Кровь и Пламя

— Что сижу тут, как в сказке, а там какие-то турки взрывают мою работу! — всплеснул руками Рудольф.

— Ну, просто так я тебя не могла отпустить, ты уже заработал сотрясение от гиппогрифа, — на эту фразу женщины захихикала девочка, — Но тут всё же лучше, чем в Берлине, там много чего плохого произошло за последние два дня.

— Мне достаточно того, что наш офис взорвали, а что если Ганс пострадал? И вот я тут сижу на стуле, а он лежит на больничной койке, и мы не можем увидеться? — в голосе юноши звучали неприкрытое волнение и обида, — А может и не только Ганс пострадал, — пробормотал он и встал из-за стола.

Книззл у противоположной стены поднял на него голову.

— Сегодня тут будет много гостей, — добро улыбнувшись, сказала Брунгильда, — Михаил твой заберёт тебя и всё расскажет.

— Бабушка, — произнесла Марта, глядя, как юноша подходит к широкому окну и упирается лбом в стекло, — А фройляйн Фавр де Поль тоже же придёт?

— Так сказал мне Виктор, — кивнула её бабушка, — Вроде бы она хочет тебя к дяде Валерию забрать.

— Ты думаешь, ей можно верить?

— Ну, ты раньше верила ей, — улыбнулась Брунгильда и чмокнула в макушку внучку, — Но сейчас она придёт и посмотрим.

Девочка кивнула и повернулась к Рудольфу, который отошёл от окна и вернулся к столу.

— Возьми свой чай и иди на улицу, — добродушно произнесла женщина, — Я же вижу, что ты маешься. Первым встретишь гостей.

— Да нет, просто может и правда тут лучше для меня, — он взял в руки кружку с травяным чаем и сделал глоток.

— А почему ты не волнуешься о своём молодом человеке? — произнесла с любопытством Брунгильда.

— Его не было в офисе, чего волноваться? — Рудольф пожал плечами.

— Расскажешь ему, что здесь видел и слышал?

Юноша отрицательно покачал головой:

— А зачем? Ему и не интересно будет. Ладно, пойду на улицу, — он улыбнулся и направился по коридору к выходу из дома.

— Бабушка, а всё точно будет хорошо? — внезапно произнесла, задумавшись Марта.

Брунгильда не успела ответить, как из прихожей донёсся вопль боли и ужаса.

***

(18 августа)

Пятеро волшебников шли по узкой лесной тропе, которая спускалась вниз по склону. Лунный свет заливал дорогу, так что никто даже не подумал достать фонари, видно было всё почти, как днём.

Виктор Шваниц шёл уверенно и достаточно бодро, видимо, он неоднократно уже пользовался этой дорогой. За ним шли Кристина и Энцо, успевая лишь озираться по сторонам, на темнеющий у тропы лес и на небольшой городок, раскинувшийся внизу под горой.

Позади, чуть отстав, шли русские: Михаил и Иван. Они не сильно смотрели по сторонам, погружённые в свои мысли, видимо поэтому они и шли медленней остальных.

— Виктор, а делегат от Берлина, она, получается, тоже была мракоборцем? — в один из моментов спросил Ламбер Шваница, тот притормозил и обернулся на высокого француза.

— Нет, — он покачал головой, смотря снизу вверх на собеседника.

— Просто Вы говорили про то, что она погибла на задании… — Энцо отвёл взгляд.

— Нет, она когда-то служила в Штази, и это задание было исполнено, скажем так, по старой дружбе, — Виктор развернулся и снова зашагал, но на этот раз медленней, — Тем более, что эту миссию никто другой не смог бы исполнить, — бросил он через плечо.

— У неё были какие-то выдающиеся способности? — спросила Кристина, идя позади Энцо.

— У неё было влияние на главу турок, — мрачно произнёс Шваниц.

Тропа ушла пошла правее, впереди показались ели.

— Старая любовная история? — спросил Лисицын, Кристина обернулась на него и удостоила презрительным взглядом.

