Печать Джа

Перед глазами возник образ мужчины, облепленного нагими женскими телами. Ох, сегодня и покуражусь в борделе. Закажу сразу двух, нет — трех прелестниц. Чтобы у одной кожа была белой, как молоко, а волосы цвета спелой пшеницы. Другая непременно смуглянка с южных островов, глазами черными — черней самой ночи, а третья… А с третьей я еще не определился. Знаю только, что грудь у неё будет полная, колышущаяся от малейшего движения, которую мять — одно удовольствие

Вода нежила тело, убаюкивая ласковым теплом. Звала и манила к себе… И до того расслабился, что погрузился в нее с головой, оставив один нос торчать наружу, ну еще и руку с калечным мизинцем. Последний, зараза, воду не любил: ни горячую, ни холодную. Сразу принимался пульсировать болью.

Я долго лежал и отмокал, пока до ушей не долетел приглушенный звук. Сначала было решил, что это сердце бухает в груди, а потом промелькнула тень. Я увидел её сквозь прикрытые веки. Вынырнул наружу и замер от неожиданности.

Прямо напротив стоял незнакомец в безликой темной одежде и котелке, сдвинутом на затылок. Нож в руках не оставлял сомнений в намерениях, как и холодный взгляд человека, умеющего им пользоваться. Он мог в любую секунду прирезать меня, но отчего-то медлил.

Я бросил быстрый взгляд в сторону выхода. Сколько всего гостей пожаловало: один, два, а может быть трое? Из комнаты не доносилось ни звука, лишь шум улицы из приоткрытого окна.

Но как он незаметно прокрался внутрь? Я точно помнил, что закрывал дверь на замок. Вишек, пес поганый… В следующий раз ударом в печень не отделается. Рожей по брусчатке буду возить, и передний зуб выбью, чтобы стыдно было перед девками улыбаться.

— Приятно познакомится, господин барон, — произнес незнакомец, и длинное лезвие заплясало в пальцах. — А может лучше сказать Танцор или Сига из Ровенска?

— Чё надо?

Мужчина покачал головой.

— Здесь я задаю вопросы.

— Ну так задавай, чего пялишься? Или на голых мальчиков потянуло?

Щека незнакомца едва заметно дернулась. Надо же, какие мы ранимые.

— К тебе вчера приходили люди… Кто они?

Ага, это он про баронессу с Гаскинсом интересуется. Я сделал вид, что задумался.

— Люди? Да самые обыкновенные: два глаза, два уха и кажется нос. Точно, был еще нос!

Нож в руках незнакомца застыл, прекратив безумную пляску.

— Думаешь, я здесь шутки шуткую?

— Кто же вас мужеложцев разберет. Все у вас через задницу.

Эко гостя зацепило, теперь вместе с щекой принялась дергаться бровь. Неужели и вправду из этих?

— Последний раз спрашиваю, кто они?

— Поцелуй меня в жопу! Хотя нет, не стоит… Боюсь, в твоем случае это прозвучит как приглашение.

Рожу мужика перекосило от злости. Он сделал два быстрых шага к ванне и выкинул руку с ножом. Трудно сказать, что входило в его планы: просто попугать, а может покалечить. Времени на раздумье не оставалось, поэтому я выбрал самый простой из имеющихся вариантов: скользнул вниз, уйдя под воду. Лезвие блеснуло — тень руки промелькнула над головой. А потом застыла — на доли секунды, но этого оказалось достаточно. Я вынырнул, перехватив чужое запястье. С силой дернул, увлекая незнакомца вниз. Нож с глухим стуком врезался в стенку ванны, а владелец приложился головой о край. Увы, не достаточно сильно, чтобы вырубиться. Пришлось обхватить шею и потянуть под воду.

Мужик сопротивлялся, бился гигантским сомом, выкинутым на берег. Но уж больно позиция оказалась неудобной — головой в ванне. Под ногами заскользила мокрая плитка, а на шее мертвым грузом повис я. Обвился вокруг тела, еще и ногу на спину закинул, чтобы сподручней было держать под водой.

