Хантер

Глава Десятая

В течение следующих нескольких дней мы тщательно планировали нашу контратаку, оставаясь мобильными по всему региону. Воспоминания Хантера все еще возвращались фрагментарно, но он показал тревожные проблески масштаба сил, направленных против нас. У этой теневой биотехнологической программы были связи во всех кругах власти, скрытые руки, которые управляли событиями.

Но даже у титанов были уязвимые места, если наносить точный удар. В найденных мной записях говорилось, что одним из основных спонсоров был миллиардер-затворник по имени Корнелиус Рэтбоун. Он был предпринимателем, ставшим венчурным филантропом, которому нравилось заниматься новейшими технологиями за закрытыми дверями. Добраться до него было бы непросто, но это дало бы первые трещины в их здании секретности. Иногда один толчок мог обрушить гору.

По своим каналам я выяснил, что Рэтбоун должен был выступить на эксклюзивной конференции по биотехнологиям в Сити на следующей неделе. Мы подделали документы, чтобы проникнуть на мероприятие инкогнито, выдав себя за эксцентричных, но законных исследователей. План состоял в том, чтобы подобраться достаточно близко, чтобы клонировать данные с устройств Рэтбоуна, а затем исчезнуть до того, как они поймут, что их безопасность была нарушена. Хантер обеспечил бы отвлекающий маневр, если бы это было необходимо. При всей его жестокости, тонкость не обязательно была его сильной стороной.

Я чувствовал себя явно незащищенным, входя в огромный вестибюль с различными представителями мировой элиты. Но никто и глазом не моргнул, когда мы забрали свои значки и незамеченными растворились в шумной толпе. Внизу, на полированном мраморном полу, Рэтбоун вершил суд, вежливо смеясь и развлекая коллег-светил. Глаза Хантера сузились при виде этого человека, его руки непроизвольно сжались в кулаки. Я предостерегающе положил руку ему на плечо, прежде чем агрессия разрушила бы наше прикрытие.

Когда презентация началась, я занял позицию поближе к сцене, готовясь сделать свой ход. Свет в доме приглушили для вступительного ролика, и я воспользовался моментом, чтобы отвлечься, протиснувшись мимо Рэтбоуна, казалось бы, случайно. В лифте было чисто – теперь у меня был его разблокированный телефон. Я поместил его в карман, прежде чем передать устройство коллеге в тени, для взлома в Тэнэбрис. Теперь нам просто нужно было сразу же после этого убраться с объекта. Я подал сигнал Хантеру, и мы выскользнули наружу, чувствуя прилив адреналина. Может быть, нам удалось бы провернуть это незамеченными.

Не успели мы выйти на улицу, как с визгом подъехал черный внедорожник, из которого выскочили вооруженные головорезы. Похоже, наш обман прошел не так гладко, как я надеялся. Они двинулись, чтобы окружить нас, мускулистые и угрожающие. Но мы с Хантером были готовы к такой возможности. Мы стояли спина к спине, готовые встретить их силу быстрыми яростными действиями. Когда толпа сомкнулась, мы ударили первыми, свирепые и безжалостные, как загнанные в угол звери. Я испытал мрачное удовлетворение, видя, как их высокомерие превращается в шок, когда мы прорубаемся сквозь них, как лезвие, выигрывая драгоценные секунды, чтобы разорвать контакт и исчезнуть в ночи. Мы все еще были на шаг впереди, пусть и с трудом. Теперь приз мерцал дразняще близко.

Прошло 24 напряженных часа, пока мы залегали на дно, ожидая возмездия в любой момент. Но, уверенные, что они предотвратили преследование, мои контакты организовали незаметную передачу данных. Зашифрованная информация, полученная от Рэтбоуна, была обширной и включала в себя действия более тревожные, чем я мог себе представить. Генетические эксперименты. Тайные интерфейсы мозг-машины. Разработка сверхчеловеческих солдат. Все для того, чтобы обслуживать социопатические прихоти элитной клики, держащей поводок.

Самыми пугающими были ссылки на протокол Atlas – всеобъемлющий план глобального перехода к авторитарному контролю, основанный на биотехнологиях. Массовое психологическое кондиционирование и умиротворение. Гражданское население нервно настроено на беспрекословное подчинение. Все это оправдывается во имя стабильности чудовищными средствами. Масштаб их амбиций был почти за пределами понимания. Но все зависело от того, чтобы быстро разрушить их махинации до того, как эта схема будет приведена в действие. Мы должны были стратегически саботировать их прогресс, насколько это было возможно.

Наш осведомитель вышел на связь, предоставив зашифрованные учетные данные для доступа к одному из ключевых исследовательских центров Atlas. В тот вечер мы проникли в неприметную лабораторию, обойдя их внушительные системы безопасности. Оказавшись внутри, мы развернули подготовленные диски disruptor для повреждения и шифрования их банков данных. Наука, подавляемая во имя власти, потеряла оправдание. Когда дело их жизни растворилось у них на глазах, исследователи с предсказуемой паникой отреагировали на призрак в проводах. К тому времени, когда они обнаружили вторжение, мы уже давно ушли, оставив после себя хаос. Пусть одноглазый король правит пеплом и руинами.

Эти усиливающиеся удары в конце концов вынудили наших противников совершать небрежные ошибки, скомпрометированные яростью и высокомерием. Услышав разговоры о секретном грузе, мы устроили засаду и совершили налет на конвой без опознавательных знаков, захватив важные образцы биотехнологий, которые они перевозили. Позже той же ночью пламя охватило лабораторию, которую мы идентифицировали, уничтожив исследования Atlas и оборудование на миллионы долларов. Мы были безликими призраками, терзавшими их в моменты уязвимости, а затем исчезавшими. Наши усилия уже привели к задержке или срыву нескольких операций. Сомнения и недоверие быстро распространились в их рядах.

