Печать Джа

— Эй, ты чего удумал?

— Вы же сами сказали, в ванну лезть.

— Я сказал лезть, а не принимать. Или думаешь, мы здесь собрались прелестями купающегося барона полюбоваться:

По лицам собравшихся стражников забегали улыбки — смешно им. А я ничего такого не думал. Я вообще не понимал, чего от меня хотят, поэтому забрался в ванну как был: в сапогах и одежде. Благо, воду успели спустить.

— Доблестный сержант Дорбет исполнит роль ночного визитера, твоя же задача — продемонстрировать свои таланты. Показать, каким образом смог управиться с нападавшим. Точь-в-точь, до малейших деталей.

— Точь-в-точь не получится, — я с сомнением посмотрел на ухмыляющегося верзилу. — Уж больно здоровый.

— А ты постарайся.

Я поудобнее устроился в ванне, откинулся назад и вытянул руки. Дорбет истуканом замер возле края.

— Ну, чего умолк, — послышался раздраженный голос инспектора, — подсказывай сержанту, что делать дальше.

Я с сомнением посмотрел на деревянную заготовку, сжимаемую в кулаке стражника. По всему выходило, что болванка должна изображать нож. Убить не убьет, но если попадет, будет больно.

— Мужик подошел к ванне и ударил ножом.

— Куда конкретно?

— В область груди.

— Замахом сверху или тычком от пояса?

— От пояса.

И сержант ударил — я едва увернуться успел. Одно дело скользить по дну переполненной ванны голяком, и совсем другое — на сухую, в великом не по размеру сюртуке.

Болванка с глухим звуком ударилась в стенку и пришла моя очередь. Я схватился за вытянутую руку и дернул нападавшего вниз. Получилось откровенно плохо. Тело сержанта было напряжено, как натянутая тетива лука. Он явно ожидал атаки и был готов к сопротивлению. А еще он оказался высоким и широкоплечим, так что даже закинутая на спину нога не помогла. Я попытался придушить сержанта, но тот втянул голову. Форменный китель сполз с плеч прикрыв шею, поэтому пришлось хвататься, за что придется.

Мы некоторое время возились, наполняя комнату сопением. Кажется, я завернул бедолаге ухо, потому как тот дернулся. Застонал, пытаясь выпрямиться вместе с висящем на плечах грузом. Силища в сержанте оказалось немерено, и он бы непременно это сделал, но тут не выдержала ванна. Сначала покачнулась на двух ножках, а когда Дорбет уперся ладонями, то и вовсе опрокинулась на бок. Он аж взвыл от боли, когда края тяжеленой ванны ударили по ногам. Похоже, бедолаге переломало кости, потому как подняться самостоятельно он уже не смог. Матерящегося и проклинающего всё на свете сержанта унесли на руках.

— М-да, — процедил расстроенный инспектор. Вытащил из кармана портсигар, покрутил в пальцах, но открывать не стал, спрятав обратно.

— А я предупреждал, что ваш сержант слишком здоровый. Тот, который по всамделишному нападал, был не в пример легче.

— М-да, — повторил инспектор. Задумчиво прошелся от стены к стене. — А толстяка где прирезал?

— В проходе, где сейчас стоите. Показать?

— Не надо… уже показал.

Я думал, что на этом всё закончится, но дознаватель имел иное мнение на сей счет. Он велел повторить маршрут побега, начиная от двери номера и заканчивая крыльцом. Заодно потребовал давать пояснения по поводу предпринимаемых действие.

Мы спустились по лестнице на первый этаж, миновав стойку. Труп уже успели унести и следы крови на полу — все что осталось от бедолаги-портье.

— Почему не выбежал через центральный вход? — задал вполне резонный вопрос инспектор.

— Сами как думаете?

— Барон, ты часом не охренел или всерьез рассчитываешь, что я стану твои шарады разгадывать?

— Не кипишуйте, инспектор. Нет здесь никаких загадок. Я же не знал, сколько всего нападавших было. Подумал, что на входе могут поджидать, потому и выбежал через заднюю дверь.

