Печать Джа

Матросы направились к ближайшей таверне, я же свернул на широкую улицу, ведущую прямиком на рыночную площадь.

Город мне не понравился. Казавшийся красивым с корабля, вблизи он выглядел, как обыкновенный портовый клоповник. Разноцветные стены порядком облупились и потрескались, помои стекали по улочкам вниз — прямо в гавань, пропахшую тиной, тухлятиной и дерьмом. Поверхность некогда синего моря покрывала сплошная пленка из мусора и отходов. В нос сшибало так, что близ расположенных кварталах нечем было дышать. И даже свежий морской бриз не мог исправить ситуации.

Понятно, что местные старались здесь не селиться. Возле порта располагались хозяйственные постройки: склады, ремонтные мастерские, разделочные цеха. А те редкие жилые дома, что все же имелись, принадлежали отбросам — воняющим, как и все вокруг.

Заморский город… Стоило плыть целый месяц, чтобы увидеть знакомую до боли картину? Словно и не покидал Лядово, где ошивался последние полгода в поисках подходящего корабля.

Новый Свет обязательно будет другим. Он должен быть другим, я в это верю! Люди сумевшие обойти запрет Всеотца, и справиться с проклятием Печати, разве будут они строить очередной гадюшник?

Я настолько погрузился в мысли, что не заметил хвоста. Похоже, вели меня с самого порта. Увидели, что сошедший на берег матрос отделился от товарищей, и решили поживиться. Глупцы, рассчитываете на карманы полные серебра? А горсти медяков в глотку не хотите?

— Матросик, такой молодой, такой славный, куда торопишься? Остановись, поговори со мной. Слышал про ночь любви, которую способны подарить смуглые южанки? О да, мы горячи, как горячи самые жаркие ночи Адалии.

А вот и обещанная Рогги шлюха, страшная, как рыба-демон, извлеченная из воды. Побитая, вонючая и возможно даже смуглая, только под слоем грязи этого не разглядеть. Над верхней губой скопились прозрачные пузырики — верный признак «плохой» болезни. Я не собирался с ней спать, а остановился лишь по одной причине — изучить улицу за спиной.

Сколько же вас, сколько… Вроде бы один — ошивается на углу дома. Причем делает это столь неумело, что даже шлюха обратила внимание на сутулую фигуру оборванца. На профессионального грабителя не похож, а это значит есть шанс, что он работает в одиночку. Да и не станут банды потрошить вновь прибывших матросов. Никому это не выгодно: ни купцам, ни лихим людям, ни городу. Всегда найдется легальный способ обобрать пьяного матроса, самого готового расстаться с деньгами — ты только помани. Значит типчик залетный, решил руки погреть на жару.

— Эй, матросик, подожди. А как же ночь любви? — послышался за спиной разочарованный голос шлюхи. — Ты куда?

Куда-куда, под ближайшую арку, поросшую сухим плющом. По всем понятиям внутри должен был быть тупик: дворик, окруженный стенами или глухой закоулок. Оказалось второе — что ж, так даже лучше: меньше свидетелей.

Внутри навалена куча мусора, бывшая когда-то стройматериалами, но за давностью лет превратившаяся в труху. Гнилые доски, солома, битый кирпич и остатки черепицы — все это когда-то давно имело цену, а теперь превратилось в хлам, который жалко выкинуть — авось пригодится. Замираю у стены здания напротив и за неимением лучшего изучаю ветвистую трещину. Прореху пытались заделать глиной, но та потрескалась, местами покрошилась, обнажив ломаные края кирпичной кладки. В Ровенске за подобное рукожопие давно бы на смех подняли, а здесь ничего — сойдет, потому как климат мягкий на многое позволял смотреть сквозь пальцы.

Позади раздались быстрые шаги — а вот и мой преследователь. Он явно торопился, спеша захлопнуть ловушку. Даже бежал, судя по сбивчивому дыханию. И вот теперь единственный выход в виде арки располагался за его спиной.

— Кидай монеты на землю!

