Хочу быть богатой и знаменитой

— Второй день. Надо выяснить, во сколько начало переговоров. И от этого уже плясать.

— Кто ведет переговоры?

— Генеральный сам.

— Ясно. Что там дальше?

— После переговоров, если не затянутся, обед, а там едем по грузди. Если будет дождь, отправимся на форелевое озеро ловить рыбу. С навесом над пристанью дождь не помеха.

Из-за монитора показался кончик носа, а потом очки:

— А я слышал, что в дождь грибы быстрее растут и рыба лучше клюет.

Тошка подпрыгнула и развернулась всем корпусом к брату:

— Эмик! Дальше ужин или с грибами, или с рыбой, — это прозвучало с такой реальной угрозой, как будто бы Тошка грозилась пустить на обед не рыбу или грузди, а Эмика.

— День третий. Утром едут подписывать договор, сувенирами обменяются, фишка у них такая, потом запланирована оперативная прогулка по лавочкам декоративно-прикладного искусства и провожаем до аэропорта. Все!

Наталья подняла голову от бумаг:

— Что с транспортом? Машину уже дали?

— Нет, но лучше просить «Мерсика».

— Кто такой «Мерсик», у кого просить станем?

— «Мерседес» — это микроавтобус на восемь мест. Новая комфортабельная машина. В нее поместятся все гости и мы тоже. А просить надо у Пал Палыча Русанова — он завгар. Заявку у гендиректора придется на «Мерсика» подписывать, зам по транспорту в отпуске.

— На завгара. Заявку. Подписываем у генерального?

— Ага!

— Почти все поняла, если что, по ходу разберемся.

— В чем вы собрались разбираться?

В кабинет вошел Александр Иванович и остановился у стола, где сидела… Регина? Нет — новенькая, а ему на мгновение показалось, что это Регина, только волосы темные. Странно, что он обознался, но перед ним была Наталья Михайловна Рощина. Надо же, как похожи. Он почему-то замер, рассматривая ее. Медленно и глубоко вдохнул и почувствовал какой-то аромат. Еле уловимый аромат. Приятный, теплый и такой родной. Тряхнул головой, пытаясь стряхнуть наваждение.

— Так в чем нужно разобраться? — Повторил свой вопрос.

Она начала отвечать, не поднимая головы от разложенных по всему столу листов:

— Мы собрались разбираться в логической цепочке: генеральный — завгар — «Мерсик». Надо еще узнать, как к генеральному на прием попасть.

Тошка и Эмик, вытаращив глаза, стояли-сидели, и опасались лишний раз вздохнуть. В компании генеральный директор мог сравниться только с и.о. Господа Бога. А тут он вдруг сам, вот так запросто вошел в кабинет и разговаривает с новой начальницей. Хотя у всех возникло подозрение, что та даже не подозревает, с кем беседует.

Эмик старался подать сигнал Наталье Михайловне. Вот Регина бы его сразу поняла, а эта подняла глаза от документов, и начала внимательно присматриваться, и отчего-то хмурила брови. Как-то очень знакомо она их хмурила. В конце концов, не выдержала:

— Тоша, посмотри, пожалуйста, на Эмика, по-моему, у него припадок. Нет?

Девочка глянула на корчащего рожи брата, моментально все поняла и бросилась ему на помощь:

— Ааа… нет… он… это просто солнышко так… ему в глаз светит, ага.

Наталья ничего не могла понять. С Эмиком явно творилось что-то неладное. Бедный паренек то часто кивал головой, закрыв рукой рот, то делал большие глаза, то вдруг начинал подмигивать одним, то другим глазом, при том, что солнышко светило ему в спину.

Молодая женщина задумалась и спросила:

— Может, ему помощь нужна? А мы ничего не делаем…

Александр Иванович тоже внимательно смотрел на молодого человека, и уже все понял. Скрывая улыбку проговорил:

— Нет, Наталья Михайловна, тут все в порядке. Вот мы сейчас пройдем ко мне в кабинет, весь припадок сразу закончится. Правда, Эмик? — Тот, соглашаясь, часто-часто закивал.