— Целая группа захвата, — выдал задумчивое инспектор. — Ничего не хочешь рассказать, барон? Например, чем успел насолить местным?

— Помилуйте, я законопослушный человек — целыми днями только и делал, что гулял по городу, наслаждаясь местными красотами.

— Красота в Баненхайме? — Колми по-настоящему удивился.

— А что здесь такого? Фасады домов имеют необычный вид, особенно для жителей старого континента.

— Ну-ну… Показывай, куда дальше побежал, любитель архитектуры.

Через служебный вход мы попали в комнату для отдыха персонала. Обстановка внутри не изменилась: всё те же грязные стаканы на столе и тарелки с остатками еды.

Миновав короткий коридор, мы дошли до прачечной и вот тут инспектор остановился:

— Говоришь, из номера голышом сбежал?

Я осторожно кивнул, подозревая скрытый подвох.

— И одежду из тюка с грязным тряпьем взял? Ну, чего застыл? Показывай, из какого мешка брал.

Надо было быть полным дураком, чтобы не догадаться, к чему клонил дознаватель. Одежда в прачечной предварительно сортировалась: по типу ткани, по принадлежности, а может еще по каким условиям. Стоило не туда ткнуть пальцем, и на руках у местной охранки окажется лишний козырь. Посему торопиться с ответом не стал: походил для порядка туда-сюда, наморщил лоб и наконец признался:

— Не помню.

— Совсем ничего?

— Не до того было. Руки от страха тряслись и глаза будто пелена застила. Помню только, что долго копошился, пока нужного не отыскал.

— Странно, — инспектор вновь извлек портсигар. Достал папиросу и постучал по отсвечивающей серебром крышке. — Говоришь, копошился, а тюки ровно стоят, и одежда по полу не разбросана. Обыкновенно впавшие в панику люди не склонны к проявлениям аккуратизма.

Что и говорить, загнал инспектор в угол. И главное, достойного ответа в голову не приходило, потому и ляпнул первое попавшееся:

— Я барон, у меня воспитание.

— Оно и видно, — Колми помял папиросу в пальцах. Засунул в рот, но против ожидания прикуривать не стал, лишь пожевал кончик губами. — Может хоть вспомнишь, возле которой стены тюк стоял? Неужели и здесь запамятовал? Беда-беда… Вам бы голову проверить, ваша светлость.

Дальнейший маршрут оказался пустой формальностью. Мы миновали пустой коридор и оказались на крыльце. Теперь я понял, почему братья-чернецы избавились от последних трупов — уж больно глазастым оказался инспектор. Смерть двух человек носила явный магический характер, и могла вызвать лишь новые подозрения.

Мужчина медленно сползает по стене. Подошвы ботинок шкрябают по поверхности пола, бешенные на выкате глаза… Пальцы отчаянно рвут ворот сорочки, в надежде на каплю драгоценного воздуха.

Интересно, чем их так приголубили братья — секретным заклятием? Больше похоже на сердечный приступ.

Мы спустились по ступенькам и оказались во внутреннем дворике. При свете дня он не выглядел таким уж большим — узкий пятачок, окруженный глухими стенами. Окон в них не имелось, разве что под самой крышей имелись чердачные отверстия, заколоченные досками.

Потянуло табачным дымком. Я повернул голову и увидел стоящего рядом Колми. Судя по прикрытым глазам, инспектор испытывал неимоверное наслаждение. Сизые клубы дыма вырывались изо рта, словно передо мною был не дознаватель, а волшебный дракон из сказки, обращенный в человека при помощи заклятия.

— Проклятая привычка, — пожаловался инспектор неизвестному кому: то ли мне, то ли проплывающим в вышине облакам, — никак не могу избавится. К кому только не обращался, даже на модное нынче иглоукалывание ходил. Проклятые садисты всю спину искололи, а я вышел на улицу и первое что сделал — достал папиросу и затянулся. Вот такие дела.

Инспектор бросил тлеющие остатки под ноги.

— Барон, а у тебя есть вредные привычки?

