точно будет…

Я ненавидел это состояние. Когда тело еще спит, оцепенело валяясь в одном положении, а голова уже проснулась и начинает работать. Не сонный паралич, но все равно не самое приятное. Голоса доносились словно из-за толщи воды. Какие-то фразы было трудно разобрать — как и узнать тех, кому они принадлежали.

— Да бросьте. Все с ним будет в порядке.

О, Олег, ты ли это?

Я с трудом приоткрыл один глаз и вперился им прямиком в Вяземского. Ну точно. Вражина собственной персоной. С ухмылочкой этой неприятной. Судя по состоянию его одежды, трудовые часы и свободное время он коротал за какой-то очень непыльной работенкой.

— Рано хороните, — прокряхтел я и наконец-то сфокусировал зрение.

Так-так, кто у нас тут…

Кантемиров собственной персоной, Лаптев, Игорек — с самокруткой за оттопыренным ухом… И еще двое незнакомых парней.

— Я вам не Папа Римский на смертном одре, — я попытался жестом разогнать эту делегацию. — Разойдитесь, а.

Горец навис надо мной и показал два пальца.

— Что видишь?

— Вижу, что в Англии за такой жест тебе бы по морде дали, — ухмыльнулся я. — Отстань, Максим. Ей-богу, все нормально.

— Какое нормально? Ты опять всех на уши поставил.

— Для него это обычное дело, — равнодушно пожал плечами Док. — Но я тоже рад встрече, княжич.

Я приподнялся на жесткой и неудобной подушке, огляделся и уставился на двоих незнакомцев.

— А вы кем будете?

— Это Петя Смирнов и Илья Волков, — представил их Лаптев. — Были с нами на острове. Теперь нас всех перемешали и засунули сюда.

— Что, тоже не исправились? Ну, будем знакомы.

Смирнов оказался рослым и крепко сложенным пареньком, по виду помладше нас на пару лет. Почему-то на меня он взирал не то с опаской, не то с благоговением — я спросонья так и не понял, но протянул ему забинтованную руку для приветствия и спохватился.

— Эмм… Пардон.

— Да ничего, — отозвался Смирнов. — Рад.

Волков знакомиться не спешил, да и рожа его мне сразу не понравилась. Было в ней что-то такое, что сразу выдавало надменного аристократишку. Тоже хорошо одетый — почти что так же щегольски, как Вяземский, только одежда уже несла на себе стирки неумелыми руками. Значит, он здесь дольше.

Я уставился на него и, кивнув, нейтрально улыбнулся. Сразу неприязнь показывать не будем. Подождем, как станет себя вести.

— Так, ребят, сколько я в итоге продрых? — спросил я, уставившись на Игоря, единственного неодаренного в этой пестрой компании.

— Три часа точно, — пожал плечами он, вытащив из-за уха самокрутку и принявшись нервно ее теребить. — Скоро уж ужин…

Я улыбнулся.

— Отлично. Как раз есть хочу.

— Ты всегда голодный, — проворчал Лаптев.

— Именно. Так что проводите-ка меня в столовую, кому не сложно. А то я еще ни разу там не был…

— Прошу прощения.

Мы резко умолкли и обернулись на незнакомый голос. В дверном проеме застыл долговязый тип неопределенного юношеского возраста — то ли четырнадцать, то ли все двадцать. Бритый наголо, с черепом неправильной формы, этот парень напоминал неудавшуюся кинопробу на роль Носферату.

— Ты, значит, Оболенский? — смерив меня бесстрастным взглядом, незнакомец уставился на меня в упор.

Я свесил ноги с кровати и выдержал его неприятный взгляд.

— Ну допустим.

Незваный гость сверился с дешевенькими электронными часами.

— Через пятнадцать минут ужин. Глыба хочет тебя видеть. Сядешь к нему за стол.

Бдевшие у моей койки парни зароптали.

Я приподнял одну бровь.

— Не многовато ли гонора? И по какому вопросу?

— Потолковать с тобой хочет. О чем — не мое дело, — отозвался бритоголовый. — Ты только сам приходи, не увиливай. И Глыбу не зли. А то мы и ночью в гости заявиться можем.

Передав послание, долговязый парень исчез так же внезапно, как и появился. Я пожал плечами.

— Ну ладно. Это уже интересно.

Стоявший у стены Вяземский сложил обтянутые щегольскими перчатками руки на груди.

— Мне тоже, — недобро усмехнулся он. — Мне тоже.