Когда мы виделись в последний раз

Глава одиннадцатая

Припухлость на лодыжке у Кейт сохранялась, несмотря на прикладывание льда и прием ибупрофена. Левая рука была вся в синяках от запястья до локтя. Болела голова из-за глубокого пореза на спине – к счастью, рану не потребовалось зашивать. Сама она была уверена, что лодыжка не сломана, но для пущей уверенности отец отвез ее в больницу для осмотра и рентгена. Но помимо травм, Кейт получила и нервное потрясение. Действительно ли это был несчастный случай, или Саймон был как-то причастен к тому, что ее конь испугался? «Нет, я определенно впадаю в паранойю, – твердила себе Блер. – Ведь такое происходит со всеми сплошь и рядом. Даже если бы Саймон бросил пластиковый пакет, то пакет запросто мог бы просто упасть на землю, а мог бы напугать коня Саймона». Нет, нужно было взять себя в руки и ничего не придумывать.

– Доктор Инглиш?

Кейт устремила взгляд на детектива Андерсона, который сидел напротив нее в гостиной с маленьким блокнотом. Похоже, он всегда в нем что-то записывал.

– Простите. Что вы сказали?

Ей было трудно сосредоточиться.

Андерсон пристально смотрел на нее.

– Откуда у вас этот синяк? – спросил он, указав ручкой на ее левую скулу.

Кейт непроизвольно подняла руку и прижала к щеке:

– Я вчера с лошади упала. Все нормально.

Андерсон что-то записал в блокноте и спросил:

– Ваш супруг дома?

– Нет. У Саймона сегодня был деловой ужин. Он сказал, что будет дома поздно.

– Я хотел поговорить с вами, потому что появилась кое-какая новая информация. – Андерсон помедлил, и Кейт стала с нетерпением ждать продолжения. – Скажите мне, ваши родители часто ссорились?

Меньше всего Кейт ожидала этого вопроса.

– Нет. Изредка. Нет, я не сказала бы, что часто.

– Если ссоры случались, они были жаркими? – бесстрастно осведомился Андерсон.

– Не понимаю, к чему вы клоните. Безусловно, время от времени они о чем-то спорили. Но до крика никогда не доходило, если вы это имеете в виду.

Разговор начал раздражать Кейт. Он ведь вроде бы сказал, что у него появились новые сведения, а не вопросы к ней.

Детектив оторвал взгляд от своего блокнота:

– Я ни к чему не клоню, доктор Инглиш. Я просто спрашиваю.

У Кейт не сложилось впечатления, что он просто спрашивает, но все же она сделала глубокий вдох и сдержала раздражение:

– Ладно. Я вас слушаю.

– Вам известно, что за несколько дней до гибели вашей матери у нее произошла очень серьезная ссора с вашим отцом?

– Нет. – Кейт была немного удивлена, но не сказать, чтобы эта новость потрясла ее до глубины души. У людей, живущих вместе, всегда происходят конфликты.

– Но какое отношение это имеет к сведениям, которыми вы хотели со мной поделиться?

– Нам позвонила женщина, работающая в доме ваших родителей уборщицей. Судя по всему, она не сразу решилась на этот звонок.

– Молли? – спросила Кейт.

Она проработала у ее родителей двадцать лет и была очень верна им. Особенно близка она была с Лили. Кейт вспомнился день похорон. Молли в тот день была просто убита горем. Тогда Кейт приписала это тому, что Молли сильно переживает случившееся, но, может быть, была и другая причина?

– Да. Молли Грассмор. Она говорит, что была свидетельницей серьезной ссоры. Сердитые крики, хлопанье дверьми. Ваша мать была очень расстроенной. Она плакала.

Кейт непроизвольно сжала кулаки, представляя себе плачущую мать. Лили очень редко давала волю слезам. Что же могло довести ее до такого состояния? И почему отец ничего об этом не рассказывал?

– Вы не догадываетесь, что могло стать причиной конфликта?