Ох уж эти разговоры с дознавателями. Не доведут они до добра — истина, известная каждому вору.

Поколебавшись с мгновенье, я все же ответил:

— Люблю поесть.

— Ты и еда? — инспектор издал хриплый смешок. — Никогда бы не подумал… Как там у вас за океаном говорят: не в лошадь овёс?

— Не в коня корм, — поправил я.

— Ну да, ну да… Это хорошо, когда дурная привычка на здоровье не отражается. Считай себя везунчиком, парень. К примеру, полковник наш тоже большой любитель вкусно поесть. И чем жирнее пища, тем ему лучше. Уже в дверь с трудом протискивается. Пытался на диетах сидеть, да все бестолку: с каждым годом только сильнее разносит. Ты знаком с Лео Моретти?

Переход с одной темы на другую был столь резким, что я растерялся:

— Матео?

— Нет, Матео — это второй брат. Я говорю про старшего — Леонардо Моретти.

— Знакомая фамилия, кажись слышал.

От добродушной физиономии инспектора не осталось ни следа. Схватив меня за грудки, он притянул к себе. Верхняя губа задралась, обнажив ряд желтых зубов. В нос дыхнуло мерзким зловонием.

— Кого надуть пытаешься, светлость. Хотя какой ты к демонам барон, у тебя же на роже написано — уголовник. Я таких проходимцев за три квартала вижу и сажаю по три раза на дню.

— Отпусти.

— Иначе что, пожалуешься? А не кому жаловаться, мы здесь только вдвоем, — пропахшие табаком пальцы только сильнее стиснули ворот. — В каких отношениях состоишь с Лео Моретти. Отвечай — быстро, и не вздумай соврать, иначе…

— Да пошел ты!

Сильный удар заставил согнуться. Хорошим получился: отработанным и плотным. Таким обыкновенны владели вышибалы в придорожных тавернах, где мордобой — обычное дело. Пока ползал по земле, выплевывая сгустки слюны, инспектор продолжал давить:

— Бран и толстый Весельчак были людьми Лео Моретти. Почему они пришли за тобой? Чего хотели?

— Н-не знаю.

— Кто убил старшего брата?

— А?

— Вчера в собственной спальне был найден мертвым старший Моретти. Следов насильственной смерти не обнаружено, но я нюхом чую, что-то не так. Уж слишком странно все складывается… Сначала его люди устраивают ночной налет на гостиницу в поисках неизвестно чего и убивают местного служку. Той же ночью в Корпус является заморский барон и рассказывает фантастическую историю о том, как за ним охотились. Следующим днем умирает сам Моретти, а несколько доверенных лиц бесследно исчезают. Ты случайно не в курсе, куда делся Лусио?

— Без понятия.

— А я уверен, что знаешь. Свидетели видели, как ко входу в гостиницу подъехали машины, забитые людьми. Почему всего два трупа, куда делись остальные? На кого работаешь, светлость?

Слишком много вопросов… Я внутренне сжался, готовый к очередному удару, но тот не последовал. Покрытый пылью кончик ботинка инспектора замер прямо перед носом.

— Какое ко всему этому отношение имеет судно под названием «Оливковая ветвь»? Молчишь? Молчишь… А хочешь я расскажу, как на самом деле обстояли дела? Некто неизвестный, для простоты повествования назовем его мистер Альфа, занимался ввозом запрещённой продукции в достославный Баненхайм. Прямо под носом у таможни и старшего из братьев Моретти. Бизнес был налажен, но на прошлой неделе что-то пошло не так: судно с грузом арестовали в порту. Официальные власти устроили свою проверку, а неофициальные в лице Лео свою. Таким образом вышли на тебя. Я нигде не ошибся?

— Я не имею никакого отношения к контрабанде.

— Имеешь, иначе за тобой бы не пришли. Тут другой вопрос возникает: почему барон до сих пор живой. Если существует цепочка, связывающая Дудикова с загадочным мистером Альфа, то её просто обязаны разрубить. Так положено по законам логики. Или ты настолько ценная фигура? Чего молчишь, барон?