Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

* * *

Раньше всего нам надлежало получить от гетмана указание дня, когда он назначит прием нашей миссии. Еще по Петербургу я был знаком с П.П. Скоропадским: командуя кирасирами Ее Величества, он был моим начальником 1-й гвардейской кавалерийской дивизии. Поэтому решил сразу поехать к нему, как бы с частным визитом, и выяснить день нашего приема. Своим решением я поделился с нашими членами, которые одобрили его. Предоставив всем воспользоваться сегодняшним днем – сделать свои личные дела в городе, повидать своих родных и знакомых, – я днем отправился к гетману.

Последний жил в бывшем особняке киевского генерал-губернатора, где и принимал. Он мог бы воспользоваться, по своему положению «гетмана всея Украины», бывшим императорским дворцом, откуда открывался чудный вид на все Заднепровье, но из скромности отказался.

В этом дворце во время войны имела пребывание вдовствующая Императрица Мария Федоровна, шеф полка, где я дважды представлялся Государыне и был приглашаем к завтраку, описанному мною ранее. После отречения Государя и свидания в Могилеве со своим сыном, Императором Николаем II, Императрица Мария Федоровна переехала в Крым, в имение Великого Князя Александра Михайловича, женатого на Великой Княгине Ксении Александровне, где ей пришлось провести тяжелые времена власти большевиков до освобождения добровольцами. В ноябре 1918 года, по прибытии союзного флота в Черное море, императрица была вывезена с двумя своими дочерьми, Ксенией и Ольгой, и их семьями на английском военном корабле в Копенгаген.

Приехав к гетману, я встретил старого сослуживца по Генштабу в Петербурге генерала Владислава Владиславовича Дашкевича-Горбацкого[448], это избавляло меня от нудного объяснения – кто я, зачем хочу видеть гетмана и т. д. Дашкевич был в курсе нашей миссии, радушно меня принял и провел в приемную. Я объяснил ему, что мне хотелось бы, до официального приема с миссией, представиться в частном порядке. Дашкевич пояснил мне, что состоит здесь по церемониальной части у гетмана (ему, видимо, хотелось сказать – на должности министра двора) и он все быстро устроит. Сейчас у гетмана какой-то приезжий большой украинский деятель, и, как только он выйдет, обо мне будет доложено и, вероятно, гетман меня сейчас же примет, т. к. на приеме сегодня никого нет и не будет заседания правительства, которое обыкновенно происходит в эти часы под его председательством.

Я забросал его вопросами об обстановке, окружающей гетмана, используя время, когда последний освободится, чтобы получить нужную мне информацию. Дашкевич с любезностью давал мне ответы, объяснив, что не приглашает меня в свой кабинет, чтобы не пропустить время, когда освободится гетман, поэтому лучше вести беседу в приемной.

Должность Дашкевича, видимо, была очень хлопотливой, к нему все время подходили какие-то адъютанты и другие служебные лица за распоряжениями и указаниями.

Он поведал мне, что гетман живет на холостом положении, супруга его в Советской России, и ведутся переговоры через немцев об ее переезде сюда. Пока же он устроился как на походе жили наши большие начальники со своими штабами на войне. За завтраками и обедами у него за столом собирается все его ближайшее окружение, адъютанты и прочие, а также министры и другие начальники, которые были у него к этому времени с докладами. А поэтому за столом у него собираются не менее 15—20 человек. Трапезы без церемоний – просты, сытны и далеко не роскошны.

Наконец гость вышел, дежурный адъютант пошел провожать, а Дашкевич доложил обо мне и тотчас вернулся с приглашением меня к гетману. Я спросил, как у них принято величать гетмана? На это Дашкевич объяснил, что этот вопрос еще не разработан, но обычно к нему обращаются – «ясновельможный пан гетман». Я так и решил начать свое представление.