Печать Джа

Сразу за мостом располагался нужный мне дом — красивое двухэтажное здание с большими окнами. Входная дверь, выполненная из дорогих пород дерева, скорее внушала уважение к денежному благополучию местных жильцов, чем обеспечивала защиту. Для последнего здесь имелась охрана и служка.

— Чем могу помочь? — откликнувшийся на звонок парень расплылся в улыбке.

— Могу я увидеть господина Артуа Женевье.

— Вам назначено?

— Нет, но меня приглашали в гости. Вот визитка, — я извлек из кармана карточку.

— Как вас представить? — парень даже не удосужился взглянуть на неё.

— Барон Алекс Дудиков — молодой человек, с которым господин Женевье соизволил отобедать. Кажется, это было на позапрошлой неделе, в одном из уличных кафе неподалеку от «Матушки Гусыни».

От большого количества информации улыбка слуги погасла. Что поделать, старик мог и запамятовать, посему напомнить о себе лишним не будет.

— Прошу прощения, какой матушки?

— Гусыни.

— Хорошо, я передам.

Дверь захлопнулась прямо перед носом. Обескураженный подобным приемом, я спустился с крыльца. Огляделся в поисках места, где можно присесть, но так и ничего не обнаружив, остался стоять на ногах. Походил туда-сюда, посмотрел на молоденьких барышень, прогуливающихся вдоль улицы. Одной улыбнулся, но увы — с прежним успехом. Магия очарования, некогда действовавшая безотказно, за океаном вдруг испарилась.

Спустя пять минут дверь открылась и на пороге вновь появился служка.

— Вас ждут!

Когда зашел в гостеприимно распахнутые двери, то в первые секунды растерялся. На полу распластался разноцветный ковер, в углу кадка с растениями, всюду занавески и салфетки — каждая мелочь создавала ощущение уюта и тепла, словно угодил в жилую комнату. Но я-то знал, что это вроде прихожей в гостином дворе или как принято говорить у местных — холла.

И до чего же чисто… Отсутствие пыли бросалось в глаза, особенно после особняка баронессы.

— Вам по лестнице на второй этаж. Апартаменты номер семь, — вывел из задумчивости голос служки.

Я с сожалением посмотрел на грязную обувь. Потом на лестницу, укрытую ковром, потом снова на сапоги. Чего уж теперь — натопчем. Кто им виноват, что развели в прихожей красоту. Она на то и прихожая, чтобы плевать, сморкаться и грязь об ступеньки счищать.

Поднявшись наверх, я без туда обнаружил искомую дверь. Замер в нерешительности, пытаясь собраться с мыслями.

— Да входите уже, — послышался раздраженный голос. — Или на старом континенте принято по долгу расшаркиваться? Я слишком стар, чтобы тратить время на подобную чепуху.

На счет возраста старичок загнул. Да, кожа была морщиниста и суха, а волосы изрядно побиты сединой, но двигался он весьма живо: сам достал чашки с верхнего шкафа, ловко распечатал упаковку с набором свежих печений и заварил чаю.

— Я еще прошлый раз заметил, что кофе вам не по нраву, — прокомментировал он свои действия.

— Слишком резкий вкус… никак не привыкну.

— О, поверьте, даже не стоит пытаться. Модные веяния не несут никакой пользы для здоровья. Взять, к примеру дамские сигареты с фильтром, что рекламируются на каждом углу. «Мы избавим ваши легкие от черноты», — говорят они. Что, серьезно? Кусок гофрированной бумаги способен очистить табачный дым? Какая несусветная чушь… Единственное, что избавит легкие от болезни — это чистый воздух, другого не дано. Но современные барышни столь легко ведутся на красивые слова. Они и во времена моей молодости страдали подобным недугом, — тут старик хитро подмигнул, — а уж во времена нынешние, так и подавно. Везде лезут со своей эмансипацией, на каждом углу кричат о равных правах, а у самих мозгов не хватает понять, что сигаретный фильтр — обман. Очередная уловка фабрикантов, чтобы побольше продать.

Старичок поднес к губам чашку и, зажмурившись от удовольствия, сделал глоток.

— Но если кофе вредно, почему сами пьете? — задался я вполне резонным вопросом.

— Людям свойственны слабости. Порою они мешают и вредят, а порою способны скрасить часы одиночества. Сами поймете, когда доживете до моего возраста.

Нет уж, спасибо… Я планировал раньше умереть. Не хотелось превратиться в старую развалину, пускающую сопли и прудящую в собственные портки. Сорок лет — срок вполне достаточный, чтобы насладиться всеми прелестями жизни, а дальше начиналось дожитие — в мире, где старикам не место.

— Признаться, я вас ждал. На прошлой неделе заглянул в гости один наш общий знакомый: Колми — его фамилия… инспектор Густав Колми. Вижу, вы не удивлены, молодой человек.

— Инспектор крайне дотошен в работе.

— О-о, кому как не мне об этом знать, — старик зашелся в каркающем смехе. — Он был моим студентом в институте.

— Вы его учили?

— Учил, громко сказано. Уже тогда Колми представлял из себя несносного выскочку, полагающего, что правила писаны для других. А еще он считал себя самым умным на потоке, поэтому прогуливал занятия, спорил на лекциях и допускал непозволительные обороты речи при личном общении. Хам и наглец.

— И зачем же он к вам пришёл?

— Узнать при каких обстоятельствах произошло наше знакомство. Не было ли в нем чего-нибудь… необычного.

— А оно было?

Старик вновь разразился кашляющим смехом. После чего был вынужден взять салфетку и вытереть влажные губы.

