Первый среди равных. Служа Империи

Остался наедине с лейб-капитаном.

— Уверен в гвардейце, не подведёт? — осведомился, зная ответ. На душе было что-то непонятное, непривычное. Впервые за свой недолгий век отправлял если не на верную смерть, то на муки человека. Ладно бы сам. Было бы легче, но другого…

— Не подведёт, — быстро ответил лейб-капитан, а немного подумав, спросил, — вы, господин штабс-полковник, так подробно описывали, что делают сенарцы с пленными. О допросах разного уровня…

— Я был у них в плену, но мне удалось бежать.

Изначально я не хотел говорить гвардейцу о тех тяготах и испытаниях, которые его возможно ждут, но видя его уверенный, самоотверженный взгляд рассказал всё, что знал сам о плене, о тех испытаниях, которые ему предстоит вынести. Тем более, сразу рассказывать заготовленную легенду выглядело бы подозрительно. А так, ну, сдался под пытками, с кем не бывает. И тогда написанный в запечатанном конверте текст сложится в единую картину. Главное, чтобы ему поверили и сразу передали перехваченное донесение если не в штаб армии, то как минимум дивизии и лучше тому командиру, что в состоянии самостоятельно принимать решения. Но это уже ни от меня, ни от гвардейца не зависело. Оставалось только ждать.

Дни пролетали незаметно в решении многочисленных проблем. Я выбивался из сил, разъезжая по частям, контролируя ход подготовки к наступлению. Иногда забывал и пообедать, но бдительный адъютант заставлял меня на непродолжительное время откладывать дела, не давая бренному телу совсем потерять силы.

Вечером, перед самым началом первой фазы контрнаступления, я вновь прибыл на южное направление. Оно меня беспокоило больше, чем северное, так как слишком много условностей и неучтённых допущений вскрылось в ходе подготовки.

Меня встретил лейб-капитан Дудикс с остальными командирами дивизий. Предстояло принять последний перед выступлением доклад и своей волей взять на себя ответственность о начале наступления, отдав соответствующий приказ.

— Господин штабс-полковник, докладываю. Фельдъегерь не прибыл в конечную точку, — сразу с главной новости начал доклад офицер, — немедленно организовали поисковую группу, но розыск результата не дал. Вчера ночью организовали вылазку в Дуговатовку. Противник её покинул.

— Точно? — от сердца отлегло. Значит сработал план, и противник отвёл войска с формально не важной с тактической точки зрения позиции.

— Проверили неоднократно. Посылал две разных группы, из местных.

— Понятно. Всё готово?

— Так точно! — дружно, но тихо ответили офицеры.

— Тогда слушайте мой приказ. Как стемнеет занять Дуговатовку, а дальше согласно плану. Обо всех непредвиденных происшествиях докладывать немедленно. Особенно это вас касается, господин лейб-капитан, — зная горячность и безрассудство, выделил из присутствующих командира гвардии, — и передайте гонцам, чтоб не жалели коней. Я должен знать всё, что происходит из не предусмотренного в плане как можно быстрее!

Козырнув, офицеры удалились, а я остался один. В последние дни перед контрнаступлением в воздухе витала напряжённость. Эти две недели погода стояла не по сезону ясная и тёплая. Дороги просохли, и я боялся, что противник опередит нас, начав летнюю кампанию, не дожидаясь подхода подкреплений, а что подкрепления на подходе мне на днях доложил начальник особого отдела. Он раз в трое суток присылал мне сведения, которыми располагал штаб армии, и концентрация войск противника всего в двух сутках пути западнее Кенасовки меня настораживало.

Я склонился над картой, пытаясь понять, почему враг концентрирует войска в относительном своём тылу, а не выдвигает их ближе к линии фронта, но общая картина выглядела обыденно. Версию, что выдвинул в своей пояснительной записке начальник штаба я обдумал со всех сторон и возможно бы согласился, что идёт рядовая смена долго воюющих частей на свежие, полнокровные, но один момент в этой версии мне не нравился. Ни в одном докладе я не увидел, что обратно в тыл уходят боевые части. Что идут обозы с ранеными и больными докладывалось неоднократно, но идущих на марше частей замечено не было.

Откинул карандаш, прошёлся по кабинету. Примерно в это время передовые части южной группировки скрытно выдвинулись к Дуговатовке. А я уже сгорал от нетерпения, не зная, что происходит на подступах к отправной точке моего плана. Встретили врага или прошли беспрепятственно, вступили в бой и необходимо срочно отправлять к ним подкрепление, или всё-таки лазутчики не ошиблись и сенарцы покинули село.

— Адъютант, пригласи ко мне курьера из второй резервной дивизии, — распорядился, продолжая нервно прохаживаться по кабинету.

Ожидание выматывало. И самое неприятное, что, не зная фактической ситуации я ничем идущим в атаку не мог помочь. В моих силах только ускорить выполнение приказа, когда минуется время на вызов курьера.

— Курьер второй дивизии, штабс-лейтенант Угорикс, господин штабс-полковник, — представившись, вошёл офицер.

— Прибыл курьер четвёртой дивизии, — тут же доложил адъютант.

— Проси!

— Господин штабс-полковник, Дуговатовка без потерь занята нашими войсками, — доложил запыхавшийся курьер.

Я удовлетворённо кивнул. Первая фаза прошла успешно.