Когда мы виделись в последний раз

Глава тридцать третья

Кейт держала в руках письмо Лили и плакала. Она уже в который раз перечитывала его.

Моя дорогая Блер!

Случалось ли тебе когда-нибудь совершать что-то такое, из-за чего все в твоей жизни менялось навсегда? Одно импульсивное действие, последствия которого так тяжелы, что ты и представить себе не можешь? Одно ошибочное решение, за которым следует еще одно и еще… Милая моя Блер, вот я сижу тут и держу ручку… и не знаю, с чего начать. Как сделать так, чтобы ты поняла, почему я сделала то, что сделала.

Тебе знаком мир, в котором я выросла. Мир привилегий, богатства и ответственности. Я не жалуюсь. Меня очень любили, и моя жизнь была легкой. Я знала, чего от меня ждут. Мой мир был четко очерчен, мое будущее обеспечено. Но временами ограничения этого мира становились поистине удушающими. Я познакомилась с Харрисоном на вечеринке летом после окончания университета Адама Смита. А он в это время только поступил в Стэнфордский университет на медицинский факультет. Начался головокружительный роман. В Харрисоне я нашла все, что искала. Мы знали, что будет трудно сохранять отношения, будучи разделенными расстоянием в три тысячи миль и тремя годами его учебы, но каким-то образом нам это удалось. Летние каникулы, промежутки между семестрами, письма каждую неделю – в общем, наш роман расцветал. Летом, перед последним курсом Харрисона в Стэнфорде, мы обручились.

После помолвки Харрисон изменился. Он стал больше переживать за меня. Уговаривал не задерживаться допоздна в гостях, всячески призывал остепениться. Уверена: ему было непросто находиться так далеко от меня. А я была молода и непоседлива. Мне только предстояло принять самое важное решение в моей жизни, а Харрисон при этом призывал меня вести себя так, словно я уже замужем. И я снова начала задыхаться и гадать, верное ли решение принимаю.

В тот вечер настроение у меня было бесшабашное. Собралась обычная компания, но было и несколько новых лиц. Звучала громкая музыка – из динамиков неслась песенка «Bad Girls» в исполнении Донны Саммер. Вот как я себя чувствовала в тот вечер. Все сдерживаемые эмоции рвались наружу. Раньше я никогда не пробовала никаких наркотиков, но в тот вечер мне захотелось испытать новые ощущения. Я не стану оправдываться и сваливать свою вину на кого-то еще. Я приняла пару каких-то таблеток, а потом очнулась в одной из спален не с тем парнем. Я ничего не знала о наркотиках – кто-то сказал мне, что это просто успокоительное лекарство, но с ним будет веселее. Потом меня терзали угрызения совести, и мы с тем парнем поклялись друг дружке, что ни слова никому не скажем. И тогда я поняла, что по-настоящему люблю Харрисона и что отчаянно хочу жить с ним. Но как я могла рассказать ему о том, что натворила? Он бы ни за что не простил меня. А тот мужчина, с которым я провела ночь, тоже не был свободен. Если бы это выплыло наружу, его жизнь тоже была бы разрушена. Мы дали друг другу слово, что забудем о случившемся и сделаем вид, что этого не было. Но забыть об этом оказалось не так-то просто. Три месяца спустя я обнаружила, что беременна. Для аборта было уже слишком поздно, и к тому же я уже успела сродниться с ребенком и не смогла бы прервать беременность.

Я так и не сказала Харрисону правду, но наверняка он что-то заподозрил, когда пару месяцев спустя я уехала из города под предлогом необходимости позаботиться о моей матери в штате Мэн. Это она предложила все обставить так, будто она больна, и мой отец ей подыграл. Они хотели защитить мою репутацию, в конце концов. Труднее всего для меня было отказаться от тебя. Мы с моей матерью подыскали частное агентство по усыновлению и побеседовали с несколькими десятками супружеских пар. Твои родители подошли идеально. Откуда мне было знать, что у твоей приемной матери нестабильная психика, что она бросит тебя, когда ты будешь еще совсем маленькой? Всю твою жизнь я поддерживала контакт с твоим отцом, а когда он женился на Энид, я предложила, чтобы он отправил тебя учиться в Мэйфилд. Как радостно билось мое сердце, когда вы сошлись с Кейт. Ты не можешь себе представить, сколько раз мне хотелось рассказать тебе обо всем. Как хотелось крепко обнять тебя и сказать тебе, что ты моя. Но я убедила себя в том, что тот период твоей жизни, рядом с нами, – это почти так же хорошо, как если бы я сказала тебе правду. Ты переехала к нам и стала нам дочерью во всем, кроме названия. И я полюбила тебя.

