Исправительная академия. Том 2

Глава 3-4

— Ну наконец-то, — выдохнул я, плюхнувшись на переднее пассажирское сидение автомобиля брата. — Начало восьмого. Кошмар.

— Да, затянулось, — кивнул брат и завел мотор.

Церемониальный обед прошел нервно.

Точнее, нам с братом было трудно держаться в образе растерянных скорбящих потомков после всего, до чего мы додумались в разговоре с Друзиллой. То и дело мы молча переглядывались за столом, а обед, как назло, растянулся на добрые пару часов. И ладно если бы был сытным… Это не считая финальной части, когда гости разошлись по парадным комнатам. Мужчины ушли курить в кабинет, женщины расположились в гостиной за чаем. Так пролетела еще целая прорва драгоценных минут.

Разумеется, все разговоры были только о покойном князе. И ни одна живая душа даже не упомянула, насколько сложным и порой невыносимым человеком был дед. Впрочем, такова традиция — о покойниках в первое время говорили лишь хорошее.

Тем не менее остаток приема я провел как на иголках. Друзилла не сказала, с кем намеревалась нас познакомить. Но мы с Алексеем были твердо намерены это знакомство осуществить. Сейчас любая помощь была полезной. И на Темный Орден я возлагал большие надежды. Хотя бы потому, что за нас встала Друзилла.

В конце концов, ей тоже было полезно выяснить, кто из ее собратьев начал копать под Оболенских. Потому что она в таком случае тоже наверняка попадет под раздачу.

— Ты был когда-нибудь в гостях у Ордена? — спросил я, рассеянно разглядывая проносившиеся мимо дома и проспекты.

— Всего однажды, когда мне исполнилось двенадцать. Друзилла водила меня проверять склонность к Тьме.

— У тебя что, печать проявилась? — удивился я.

Алексей покачал головой.

— Нет, просто многих проверяют. Тебя тоже смотрели, но у нас с тобой никакой связи с Тьмой тогда не обнаружили. Даже не знаю, почему меня тогда туда потащили. И все происходило не там, куда мы сейчас направляемся. В Огненном дворце я еще не был.

Мы как раз выехали с Сенной на проспект, который в свое мире я знал как Московский. Стоя на светофоре, я умудрился разглядеть вывеску на доме — «Забалканский проспект». И в этом мире улица до неузнаваемости отличалась: вместо сталинского ампира — ряды зданий в стиле неоклассицизма. Много построек из красного кирпича, встречались даже дома в псевдоготическом стиле. Несколько усадеб выходили на улицу изысканными решетками своих оград, а городские парки были заполнены людьми.

— Раз уж зашла речь, что это за Огненный дворец такой? Название странное. Там что, пироманты Ордена обитают?

Алексей усмехнулся и перестроился в левый ряд. Мы поехали чуть быстрее, хотя на дороге все равно было плотненько.

— Как ни странно, никакого отношения к стихийникам это место не имеет, — ответил брат и, воспользовавшись очередной стоянкой на светофоре, укоризненно на меня взглянул. — Ты здорово изменился после Исправительной академии, Володя. И мне хочется верить, что ты станешь мне помощником, а не помехой.

— Это ты к чему?

— Да, просто первая мысль, что пришла в голову — опять мой братец показывает себя невеждой. Ты же и книг-то не читал. А потом я вспомнил, что ты потерял память. Подумал, что ученому человеку было бы невероятно обидно лишиться багажа знаний… Ну и еще я подумал, что раз ты после аварии и правда изменил поведение и отношение, то… В общем, я очень хочу тебе доверять, Володь. Если все, что мы предположили, правда, то положение нашего рода стало очень шатким. И только мы с тобой, как прямые наследники главной ветви рода, можем защитить семью. Потому что отец не справится.

— Не слишком ли ты категоричен?