— Люблю проницательных людей, — проворчал мракоборец, — Да, Иван Тимофеевич, когда этот турок по имени Хаким только приехал в Германию, а Эмма не была делегатом в Бундестаге от Берлина, у них был короткий, но бурный роман. Не могу их осуждать за это.

— Потому Вы, Виктор, и решили, что она лучшая кандидатура?

— Иван Тимофеевич, Вы же понимаете, что не стоит продолжать этот разговор? — Виктор не поворачивался, но в его голосе звучала неприкрытая угроза.

— Виктор, Вы же понимаете, что продолжение этого разговора ни к чему серьёзному привести не может? — простодушно ответил капитан ФСБ.

Они подошли к разлапистым ёлкам, на дороге под которыми уже было ощутимо темнее. Шваниц притормозил, обернулся на шедших за ним волшебников и задумчиво обвёл их взглядом:

— Я бы напомнил вам всем о нормах поведения на горе Броккен, но не буду, все же взрослые люди, — он ехидно улыбнулся, остановив взгляд на Иване.

— А случится международный скандал, если кто-то не вернётся отсюда? — совершенно спокойно спросил Ламбер.

— Нет, — усмехнулся Виктор, — Мне кажется, про некоторых мне даже спасибо скажут.

— Вам просто не нравятся русские, — картинно фыркнул Лисицын.

— А за что вас любить? — проворчала Кристина, не оборачиваясь к нему.

— Ну, сударыня, если бы не мы, Вы бы так и не стали главой Франции, например, — Иван не улыбался, но его насмешливый тон спровоцировал Кристину. Француженка сделала шаг в сторону русского и наотмашь ударила того тыльной стороной ладони по лицу.

— Ай! — тот отшатнулся и прикрыл рукой разбитую губу, — Ну, что так серьёзно-то?

— В следующий раз это будет палочка, — Фавр де Поль угрожающе смотрела на него.

— Мне кажется, что товарища Лисицына из Британии выслали за плохие шутки, а не вот за то, про что там писали в прессе, — саркастично произнёс Романов.

— Миша, я бы его с радостью прикопал бы где-то в ближайшем ельнике, да не могу, статус не позволяет, — Шваниц смотрел на всё происходящее, скрестив руки на груди.

— Нормальные шутки, что, плакать что ли? — капитан перевёл взгляд с Михаила на Виктора, потом взглянул на Кристину, которая всё также стояла и насупившись смотрела на него, — Сударыня, я не хотел задеть Ваших чувств, но всё же чудесное совпадение нельзя не отметить.

— А этот шут гороховый нам точно нужен? — выпалила она, вытаскивая палочку.

— К сожалению, нужен, — устало произнёс Романов, оперевшись на свою трость.

— Кристина, прошу всё же положить палочку, — также устало сказал мракоборец, — Этот, как ты выразилась, шут гороховый, слишком статусная персона, чтобы просто вот так убивать его посреди леса.

— Спасибо за милосердие, — снова картинно обиделся Лисицын, — Мы пойдём?

— Про великодушие забыл сказать, — проворчал немец и повёл волшебников дальше по тропинке.

Было темно, луна только изредка светила в прорехи между деревьями, но по совету провожатого фонари не зажигали. Здесь, на этой горе, у магов в целом не было принято ходить по ночам со светом, в том числе из-за слухов о страшном монстре, который бродит в этих лесах именно что с фонарём. Никто его не встречал уже давно, но слухам это не мешало, как и сложившейся традиции — света не зажигали.

— Мне интересно, — ухмыльнулся Михаил, поравнявшись с Иваном, — Ты специально решил достать французов? Тебе же с ними ещё работать.

— Мне скучно, бес, — беспечно улыбнулся его собеседник, — А что до них, ничего они мне не сделают. А вот тот, кто идёт от самого домика за нами, может и сделает.

— Тоже учуял, да?

— Причём на грани чувств идёт, скотина, вообще непонятно, кто это, но факт, что не отстаёт.

— Может, паранойя?

