Когда мы виделись в последний раз

Глава тридцать пятая

Рейс Кейт прибыл в международный аэропорт Лос-Анджелеса прошлым вечером. Поначалу Саймон был против ее замысла, но в конце концов понял ее. В конце концов, Блер была ее сестрой, и Кейт понимала: несмотря ни на что, Лили хотела бы, чтобы они забыли обо всем и все начали с самого начала. И Кейт сама этого хотела. С помощью психотерапевта Кейт очень старалась побороть свою тревожность. Первый год после смерти Лили они с Саймоном постоянно ходили на консультации к специалисту по семейным проблемам. Там они узнали, что всяческие тайны и секреты – яд для супружества. Но прежде всего Кейт предстояло перебороть свой гнев. Она все еще не до конца справилась с осознанием того, что жизнь у ее матери отняла ее самая близкая подруга. Кейт хотелось мести, и ей казалось, что те несколько лет тюрьмы, которые Джорджина получила за убийство в состоянии аффекта – это ерунда в сравнении с ее деянием. Прошло четыре года, и ее освободили условно-досрочно. Она была на свободе. Живая и невредимая. В отличие от Лили.

Кейт прервала отношения с Селби и всеми остальными Хэтеуэями. Она вспоминала последний разговор с Селби – через несколько дней после ареста Джорджины. Селби приехала в гостиницу, где поселилась Кейт.

– Кейт, мне так жаль. Даже не знаю, что сказать.

Селби потянулась к Кейт и обняла ее. Они обе заплакали.

– Давай сядем, – сказала Кейт, не понимая, что можно сказать дочери убийцы ее матери. – Я так понимаю, ты все знаешь?

Селби заломила руки и помотала головой:

– Да. Мой отец и твоя мать. Не понимаю. Никогда не пойму. И как только она могла так поступить с моей мамой?

Кейт очень удивилась. Похоже, Селби совершенно ничего не поняла.

– Давай поговорим о Блер. Она в родстве с нами обеими.

Глаза Селби полыхнули злостью.

– Ненавижу ее! Из-за нее мертва твоя мать, а моя сядет за решетку. Она во всем виновата!

– Она виновата? В чем она виновата?

– Если бы она не притащилась сюда, не шпионила бы, не вынюхивала, не творила бы всего этого сумасшествия, ничего бы не вышло наружу. Ей надо было просто засвидетельствовать почтение и убраться. Но нет, она навела копов прямо на мою маму. Это был несчастный случай, Кейт. Ты должна что-то сделать. Скажи им, пусть отпустят маму.

Гнев забурлил внутри у Кейт, словно жаркая лава. Она встала и посмотрела на Селби сверху вниз:

– Твоя мать убила мою! Отпустить ее? Надеюсь, она никогда не выйдет из тюрьмы. Она толкнула мою маму и размозжила ей голову. И у тебя хватает наглости обвинять в этом Блер? Твоя мать сделала бы так, чтобы мы до конца своих дней не узнали правду.

– Она не хотела, чтобы так вышло. Они поссорились, и твоя мать упала!

Услышав их громкие голоса, в гостиную вышел Саймон:

– Что тут происходит?

– Выдвори ее отсюда! – крикнула Кейт, чувствуя, что близка к истерике. – Пока я не сделала ничего такого, о чем потом пожалею.

Кейт посещала психотерапевта уже несколько лет, и она могла откровенно признаться, что жизнь у нее снова наладилась. Чувство вины, владевшее ей столько лет, наконец отступило. Она стала более хорошей женой и матерью. Она, целительница сердец, наконец раскрыла свое собственное сердце.