Мои глаза делаются круглыми от испуга. Во всю таращусь на оружие, зажатое в чужом кулаке. Что это нож или заточка? Никак не пойму — рука клиента постоянно дергается, мешая рассмотреть.

— Кому сказано, вытряхивай… Порежу!

Трясущимися пальцами лезу в карман. Зачерпываю горсть монет и швыряю грабителю под ноги. Медные кругляши россыпью падают на землю, утопая в густой пыли.

Взгляд у мужика становится жадным, словно у голодного путника, дорвавшегося до еды. Он переводит взгляд с монеты на монету, беспрестанно бормоча:

— Еще, еще давай… Карманы проверю… порежу. Все вытряхивай, все.

В конце концов разум его не выдерживает и начинает плыть от вида богатства, валяющегося под ногами. Горе-грабитель присаживается на корточки и начинает шарить ладонью по земле. Про угрозу не забывает, выставив руку с ножом вперед. Только толку от него, когда взгляд вниз направлен.

Делаю пару быстрых шагов вперед и что есть мочи пинаю опущенную голову. Незадачливый грабитель валится на спину, издав странный звук, больше похожий на всхлип ребенка. Дергается, пытаясь шевелиться, но пропущенный удар слишком силен. Все — клиент выбыл из строя, по крайней мере на ближайшие десять минут. Этого должно хватить чтобы обшмонать тело и скрыться. Первым делом берусь за нож и матерюсь в расстроенных чувствах. Это даже не заточка — всего лишь шило, с потрескавшейся деревянной рукоятью. И на что я рассчитывал, на откидной нож с клеймом гарденских оружейников?

Вот незадача… С досады вгоняю погнутое шило в ладонь мужичка. Тот мигом приходит в себя, открывает рот, чтобы издать громогласный вопль. Пришлось заткнуть несостоявшегося грабителя, коротким ударом отправив в беспамятство.

Быстро собираю разбросанные по земле монеты. В карманах жертвы нахожу еще пару медяков. На многое и не рассчитывал, а вот нож… жаль. В Ровенске ни один уважающий себя шкет без лезвия на дело не выйдет. Это как клинок у рыцаря или золотая цепь на теле дородного купца — вещь статусная. Свои же засмеют, если будешь с шилом в кармане разгуливать. В лучшем случае, а в худшем — это же шило в задницу и засунут, и выгонят взашей, чтобы банду не позорил.

Я вынырнул из-под арки, отряхивая грязные ладони. Пыли вокруг собралось — немерено, что в заброшенном сарае. Не выдерживаю, и начинаю громко чихать, привлекая внимание шлюхи. Да и плевать, пускай смотрит. Никто не будет искать залетного матроса с вновь прибывшего корабля. Город большой, а лежащий в глухом закоулке человек — маленький. Отброс, которому глотку перережь, никто не заметит, а то и вовсе спасибо скажут.

Поэтому отворачиваюсь и быстрым шагом начинаю подниматься вверх по улице — рынок ждет.

Торговая площадь Святой Мади удивила размерами. Я ожидал от заокеанского города чего-то более грандиозного, а в итоге получил уменьшенную копию базара в Лядово. Все те же палатки с крикливыми торговцами, зазывающими покупателей. Сладкие дыни, пузатые арбузы, пахнущий хвоей маранг. Были и совсем уж фрукты диковинные, которые до сей поры видеть не приходилось, не то что попробовать.

— Вкусный спелый хаштым, только-только с берегов юга. Нежный, как руки любящей матери, и сладкий, что медовая патока. Молодой человек, не проходите мимо, попробуйте. Вкусите первую ягоду, и вы уже никогда не сможете отказаться от столь изысканного лакомства.

Чему жизнь меня научила, так это не тянуть в рот всякое непонятное. Особенно то, к чему вырабатывается стойкая привычка. А ну как заморский фрукт окажется хуже опия? И буду потом валяться в грязи, пуская слюни. Нет уж, за другим сюда пришел, значит и другое искать буду.