— При всей моей безграничной к нему любви, я должен смотреть на вещи здраво. Он должен был стать князем, и он им стал. Но если так пойдет дальше, прокняжит он недолго. Он нерешителен, очень мягок… Не спорю, семьянин отличный, но нынче роду нужна твердая рука. Дед единолично держал всех в ежовых рукавицах, а сейчас нам придется стать отцовскими опричниками. И наше преимущество в том, что мы еще очень молоды и мало кто воспринимает нас всерьез. Пусть все видят нашего отца, считают его слабохарактерным, мягкотелым, неконфликтным.

Я задумчиво улыбнулся, разглядывая очередной фасад в древнеримском стиле.

— Хочешь усыпить бдительность. Пока мне нравится план, звучит здраво. Нас никто за самостоятельные единицы не считает, а у меня и вовсе репутация мота и повесы… И никто не будет ожидать угрозы от нашего батюшки. Потому что он и не угроза.

— Именно, — кивнул Леша. — Я это знаю, ты это понимаешь, и все остальные тоже не слепые. Это наш шанс успеть выявить недругов и… обезвредить. — Он уставился на меня тяжелым взглядом. — Поэтому я хочу быть в тебе уверен, брат. Пока ты не влез еще и в эту авантюру, я хочу тебя предостеречь. Мы рискуем, и если влезем, выйти из игры не получится, пока та или другая сторона не победит.

Напугал ежа голой жопой. Я тихо рассмеялся. Эх, дорогой мой новоприобретённый братец, знал бы ты, что мы вскрыли на острове… По сравнению с этим чья-то идея отобрать у нас влияние уже не пугает. Наоборот, это стоит рассматривать как неизбежность.

И дед наверняка так и думал, когда воспитывал внука. Со старшим ему повезло — явно в него пошел натурой. А тут и я нарисовался — тоже та еще шкатулка с сюрпризами.

А что, у нас, теоретически, могло и получиться. Да, Леше я всего пока что рассказывать не буду, пусть сосредоточится на семье. И все же вдвоем мы могли бы образовать неплохой тандем. Братец явно парень умный и не из робких. Еще и носитель богатырского дара — так просто не убить. Ну и я…

— Я не бегу от сражения, Леша, — улыбнулся я, ответив на его взгляд. — На наш дом, считай, напали. Привели туда беду. Какой уважающий себя мужик оставит это без ответа? Нет, братец. Будем искать. А потом накажем. От души.

Старший притопил педаль газа, и мы наконец-то кое-как вырвались из душной «красной волны». Пришлось «потошнить» на набережной Обводного канала — такой же индустриальной и депрессивной, какой я помнил ее по своему миру. А затем я увидел деталь, которая согрела мне душу родным видом — Нарвские триумфальные ворота, памятник героям Отечественной войны 1812 года.

— Все, сейчас будет полегче, — улыбнулся брат.

— Ты это о дороге или о том, что я тебе сказал?

— О том и другом. Черт возьми, этот день настал, и, не будь поста, я бы даже стащил из погреба какую-нибудь ценую бутылку, чтобы отпраздновать. Мой братик стал взрослым и сделал первый на моей памяти серьезный поступок.

— Эй, я, вообще-то, и на острове отличился! — я решил поддержать легкую веселость, что внезапно проснулась в брате. А то вечно он был в дурном настроении.

— Меня там не было и ты толком ни о чем не рассказываешь, так что не считается, — так же шутливо проворчал Алексей.

— Тогда ловлю тебя на слове. Как пост окончится, с тебя пузырь.

— Нахватался словечек… А ведь вроде приличное место эта Исправительная академия…

— Была, — сухо ответил я. — Давай лучше об Огненном дворце рассказывай.

Мы пронеслись мимо триумфальных ворот и помчались по свободной и больше походившей на многополосное шоссе Петергофской дороге.

— Ну тогда слушай, хотя и не знаю, чем это тебе поможет. Ты у нас никогда не увлекался краеведением. Короче, началось все с бастарда, внебрачного сына великого князя Константина Павловича. Фамилию внебрачный сын получил от имени крестного отца — императора Александра I. И землю ему выделили по соседству с Константиновским дворцом, рядом с отцом.