И Блер… Сколько часов за это время она говорила с психотерапевтом о Блер? Кейт осознавала, что отчасти виновна в том, что Блер скатилась к безумию. Нет, она не собиралась брать на себя ответственность за действия Блер, но вынуждена была признаться: ей и в голову не приходило, как может сказаться на Блер то, что она лишится общества Лили и Харрисона. Даже если бы Лили не была биологической матерью Блер, она все равно была для нее матерью больше, чем кто бы то ни был в жизни. Кейт знала все о Шейне. Блер рассказывала ей о том, как день за днем ждала от нее весточку. Как после школы каждый день бегала к почтовому ящику и напрасно искала там хоть что-нибудь, что показало бы, что мама не забыла о ней. Блер страдала столько лет до знакомства с Кейт. В те годы она придумывала одно оправдание за другим, почему мать за ней так и не вернулась. А потом, как раз тогда, когда Блер начала привыкать к другой жизни, появилась Энид и отняла единственного надежного человека, находившегося рядом с Блер, – ее отца. И семья Кейт стала семьей для Блер. А в итоге они все вышвырнули ее, даже Лили. Нечего было и удивляться тому, что Блер ополоумела, когда узнала правду.

Так много напрасных лет, с тоской думала Кейт. Первое время после отъезда Блер она была так занята учебой и супружеством, что ей оказалось очень легко и просто не вспоминать старую подругу. А если Кейт и говорила Саймону о том, что стоило бы позвонить Блер, он всегда отговаривал ее и напоминал, как Блер пыталась разлучить их. Но нет, все валить на Саймона Кейт не могла.

Когда-то Блер была ее опорой. Она помогала Кейт справиться с тревожностью в старших классах школы, а потом – с депрессией после гибели Джейка. Она поберегла Кейт, ничего не сказала ей о том, что из-за аварии потеряла ребенка. И что же Кейт? Кейт отвернулась от подруги из-за одной глупой ссоры. За это она никогда не сможет себя оправдать. Однако новую Блер – ту, которая сотворила столько ужаса, – Кейт совсем не знала. И она не знала, как с ней говорить. Кейт была в полной растерянности. И хотя она сожалела о том, что годы молчания не вернуть, она точно знала: назад дороги нет.

Но потом ей неожиданно позвонила Энид и сказала, что у Блер случился жуткий срыв, и Кейт не смогла усидеть на месте. Это была ее сестра! И в конце концов Блер все-таки вытащила ее из горящего дома в последнюю минуту. Она не смогла убить ее, не смогла. А психотерапевт объяснил Кейт, что в рамках своей искореженной логики Блер действительно верила: все, что она делает с Кейт, преследует благородную цель. Она пыталась спасти Кейт от Саймона, которого считала злодеем.

Энид рассказала Кейт о том, что Блер поехала в Голливуд, как это сделала много лет назад ее мать, в поисках славы. Но все ее знакомые отвернулись от нее. Все читали ее перепалку с читателями в Интернете. Никто не отвечал на ее звонки. И в один прекрасный день она окончательно потеряла рассудок и пыталась заколоть вилкой продюсера в баре гостиницы в Беверли-Хиллз. Ее арестовали. Адвокат связался с Энид. Она вылетела в Лос-Анджелес и помогла пристроить Блер в одну из лучших частных психиатрических клиник. Так Блер избежала тюрьмы. И хотя Кейт знала, что у Блер денег более чем достаточно, она все же настояла на том, чтобы взять на себя оплату длительного пребывания Блер в клинике. Кейт не знала, каковы могли бы быть распоряжения Лили насчет Блер в новом тексте завещания, но она ощущала ответственность за члена семьи и была благодарна Энид, которая помогла Блер избежать тюремного заключения.

Энид встретила ее в вестибюле солидного учреждения, больше похожего на кантри-клуб, чем на клинику. Кейт не видела Энид очень давно. Та сильно постарела.

Энид медленно пошла навстречу Кейт.

– Спасибо, что приехала, – сказала она.

– Я так рада, что вы позвонили. Мы можем где-нибудь поговорить, прежде чем я пойду навестить ее?

Кейт волновалась и хотела немного морально подготовиться к встрече с сестрой. Энид кивнула:

– Рядом с крылом, где она лежит, есть зона отдыха. Лифт вот там. Сначала надо будет зарегистрироваться наверху.

Они вошли в кабину лифта и молча ехали до пятого этажа. Кейт прошла следом за Энид к зоне отдыха. Они сели в удобные кресла.