— Предлагаю покончить с обсуждениями моего бывшего ученика и перейти к главному — цели вашего визита.

— Нет особой цели, просто…

— Просто перестаньте морочить голову и скажите прямо — зачем пришли? — голос Женевье вдруг стал резким и уверенным. Но больше всего поразили глаза: до того времени казавшиеся водянистыми, они приобрели необычайную ясность, наполненную отблеском холодной стали.

— Мне нужна информация.

— Вот так бы сразу, — голос старика расслабился, приобретя былую мягкость. Словно старый кот спрятал когти, превратившись в прежнего мурлыку. — И какого рода информация вас интересует?

— Мне нужен список пассажиров «Оливковой ветви» — судна, арестованного на прошлой неделе.

— Две недели назад, если быть точным, — поправил старик.

— Так вы в курсе?

— За кого вы меня принимаете, молодой человек? Конечно же я в курсе. После нашей последней встречи навел справки через знакомых, и кое-что узнал про одного юношу и корабль, на котором тот приплыл.

Ох и не понравился мне этот прищур. И без того морщинистое лицо приобрело дополнительные складки. Сразу стало видно, что передо мною сидел не страдающий от безделья старик, а настоящий дознаватель. Я навидался их за прошлую жизнь, и мог отличить по повадкам, как бывалый охотник одного хищника от другого. Не знаю в каких частях сей полковник служил, но уж точно не в действующей армии. Слишком хитрожопый для вояки.

— Я успел изучить интересующий вас список. И должен сказать, интригующее получилось чтиво, весьма интригующее… К примеру, вы знали, что некий барон Дудиков покинул судно еще на архипелаге «Святой Мади», и обратно на борт не вернулся?

Возникла неловкая пауза, в ходе которой я проверил рукоять ножа, а старик успел сделать аккуратный глоток, и даже промокнуть губы салфеткой.

— Перестаньте нервничать, юноша. В мои планы входит отнюдь не война, а сотрудничество, основанное на обоюдных интересах… Вы заинтересованы?

— Да.

— Прекрасно-прекрасно… И хватит теребить полу. Что у вас там спрятано — нож? Очень глупо с вашей стороны.

Я поднял ладонь, вынужденный признать доводы старика. Действительно, глупо… Если бы мне хотели навредить, то давно это сделали, а не угощали чаем, сидя за одним столом.

Старик вновь взялся за чашку.

— Значит вам нужны записи… Забавно, что инспектор Колми приходил со схожей просьбой. Смежники из таможенной службе отказались выдать судовой журнал, поэтому он решил действовать неофициальными методами. Наивный, столько лет прожил, а все никак не запомнит, что у всего есть своя цена.

— И какую цену вы озвучили?

— О-о, в его случае эта цена весьма высока — беспомощность. Обожаю наблюдать за умниками вроде Колми, мечущимися по кругу, и не способными разрешить ситуацию с помощью «блестящего ума». Хорошо иметь светлую голову, но куда важнее проявлять почтительность при общении с другими людьми. Особенно если они старше вас по званию и по возрасту, не находите?

Я не стал отвечать на вопрос старика, да он в этом и не нуждался. Вновь сделал глоток черного как смоль напитка, и морщинистое лицо исказила гримаса удовольствия.

— А какую цену назовете мне?

— Хороший вопрос… правильный. Так уж повелось, что люди издревле оказывают друг другу услуги. Сей товар не менее ценный, чем золото или кредиты, а может и подороже будет, особенно когда карта в масть… Вы слышали про Адель — певицу, что прибыла в наш город.

— Читал в газете.

— Так вот, один господин совершил опрометчивый поступок, находясь под впечатлением от её несомненно выдающегося голоса. Ох уж эта молодежь: вечно спешат и только потом думают. Быть скомпрометированным в кругах высшего света — сродни самоубийству.

— И что требуется от меня?

— О, ничего сложного — всего лишь вернуть ранее подаренную вещицу.

— Украсть?

— Термины здесь не важны, юноша. Они придают не нужный эмоциональный окрас происходящим событиям. Просто верните семейную реликвию прежнему владельцу, и тогда я назову вам имена пассажиров, — старик на миг замер, словно раздумывая над чем-то важным. Опустил пустую чашку в заботливо подставленную миску. Лязгнул ложечкой и все же добавил: — их было двое. Один лысый, с татуировкой на шее, согласно судовому журналу сел на борт во время стоянки на архипелаге «Святой Мади», а вот второй — фигура куда более занимательная. Уверен, назови имя сейчас, и оно вам вряд ли поможет.

— Фальшивка? — предположил я.

— Как и многое другое в этом мире, как и многое другое… Я стараюсь играть по правилам, поэтому предупреждаю заранее.

— Тогда какой смысл оказывать вам услугу?

Старик улыбнулся, продемонстрировав полный рот зубов. Несомненное достижение для его возраста.

— О-о, так уж получилось, что я знаю настоящее имя второго пассажира. И даже подскажу адрес, где его искать… Заинтересованы? Тогда скрепим джентельменское соглашение рукопожатием или вам требуется время подумать?

Подумать, конечно, не помешает. Интересно, в какую вонючую дыру меня пытаются запихнуть на этот раз? Эх, Сига-Сига… сидел бы ты в своем Ровенске, и не дергался в поисках земли обетованной. Здания здесь может выше, и повозки передвигаются без лошадей, но и дерьма хватает. Причем таких сортов, что пока не распробуешь — не определишь: конфета перед тобой лежит или чего похуже. Куда же ты влез, Сига…