Ванна заходила ходуном, и в какой-то момент, оказавшись на двух ножках, едва не опрокинулась. Если бы в запасе у незнакомца оказалось чуть больше времени… Но человек, как известно, не рыба, долго обходится без воздуха не умеет. Тело незнакомца дернулось раз-другой и обмякло.

Фу-х, еле-еле управился. Ну и силен же ты оказался, приятель.

Я с трудом выбрался наружу, и первым делом подобрал нож, оставивший глубокую борозду на стенке ванны. Попробовал лезвие на прочность — вот это другое дело, вот это хорошая сталь. Не работы гарденских мастеров, но все лучше той дряни, что попадалась в последнее время.

От созерцания ножа отвлекли шаги в коридоре. Я сразу догадался, что гостем был не Вишек, того с потрохами выдавала суетливая походка. И не из числа служанок, уж слишком отчетливым был звук, словно передвигался кто-то массивный.

Прошлепав по мокрому полу, я замер. Остановился прямо у проема, ведущего в комнату и принялся ждать. Входная дверь с щелчком открылась, запустив внутрь сквозняк. Легкий ветерок пробежался по полу, захолодил распаренные пятки.

— Бран, чего там?

Я лишь сильнее вжался в стену, лопатками ощутив шершавую поверхность. Потревоженный мизинец принялся пульсировать и ныть. Тоже мне, нашел время…

Тяжелые шаги раздались внутри комнаты. Гость даже не пытался красться или другим образом скрывать свое присутствие. Он завалился в нумер, словно к себе домой, с трудом переводя дыхание. Запыхался бедолага, с чего бы? С лестницы на второй этаж?

— Долбанный портье… Бран, заканчивай возиться, у нас время… Шеф сказал, чтобы хватали мальчишку и…

В полоске света на полу появилась тень. Она росла и ширилась в размерах, пока ноздри не уловили едкий запах пота, перемешанный с ароматом одеколона.

— Бран? Какого хера…

Пора! Я отлип от стены и шагнул вперед, выкинув руку с ножом. Удар пришлось скорректировать, подняв кисть чуть выше. А все потому, что гость оказался тучным верзилой с массивным тройным подбородком. Вот под него-то лезвие и вогнал. Бил снова, и снова, пока толстяк не захрипел, пустив изо рта красную пену. Он зажал рану, пытаясь заткнуть бьющую фонтаном кровь, и на короткий промежуток времени ему это удалось. По толстым волосатым пальцам заструились темные ручейки, а потом глаза закатились и массивное тело рухнуло на пол. От удара жалобно звякнули баночки гуталина. Что и говорить, обувным кремом запасся на славу, но так ни разу и не воспользовался, продолжая разгуливать в грязных сапогах. Теперь может и не доведется.

Подбежав к окну, я осторожно выглянул наружу. Напротив центрального входа в гостиный двор стояла повозка. И все бы ничего, но подле терся подозрительный тип. Лица толком не разглядеть, лишь огонек папиросы в сгустившихся сумерках.

Конечно, это мог быть случайный извозчик, поджидающий очередного клиента. Вот только чуйка подсказывала, что это далеко не так, и двумя визитерами дело может не обойтись.

Что, дружок, расслабился, размечтался о подвигах в борделе? В итоге оказался загнанным в угол, еще и без порток: грязная одежда осталась за порогом. Наверняка расторопная служанка успела её забрать. И что теперь, бегать по улице голым?

Я бросил взгляд в сторону лежащих тел, прикинув размеры. Толстяк сразу исключался, а вот на счет второго…

Нет… нет времени на переодевания. Новые гости могли оказаться более расторопными, а еще куда более ловкими и менее беспечными, с пистолями вместо ножей. Один раз довелось увидеть, как Гаскинс палил от пояса, не целясь: сразу тремя пулями, выпущенными за короткий промежуток времени. Даже если от одной увернусь, вторую обязательно словлю или голой задницей, или бестолковкой. Нет, надо драпать.

Я подбежал к приоткрытой двери и выглянул наружу. Комка грязной одежды у порога не оказалось, лишь отпечатки подошв на коврике.