– Признаться, я удивлена, что вы здесь, – сказала Кейт. – Я думала, что вы с Блер ненавидите друг друга.

Энид вдохнула поглубже и покачала головой:

– Никогда я ее не ненавидела. Я старалась стать для нее мамой, а она просто не желала знаться со мной. Я бы не стала лгать тебе, Кейт. Нет, мы не любили друг друга. Но я любила ее отца. И когда я выходила за него, я пообещала ему, что буду всеми силами стараться заботиться о его ребенке. Все годы я пыталась поддерживать отношения с Блер, но, когда ее отец умер, она просто вырезала меня из своей жизни. Я положила для нее деньги в трастовый фонд. – Энид пожала плечами. – Но когда можно было забрать вклад, Блер уже не нуждалась в деньгах и сказала мне открытым текстом, куда мне их деть. Я посылала ей электронные письма на ее писательский сайт, но она мне ни разу не ответила. Я очень рада, что со мной смог связаться адвокат, когда это все случилось.

Кейт покачала головой:

– А Блер всегда говорила, что вы не желаете иметь с ней ничего общего.

– Мне так хотелось помочь ей. А отослать ее в школу – это было решение ее отца. Когда мы поженились, Блер вела себя просто безжалостно по отношению ко мне. Она делала все, что только могла, чтобы выгнать меня из дома. Прятала мои лекарства от гипертонии. Во время дождя тайком подбиралась к моей машине и опускала стекла. А однажды вытащила кучу одежды из моей гардеробной и выбросила в мусорный бак в конце улицы.

Кейт была в шоке. Ни о чем таком Блер ей никогда не рассказывала.

Энид подняла руки:

– Она много чего творила. Мы водили ее к психиатру, но ей тогда было всего двенадцать, и врач отказался ставить диагноз «расстройство личности». Но я умею читать между срок. Шейна страдала нарциссизмом и пограничным расстройством личности. Пусть они не были связаны кровно, но Шейна растила Блер в те годы, когда формируется личность.

– А что говорили те врачи, которые беседовали с Блер?

Энид снова пожала плечами:

– Говорили, что мы с отцом должны показать ей, что она любима. Что мы должны стараться залечить рану, нанесенную биологической матерью, отдавшей ее на удочерение. Я не соглашалась с Эдом в том, что от Блер нужно скрывать то, что она – приемный ребенок, но он был непреклонен. Боялся, что Блер ни за что не простит его за ложь. – Она вздохнула. – Больше года мы водили ее к психотерапевту, и она ненавидела эти походы лютой ненавистью. Не желала откровенно говорить с врачом. У нее в сердце была дыра… слишком большая. Трудно было ее залатать.

– Как же я этого не замечала? – в отчаянии произнесла Кейт. – Ведь она была моей лучшей подругой. Она даже жила с нами под одной крышей, и я думала, что ей хорошо, что она счастлива. Она всегда была такой радостной.

Энид печально посмотрела на Кейт:

– Она умеет маскироваться. Всегда была актрисой.

– Я не знала, как сильно она нуждалась в моей семье.

– Когда она приезжала домой, она только о том и говорила, насколько Лили и Харрисон лучше отца и меня. Это убивало Эда.

Кейт задумалась о матери Блер. В студенческие годы она спросила у подруги, собирается ли та попытаться разыскать мать, но Блер заявила, что не желает иметь ничего общего с Шейной.

– Вы знаете о судьбе ее матери?

Энид кивнула:

– Она умерла, когда Блер училась в университете. Передозировка наркотиков. В то время отец Блер был указан как ее ближайший родственник.

Кейт немного помолчала. Почему Блер не рассказала ей об этом?

– А что говорят здешние врачи? В каком состоянии ее психика?

– У нее произошло то, что они называют расщеплением личности. Она в бредовом состоянии. Считает себя кинозвездой, женой Сета Экермана.

Кейт вытаращила глаза:

– Даже не знаю, что же мне ей сказать…