Даже когда мы продолжали наш крестовый поход, я сталкивался с моральными сложностями наших методов. Я всегда воображал себя благородным борцом за справедливость, а не безжалостным террористом или силовиком. Но перспектива меняется в зависимости от того, на какой спусковой крючок вы нажимаете. Границы размываются, когда сражаешься с монстрами, до тех пор, пока ты помнишь, на чьей стороне ты начинал. Наше дело требовало неотложных крайностей, от которых отказывалась совесть. Но бездействие означало смирение с их победой и ее ужасными последствиями. Было наивно думать, что любая война будет долго оставаться бескровной.

Хантер, по крайней мере, не питал иллюзий, проводя нашу кампанию с неослабевающим рвением. Он шепотом сообщал о странных фигурах и таинственном наблюдении, чувствуя, как сеть медленно затягивается вокруг нас. Рэтбоун и его теневые партнеры, несомненно, мобилизовали тайные ресурсы, чтобы нанести жесткий ответный удар. Но теперь ситуация выходила из-под их контроля. Каждая новая операция вызывала разрушительную волну в мире в целом, стимулируя хакерские операции и расследования, которые они пытались запутать или подавить. Их завеса секретности приоткрывалась по краям. Но отчаявшиеся деспоты наиболее опасны, когда их разоблачают и они бушуют против угасающего света. Наш охранник не мог ускользнуть ни на мгновение.

Развязка наступила внезапно, яростно, когда засада едва не задела нас на конспиративной квартире. Мы выскользнули из ловушки, но едва-едва, услышав по радио болтовню вооруженных до зубов тактических групп, стягивающихся к этому району. Дроны, вероятно, отслеживали нас даже сейчас. Они были сделаны с использованием полумер или сдержанности. Мы стали объектами широкомасштабной охоты, подозреваемыми в расплывчатых обвинениях в терроризме, чтобы юридически оправдать применение смертоносного оружия. Справедливость – для тех, кто не создает для себя угрозы. Мы спровоцировали конфронтацию на их родной территории, и финальное столкновение обрушилось на нас подобно лавине. Но поскольку терять уже нечего, даже загнанные в угол крысы готовы перегрызть глотки, если на них надавить. Пусть они придут, если осмелятся. Мы бы утащили наших врагов в могилу рядом с собой, если бы этого требовалось. Правосудие превращает всех нас в мучеников.

Мы принимали все более изощренные меры, чтобы сорвать преследование, отсиживаясь в скрытых местах, в то время как наши зашифрованные союзники распространяли дезинформацию и ложные зацепки. Но охотники с каждым часом затягивали петлю. Воздушная поддержка прочесала окружающие сектора тепловизионным сканированием. Патрули прочесывали общественные места в поисках наших лиц. Обширные сети наблюдения отгораживали любое убежище. Они окружили нас, ревя и бушуя на пределе своей досягаемости, жаждущие искоренить неповиновение. Вскоре мы оказались бы беззащитными перед их массированной мощью, и нам некуда было бы повернуться.

В самые мрачные моменты я задавался вопросом о безрассудстве, которое толкнуло нас на этот разрушительный путь. Вскоре нам с Хантером предстояло превратиться в раздавленные песчинки, наши усилия были сметены и похоронены приливом истории. Какие последние призрачные надежды остались? Но Хантер всегда отличавшийся тактичностью, остановил меня от фатализма. У нас все еще было одно слабое преимущество – мы ускользнули от них раньше и сохранили следы их секретов в качестве страховки. Теперь нам нужна была молния, чтобы ударить дважды, побег столь же невероятный, как и тот, который освободил Хантера в первую очередь. Но я не знал других шансов, на которые стоило бы играть. Дурацкий гамбит, когда на кону стоят жизни.

С помощью уловок нам удалось заманить Рэтбоуна в уязвимое место – на инвестиционную конференцию в шикарном отеле в центре города, где собирались богатые инвесторы и технологические магнаты, чтобы пообщаться и заключить сделки. Рэтбоун был бы окружен охраной, но отчаянные времена требовали отчаянных мер.

Нам удалось проскользнуть мимо охраны периметра, используя поддельные удостоверения личности и маскировку. Большой бальный зал был полон людей в дорогих костюмах и платьях, которые общались и потягивали коктейли. Я мельком увидел знакомые лица из элитных кругов, в которых вращался Рэтбоун. Он был где-то здесь, и мы должны были нанести удар, прежде чем он ускользнет.

Глаза Хантера метались по сторонам, как у хищника на охоте. – Там, – проворчал он, едва заметно кивнув в сторону сцены. Рэтбоун был там, наверху, и болтал с потенциальными спонсорами, изображая из себя безупречного филантропа. Но мы знали, какая тьма скрывается под ними.

Опустив голову, я подобралась поближе, в то время как Хантер стоял начеку. Рэтбоун хвастался какой-то новой биотехнологической инициативой, обещая поразительные результаты для немногих привилегированных инвесторов, желающих войти на первый этаж. Я проскользнул ему за спину и быстро скопировал данные с его телефона и планшета, прежде чем скрыться обратно в толпе. Теперь у нас были секреты, которые он больше всего ценил в качестве страховки.

Не успел я присоединиться к Хантеру, как заревела сигнализация. Охранники приближались к нашему местоположению, грубо проталкиваясь сквозь охваченную паникой толпу. У Рэтбоуна, должно быть, был биоэлектронный чип, обнаруживающий проникновение. Нам пришлось быстро пробиваться наружу.