Кейт села прямее, прижалась к спинке стула и скрестила руки на груди. К чему же он все-таки клонил? За ней охотился какой-то псих, а детектив тратил время на это? Не без труда Кейт постаралась ответить как можно более спокойно:

– Мой отец ничего мне не говорил ни о какой ссоре. Молли могла ошибиться. Может быть, она услышала звук телевизора и приняла за их голоса.

– Я бы сказал: она твердо убеждена, что слышала ссору, доктор Инглиш.

– А она что говорит, по поводу чего они ссорились? О чем спорили?

– Она не слышала конкретных слов. Только сердитые крики и плач.

– А почему она до сих пор молчала?

– Потому что не хотела сделать что-то такое, что навредило бы вашему отцу. Но в итоге решила, что все же следует сообщить об этом в полицию.

– А может быть, она это выдумала? – проговорила Кейт, сама своим словам не особо веря.

– Зачем бы это ей могло понадобиться?

– Не знаю. Люди часто что-то выдумывают. Люди ссорятся. Почему вы меня расспрашиваете?

Но она и сама уже начала догадываться, в чем дело. От напряжения у нее разболелись спина и руки.

Детектив откинулся на спинку стула и глубоко вдохнул. Он смотрел на Кейт бесстрастно.

– Через два дня после этой ссоры ваша мать была убита.

– Я не знаю, что вам сказать. Люди спорят, это случается. А вы моего отца спросили?

– Спросили. Он не хочет говорить нам, из-за чего они поссорились, и отказ сообщать это выглядит не очень хорошо. – Андерсон наклонился вперед. – И еще вот что. Вам было известно о том, что ваша мать намеревалась изменить завещание?

Кейт вдохнула поглубже. Гордон сказал, что сообщил об этом детективу.

– Нет. Я впервые об этом услышала от Гордона Бартона, когда мы приехали на ознакомление с завещанием.

Андерсон приподнял бровь:

– Что ж, вы должны понимать, чем мы обеспокоены. Ваши родители ссорятся, и ваша мать звонит своему поверенному. Она сообщает о своем желании изменить текст завещания. Через два дня после этого ее убивают.

Он пытался запугать ее? Что случилось с его твердым заверением в том, что он не хочет делиться деталями расследования?

– Мой отец находился в больнице, на работе, когда убили мать. Наверняка вы это проверили.

– Да, проверили. Однако есть пара часов, в течение которых его местонахождение неизвестно.

Кейт покачала головой:

– Наверное, он был в одной из ординаторских или спал. Да нет, это чепуха какая-то. Ко всему прочему отец не стал бы посылать мне эти жуткие эсэмэски и угрожать мне. Это бессмыслица сущая.

– Но вы живы, не так ли? Вы получали безумные послания, но покушения на вашу жизнь не произошло. Почему?

Андерсон не отступал.

Кейт поджала губы и промолчала.

– Может быть, ваш отец просто хочет, чтобы вы оказались следующей жертвой, дабы сбить нас с толку. Может быть, вы вовсе не будете жертвой.

– Не желаю больше это слушать. Отец обожал мою мать, – заявила Кейт, сверкая глазами.

Андерсон закрыл блокнот и убрал ручку во внутренний карман. Кейт показалось, что в его глазах мелькнула жалость, когда он встал со стула. Но может быть, ей просто показалось, потому что в следующий миг взгляд детектива стал прежним – бесстрастным.

Он протянул Кейт руку, и она неохотно пожала ее.

– Мне очень жаль, – сказал Андерсон. – Я понимаю, что для вас это очень тяжело. А я просто ищу ответы и иду туда, куда меня ведут вопросы. Надеюсь, вы это понимаете.

– Мой отец невиновен.

Андерсон склонил голову к плечу:

– Просто будьте осторожны.

Кейт не солгала ему, сказав, что отец ни за что бы не убил ее мать, но и представить, что он кричит на Лили, она тоже не могла. И почему мать решила изменить завещание? От этих нехороших мыслей ей стало совестно. Нет. Он не был способен на такое. И в том, что отец не стал бы ее мучить и сводить с ума, она тоже не сомневалась.