Обойдя весь рынок, но так и не найдя нужного, свернул на узкую улочку, идущую вверх по склону. Здесь и дома побогаче, и вони поменьше и стража на глаза попадаться стала. Пару раз меня останавливали, интересуясь кто такой и с какой целью направляюсь в верхнюю часть города. Пришлось признаться, что ищу подарок девушке, какие-нибудь безделушки, вроде заколок. А еще хороший качественный нож, который купить средства не позволяли, если только стащить. Впрочем, о последнем я благоразумно умолчал.

Усатый стражник направил меня на соседнюю улицу — красивую, с ленточными фонарями, переброшенными через крыши. Первые этажи домов оказались заняты всевозможными магазинчиками. Череда выдраенных до блеска витрин, покрытых красивыми надписями и рисунками. В некоторых горели огни несмотря на светлое время суток. И не просто горели — мигали, отбивая беззвучный ритм.

Я тренькнул дверным колокольчиком и зашел внутрь, пораженный увиденным. Маленькие лампы подмигивали мне, гасли, а потом вновь загорались. Бежали друг за другом, проносились из одного угла помещения в другой, словно луговые светлячки.

— Удивлены? — хозяин магазина был явно доволен произведенным эффектом.

— Это… это магия? — только и смог, что выдавить.

— Можно и так сказать. Перед вами выставочный образец, привезенный с самого Нового Света — называется гильянда.

— Гиль-ян-да, — повторил я, пробуя незнакомое слово на вкус, — а на чем оно работает?

— Угадайте.

— На жиру?

— Нет.

— На светильном газу?

— О, я смотрю вы человек образованный, про газовые фонари уже знаете.

Не то чтобы знал… Купец Хнычкин в позапрошлом году решился выставить новинку на площади. Ну народ и ломанулся со всех сторон, посмотреть на невиданное чудо света. Бока друг другу намяли, кто-то кошельков лишился, а кое-кто и жизни, затоптанный любопытной толпой. Больше тот фонарь на площади не появлялся, а купец Хнычкин по слухам выставил целый сундук золота в качестве повинной. Только сомневаюсь я, что был сундук. Кто же за жизнь простого горожанина больше двух крон даст. А их там погибло от силы полсотни. Вот и выходит, что не сундук, а маленькую шкатулку, из которой половину городской казне причитается в качестве налогов.

— Не догадались, молодой человек? — продавец хитро прищурился.

Других вариантов в голове не имелось. Я уже готов был признать поражение, как вдруг озарение вспышкой пронеслось в голове:

— Печать Джа?!

— Не то чтобы Печать, — старик, явно расстроился. Его можно было понять: стоял, скучал за прилавком, и тут случай подвернулся, подразнить ротозея из числа тупой матросни. Кто же знал, что матрос окажется догадливым. — Всего лишь маленькая частица, невидимая для невооруженного взгляда.

Всего лишь крупинка и такой результат. А сколько крупинок можно наколупать из трехкилограммового слитка, что хранится в каюте барона? Это же охренеть можно!

Я по-новому взглянул на доселе неведомую гильянду. Если верить рассказам лудильщика, Печать — это не что иное, как сосуд для огромного количества божественной энергии. Чтобы ее выкачать, нужны были особые инструменты и специальная веревка. Вон она, черная и гладкая, словно аспид, водящийся в развалинах старого замка. Именно по ней бежала небесная сила, заставляя гореть и мигать маленькие фонари. Интересно, а что находится внутри светильников? Что за пламя создает столь ровный и мягкий свет?

Я спросил у старика, но тот лишь поморщился.

— Молодой человек, вы будете покупать товар?

Я бы купил, только нахрена на корабле фарфоровые чашки?

— Мне бы заколку дамскую.

— Дальше по улице, третий магазин слева, — пробормотал недовольный старик и вернулся за стойку, всем своим видом демонстрируя нежелательность дальнейших расспросов. Жаль, очень уж хотелось узнать про гиль-ян-ду, работающую на магической силе.