Наталья, пребывая в полной растерянности, отправилась следом за мужчиной, оглядываясь и явно недоумевая, что же здесь происходит? Уже в коридоре ее руку взяли, положили на сгиб своей и не торопясь направились в сторону приемной генерального директора компании. Вошли, кивнули секретарю, попросили чаю и провели в кабинет, на табличке которого было указано: Генеральный директор …, остальное она не успела прочитать.

Когда вошли в кабинет, Александр Иванович нехотя отпустил ее:

— Давайте знакомиться, — и широко улыбнулся, — Белояров, Александр Иванович.

— Наталья Михайловна Рощина, — новая сотрудница явно была смущена и несколько растеряна.

— Присаживайтесь, сейчас будем чай пить. Конфеты любите?

Девушка кивнула и подумала: слишком уж демократичные нравы в этой компании. Непривычно как-то. А генеральный махнул рукой в сторону зоны отдыха:

— Вот и чудесно. Я тоже сладкоежка. Присаживайтесь, где вам будет удобнее. Так что там с «Мерсиком»?

Она опустилась в одно из кресел:

— Простите, я в компании работаю всего лишь, — она глянула на часики на тонком запястье, — два с половиной часа и еще не успела разобраться. Но ребята, сказали, что на этом автомобиле будет оптимально доставить из аэропорта гостей и тех, кто их будет встречать. Думаю, вообще лучше одну и ту же машину закрепить за этим мероприятием на все время пребывания гостей.

Мужчина открыл створку шкафа, вынул оттуда небольшую коробку сладостей:

— А вы сами собираетесь их встречать?

— Пока не знаю, как будет лучше. Может быть, дела будут обстоять таким образом, что мне будет лучше быть здесь. Хотя опасаюсь оставлять гостей на Тошу и Эмика. Ребята чудесные, но не слишком ли молоды для такого дела?

Дверь открылась, вошла Полина Платоновна с двумя чашками, чайником и сахарницей на подносе. Она постаралась не выдать своего удивления видом открытой коробки конфет на столе. Конфеты для шефа заказывали только в одном месте в Швейцарии, и он никогда их никому не предлагал. Ее угостил только единожды. По какому-то серьезному поводу. А тут открыта вся коробка. Боже! Что происходит? Ее, бедную, уже распирало от любопытства.

Александр Иванович слушал план встречи с итальянцами и думал. Вот эта вот женщина была ему нужна. Откуда-то знал это так твердо, что не допустил ни малейшего сомнения в этом странном знании. Нужна. Просто необходима! Нельзя допустить, чтобы взяла и исчезла. Ирэна говорила, что у нее испытательный срок. Выход один, распорядиться, чтобы приняли без испытательного срока.

Ее голос ласкал слух. Чистый, как горный ручеек, звенит и переливается интонациями, его можно слушать бесконечно. Вот берет чашку, отпила глоток, глаза распахнулись в удивлении и он еще раз убедился в том, что именно она ему нужна. Нужна. Не на минуту, не на неделю. На всю жизнь?

Тряхнул головой, вдох — выдох, чтобы прийти в себя и не натворить глупостей, снова начал вслушиваться в ее голос и понял, что пропал. Основательно и безвозвратно. А она в очередной раз сделала глоток, глазки распахнулись в восхищении:

— Вкусно. Такой замечательный чай пила, наверное, только в детстве. Почему-то считала, что этот вкус — просто детские воспоминания, которым во взрослом мире не место. Оказывается, а вот и нет, — она искренне рассмеялась, а он пил эту радость, и в душе расцветало какое-то неведомое или давно забытое чувство. Сидел и не мог найти ему определения, но так хотел его удержать, продлить, а в идеале никогда не потерять.

Слушал, любовался, старался как можно незаметнее вдыхать ее аромат и радовался, превращаясь в того юного Саньку Белоярова за которым бегали все девчонки университета.

Старые часы пробили пять раз. Рабочий день закончен. Все было обговорено. Вопросы решены, планы скорректированы, чай выпит. Нужно ее отпустить, взять себя в руки и отпустить. Завтра будет день, он найдет повод для встречи. Давай, Саня, она уже стоит у двери. Отпусти ее до завтра.

— До завтра.

— До свидания, — Наталья Михайловна кивнула и отправилась в свой кабинет, имея на руках список дел, которые нужно решить до завтрашнего утра, а часы уже показывали семнадцать десять.