— У обоих? — Иван хитро посмотрел на Михаила, — Заразная, значит, штука.

Романов кивнул и пошёл на шаг позади фсбшника.

Дорога вывернула вправо и примерно в полусотне шагов показались большие деревянные ворота. Виктор зашагал бодрее, за ним ускорили шаг и остальные. В паре шагов от цели слева от ворот на краю леса рос раскидистый куст, Иван с возгласом “О, облепиха!” шагнул к этому кусту и стал собирать ягоды:

— Не думал. что в августе уже созреет!

— Это магия, товарищ капитан, — усмехнулся Романов и догнал остальных, которые стояли у самых ворот и с удивлением наблюдали, как Лисицын всё глубже забирался в заросли в поисках ягод.

— Мы будем ждать этого придурка? — с презрением выпалила Кристина, наблюдая, как русский волшебник совсем скрылся из вида в облепихе.

— А он без нас не зайдёт? — простодушно спросил Михаил.

— Вряд ли, но в целом его проблемы, — ответил Шваниц, — Тоже мне, специалист по вопросам сбора урожая.

Мракоборец развернулся, шагнул к воротам и постучал железной колотушкой, которая там же и висела.

Забор был высотой метра в два с половиной и состоял из широких деревянных досок, ворота — четыре метра высотой, и потому понять, что происходит за ними, было совершенно невозможно, также невозможно было понять, услышали их или нет.

Шваниц постучал повторно.

— А нас точно ждут? — спросила Кристина.

— Да, я предупреждал, — кивнул Виктор и задумчиво посмотрел на колотушку в форме вороньей головы.

— А просто пройти внутрь нельзя? — спросил Энцо.

— Всё можно, — мракоборец отошёл на несколько шагов от ворот и внимательно посмотрел на них, — Только что-то только один раз, — он повернулся к Романову, — Миша, а ты не можешь, случайно, пересечь охраняемую границу?

— В одну сторону запросто, — усмехнулся тот.

— Ну, может, просто не слышат? — француженка подошла к колотушке и забарабанила ею по воротам. Ответа по-прежнему не было, словно никому издаваемый шум не мешал.

В задумчивости они так простояли с минуту, пока наконец с противоположной стороны забора не донеслось мягкое шуршание, затем скрип и вот уже дверца в одной из створок чуть-чуть приоткрылась. Волшебники удивлённо посмотрели на это явление, но дверца замерла, с другой стороны ворот послышалась возня, однако больше ничего не произошло.

Виктор нахмурился и толкнул дверцу вовнутрь, делая шаг в неё. Затем шагнул Энцо, Кристина и Михаил. Волшебники заметили пушистую рыжую лису, которая внимательно наблюдала за ними из тени у одного из столбов забора. Когда все вошли, зверёк посмотрел на открытую дверцу, потом развернулся к дому и неспеша направился туда.

— Это что, ручной зверёк Брунгильды? — неуверенно произнесла Кристина, провожая взглядом лису.

— Не похоже, — помотал головой Шваниц и задумчиво посмотрел на дом.

Большой двухэтажный дом был тёмным, света не было нигде, над крыльцом висел фонарь, который однако давал достаточно света. Француженка огляделась и вытащила палочку, Ламбер посмотрел на неё и медленно кивнул, перехватил свою трость за середину и направился к крыльцу, до которого уже почти дошла лиса.

— Я догоню, — Михаил махнул рукой и вставил свою трость в петлю, которая висела у него на ремне.

Фавр де Поль пожала плечами и направилась за Энцо, Шваниц только взглянул на русского, но ничего не сказал.

Трое волшебников медленно шли к крыльцу. Вокруг стрекотали кузнечики и пели цикады, ночь давно уже накрыла склоны горы Броккен, но что-то было не так во всей в этой тишине.

Перед крыльцом лежало растерзанное тело, возле которого остановилась лиса, потягивая носом воздух. Потом с любопытством повернула голову к дому и прыгнула в сторону крыльца.

— Это домовик… — по голосу француженки непонятно было, спрашивает она или утверждает.