— То есть это было уже после Отечественной войны, — прикинул я.

— Да. Бастард Александров заказал каменный дворец в модном тогда готическом стиле. Но прославил этот стрельнинский замок внук бастарда — князь Александр Львов по прозвищу «огненный князь».

— Ну-ка… И кого сжег? — улыбнулся я.

— Никого. Все как раз было наоборот. Князь Львов явно унаследовал эксцентричность от прадеда Павла I. Правда, энергию направлял в мирное русло. Например, самый известный портрет князя Львова сделан в парадном мундире, с пенсне, но при этом с пожарным шлемом на голове.

— Значит, не огненный князь, а князь-огнеборец? — Догадался я.

— Именно. Львов был увлечен пожарным делом. Он создал первую в России добровольную команду «тушильщиков». Князь любил лично подниматься на пожарную каланчу с подзорной трубой и контролировать пожарную обстановку. Даже основал Российское пожарное общество. И свой дворец завещал передать ему же… Правда, государь решил, что столь полезная организация должна располагаться ближе к центру города, поэтому Огненный дворец отошел Темному ордену.

— Понятно, — с некоторым разочарованием ответил я. Честно говоря, история хотя и интересная, но совершенно не мистическая. Хотя наверняка Орден вовсю эксплуатировал нынешнее название дворца.

Тем временем мы выбрались к заливу — береговая линия превратилась в выставку роскоши. Дворцы, усадьбы, дачи аристократов словно соревновались друг с другом в демонстрации богатства и влияния. Наконец, миновав окрестности Константиновского дворца, брат сбросил скорость и свернул на примыкавшую к дороге аллею.

— Так вот он какой… — выдохнул я, увидев место назначения. — И правда, Огненный. Но не дворец. Замок.

Здание располагалось на живописной прибрежной террасе и действительно куда больше походило на средневековый замок из-за высокой зубчатой башни. На его фасадах не было лепнины и обильного декора — сам псевдоготический стиль был украшением. Зубчатая башенка, галерея стрельчатых окон, отсутствие симметрии у флигелей. Выглядело бы даже мило и уютно, если бы не принадлежность к великому и ужасному Ордену.

— Идем, — поторопил Алексей. — И так припозднились. Не хочу давать Друзилле лишних поводов для ворчания.

Я тоже не горел желанием, хотя ее выражения меня неизменно забавляли. Мы выбрались из машины, и я заметил, что нас уже ждали.

Друзилла — в неизменном старомодном длинном платье и тюрбане, а позади нее были две дамы. Одна — совсем юная девица, но уже во всем черном. Вторая — женщина средних лет с птичьим лицом. Судя по одеяниям и обилию символов на серебряных цепочках, эти дамочки были в подчинении у нашей родственницы.

— Явились, Тьма вас забери, — проворчала старуха.

— Так вроде уже, — съязвил я и улыбнулся женщинам. — Добрый вечер, почтеннейшие.

Мое приветствие встретило холодный вежливый ответ. Дамочки коммуницировать не спешили. И черт с ними, мы сюда притащились не ради светских бесед.

— Идите за мной, — велела Друзилла и покинула крыльцо. Ее помощницы придержали для нас двери.

Войдя, мы оказались в изысканно отделанном холе. Все было выполнено в темных тонах в лучших традициях той самой готики, но при этом гнетущего впечатления не производило. У парадной лестницы дежурили двое лакеев в темно-серых ливреях. Увидев нас в компании служительниц Ордена, они поклонились.

Друзилла жестом велела им не вмешиваться.

— Я сама провожу гостей.

Слуги снова невозмутимо поклонились, а старуха с завидным проворством принялась подниматься. Две дамы остались внизу, а мы с Лешей последовали за нашей родственницей, стараясь не наступить на шлейф ее платья.