Кейт решила, что надо как можно скорее поговорить с Молли и все выяснить. Она нашла телефон помощницы родителей по хозяйству в Google и внесла в список своих контактов. После нескольких гудков трубку взял мужчина:

– Алло.

– Здравствуйте. Это Кейт Инглиш, дочь мистера Майклса. Простите, могу я поговорить с Молли Грассмор?

– Извините. Ее нет. Могу я ей что-то передать?

– А когда она будет дома?

– Она уехала за рубеж. Вчера. Вернется не раньше чем через пару месяцев.

Кейт инстинктивно крепче сжала трубку телефона:

– Прошу прощения, с кем я говорю?

– Я ее племянник. Она попросила меня пожить у нее и присмотреть за домом.

– Понятно. Спасибо.

Кейт положила трубку. Мысли бешено метались у нее в голове. Родители хорошо платили своим помощникам по дому, но откуда у Молли взялись такие деньги, чтобы на пару месяцев уехать из страны? Может быть, отец отослал ее с глаз долой? Или Молли убила Лили и обратилась в полицию, чтобы свалить вину на Харрисона? Теперь все складывалось очень удобно для нее. Уехала – и ее не вызовешь на допрос. Но с другой стороны, зачем Молли убивать Лили?

Больше всего Кейт сейчас хотелось пробежаться, но при растянутой лодыжке об этом и речи быть не могло. Она дохромала до кладовой и взяла коробку конфет «Hershey’s Kisses». Развернув обертку, она отправила одну конфетку в рот. Кейт всегда заботилась о том, чтобы ее семья питалась здоровой, органической едой. Она каждый день совершала пробежки. Это помогало ей сосредоточиться и отвлечься. Теперь она не пила спиртного – правда, по другим причинам, но это определенно помогало ее здоровью. Но шоколад… шоколад был ее слабостью. Особенно когда она нервничала.

Она стала размышлять о том, что ей сказал детектив Андерсон. Должно было этому найтись какое-то разумное объяснение. Отец Кейт всегда боготворил ее мать. Кейт развернула еще одну конфету и стала вспоминать то время, когда Лили и Харрисон отвезли девочек-подростков – Кейт и Блер – в дом на берегу.

Однажды они провели теплый июньский день на пляже. Плавали, читали, загорали. А вечером Лили и Харрисон отвезли девочек ужинать в ресторан «Ocean City» на острове Фейгерз Айленд. Ресторан, расположенный на одном из небольших барьерных островов, был очень красивый, и его окна выходили на залив. Кейт и Блер были в белых джинсах и ярких майках. Блер – в ярко-розовой, а Кейт – в бирюзовой, под цвет глаз. Кейт улыбнулась, вспомнив, как они собирались в ресторан – густо красили ресницы, покрывали губы блеском. И тут появилась Лили, совершенно ослепительно выглядевшая в шикарном белом платье, с простыми золотыми колечками в ушах. Ее волосы были подняты вверх, и лишь несколько светлых прядей падали на шею. Когда они шли к своему столику и замечали, что мужчины поворачиваются и смотрят им вслед, Кейт чувствовала себя взрослой. Даже парень-официант, которому было лет восемнадцать-девятнадцать, словно бы не хотел уходить, приняв заказ. А потом еще несколько раз возвращался, чтобы узнать, все ли у них хорошо. Но вскоре стало ясно, что объектом его восторга была Лили. Когда он в очередной раз отошел от столика, Харрисон рассмеялся:

– Ты чаровница, моя любовь. Как мне повезло, что именно я отвезу тебя домой.

А потом, когда Кейт и Блер лежали на огромной кровати, Блер сказала Кейт:

– Этот официант, похоже, влюбился в твою маму. Это как-то дико.

Кейт отбросила одеяло – так, что укрытыми остались только ноги. Она понимала, о чем думает Блер: о том, что Лили слишком стара, что она мама и что это неприлично, чтобы в нее влюблялись молодые парни. Этот официант должен был флиртовать с ними, а не с Лили. Однако это происходило постоянно. К Лили влекло всех – и мужчин, и женщин. Кейт даже не была уверена в том, что ее мать сама осознавала, какой эффект производит. Это просто было частью ее сущности.