В коридоре стояла тишина: не громыхала посуда, не звучали голоса за стенкой. Что и говорить, «Матушка Гусыня» известна отсутствием постояльцев. Перехватив поудобнее нож, я прокрался к лестнице и перегнулся через перила. Стойки отсюда не разглядеть, лишь самый краешек выглядывал из-за стены. За ней была дверь, ведущая в служебные помещения. Именно туда таскали мешки с мусором и тюки с грязным постельным. А еще простая житейская мудрость подсказывала о наличии черного хода. В любом уважающем себя заведении он имелся, а чем «Матушка Гусыня» хуже?

Быстро спустившись по ступенькам, я пересек прихожую. Возле стойки царил беспорядок: по всюду разбросаны бумаги, связка ключей валялась на полу. Дорожка из темных капелек вела в место, за которым обычно стоял дружелюбный портье. Я и пошел по ним, пока не наткнулся на лежащее ничком тело. Что за неудачный день для бедолаги Вишека: сначала от меня огреб, а после неизвестный перерезал глотку.

«Что же такого ты умудрился натворить, чтобы заслужить смерть?»

Портье, в кои-то веки промолчал. На бледном лице вместо дежурной улыбки застыла маска ужаса. Скрюченные в предсмертной судороге пальцы сжимали бумажку. Я опознал в ней банкноту в пятьдесят кредитов. Ту самую с изображением аристократки, которой в тайне любовался. Гордый профиль с чуть приподнятым подбородком, длинные волосы, ниспадающие на плечи. Красивая барышня, а еще ценная…

Я попытался разжать кулак, но жадный Вишек даже после смерти не желал расставаться с деньгами.

«Моё!» — кричал его перепуганный взгляд.

— Треска говяжья, — прошипел я, понимая, что надо валить, но пятьдесят кредитов… Такие деньги на дороге не валяются. Поднес лезвие к окоченевшим пальцам и тут тренькнул колокольчик над входной дверью.

Хорошо, что длинная стойка прикрывала голый зад от любопытствующих взоров. Пока вплотную не подойдешь, не увидишь.

Судя по звукам шагов, посетителей было двое. Они дошли до центра прихожей и остановились.

— И снова Бран, — произнес грубый мужской голос. Я словно увидел его обладателя, как тот недовольно морщится, процеживая слова сквозь зубы. — Сказано же было, работать быстро и аккуратно. Где он до сих пор шляется?

— Режет барончика на лоскутки? — предположил второй.

В ответ послышались ругательства. Длинная тирада на полузнакомом языке: то ли местном наречии, то ли жаргоне. Когда поток слов иссяк, второй осторожно поинтересовался:

— Может проверить?

— Проверь. И заодно предупреди, если барончик в машине кровью изойдет, я его самого на лоскуты порежу.

Что же делать? Что делать… Я застыл, прижавшись голой спиной к стойке. До служебной двери незамеченным не доберусь. Слишком много открытого пространства между столом и лестницей.

Взгляд невольно уперся в тело, распростертое под ногами. Кажется, или мертвый Вишек улыбался? Протягивал пятьдесят крон, зажатых в кулаке: «нате мол, ваша светлость, возьмите».

Ступеньки заскрипели под весом человека. Сейчас второй зайдет внутрь номера и обнаружит трупы. Поднимет шум, начнутся поиски и тогда мне точно несдобровать. Значит, выбора не остается — нужно идти в прорыв.

Поудобнее перехватив рукоять ножа, я рванул в сторону столь желанного служебного выхода. Рванул слишком сильно: мокрые ступни заскользили по полу, и если бы не природная ловкость… Чудом удалось сохранить равновесие, ухватившись за косяк.

Сзади раздался грозный окрик, только кто же станет слушаться. Я рыбкой нырнул в проем и оказался в небольшой комнате с диванчиком. Помещение предназначалось для отдыха работников, о чем свидетельствовали пустые кружки на столе и остатки еды. Сейчас здесь никого не было, лишь фартук служанки, брошенный в спешке на пол.