Я знаю: ты думаешь, что я предпочла Кейт тебе после той ужасной ссоры. Но все было не так-то просто. Понимаю, нужно было тогда рассказать тебе правду. Но я заверила себя в том, что, сохраняя связь с тобой, я буду присутствовать в твоей жизни, но при этом не переверну вверх дном жизнь столь многих людей, которых эта правда коснется. Кроме того, у тебя появилась новая семья – Дэниел и его родители. И я надеялась, что в один прекрасный день у тебя родятся дети. И вот теперь, узнав о том, что ты уже потеряла дитя и, быть может, больше не сможешь родить после той жуткой аварии, я не могу больше думать о том, что ты совсем одинока. Пора тайному стать явным. Пора тебе вернуться домой и занять свое место по праву в этой семье, если у тебя хватит сил простить меня. Не спеши. Когда будешь готова, позвони мне, и мы договоримся о том, где и когда встретимся, перед тем как я расскажу об этом всем остальным. Понимаю, у тебя будет так много вопросов. И я тебе все-все расскажу.

С огромной любовью, Лили.

«Насколько иначе все могло бы обернуться, если бы мама сказала правду раньше», – думала Кейт. Кто знает, может быть, она оттолкнула бы Блер, узнав, что эта девочка – плод греховного союза ее матери с другом семьи. Она не могла понять, каким образом Лили и Бишопу удалось все эти годы хранить тайну. Их семьи всегда плотно общались, даже отпуск порой проводили вместе. Джорджина и мать Кейт дружили с детства. Единственное объяснение этой дружбы приходило Кейт в голову: ее мать слишком сильно мучилась угрызениями совести и потому не могла расстаться с Джорджиной. В конце концов, какую причину Лили могла найти для разрыва отношений? Наверняка эта мысль грызла ее все годы напролет. А Бишоп? В то время когда Лили забеременела, он был женат. Если даже мать Кейт ничего не знала о пагубном действии таблеток, Бишоп об этом наверняка знал. Он был опытным адвокатом по уголовным делам, имел богатых клиентов, щедро плативших ему за изворотливость и обширные связи. Кейт была уверена, что Бишоп не раз защищал в суде клиентов по делу о наркотиках. А может быть, он нарочно уговорил Лили принять эти таблетки? Он всегда казался Кейт немного развратным. Она помнила, как он глазел на нее и всех подружек Селби, когда они плавали в бассейне. От этих взглядов Бишопа ей было не по себе. А еще до нее доходили слухи про то, что ему слишком сильно нравятся помощницы и секретарши. Однако снимать все обвинения с Лили было бы неправильно.

Теперь, когда Кейт узнала правду, она понимала, почему Лили уступила Блер свою собственную комнату в доме на побережье, почему сделала так, что в последних классах школы Блер переехала жить к ним. Жаль, что мать не доверяла Кейт, не сказала ей правду тогда. Теперь Кейт осознавала, что образ матери был ею идеализирован. Она поселила Лили в башне из слоновой кости, где все, что бы она ни делала, было верно и правильно. Но конечно же Лили была человеком, как все остальные, и человеком, способным оступиться. Кейт было больно думать о том, что ее мать столько лет сгибалась под тяжестью этой тайны, дольше двадцати лет после смерти ее родителей. Могла ли Лили съездить к своей матери и поплакать о потерянном ребенке или во все времена она лила слезы только тайком?

Кейт не виделась с Блер до ее отъезда. Она не смогла простить Блер за все, что та натворила. А может быть, Кейт не могла простить себя за то, что лишила Блер матери, в которой та так нуждалась. По крайней мере, сейчас она видеться с Блер не могла, просто у нее не было сил на это. Слишком свежи были воспоминания о жестокости долгой травли.

На следующий день освободили Саймона. Кейт попросила отца съездить за ним. Она переживала, не зная, как Саймон поведет себя с ней после того, как она с ним обращалась. Даже если он ей изменял, все равно Кейт было совестно из-за того, что она считала Саймона способным терроризировать ее и убить ее мать. Прежде чем двигаться вперед, им нужен был долгий разговор. Обо всем на свете и, в частности, о том, как они будут растить Аннабел. На то время, пока в доме шла оценка ущерба и составлялся план ремонта, Кейт сняла номер в гостинице «Sagamore Pendry». Отца она попросила привезти туда Саймона вечером, чтобы она успела уложить Аннабел спать и могла спокойно поговорить с Саймоном с глазу на глаз.

Харрисон и Саймон вошли в номер. Кейт встала с дивана. Она очень волновалась.

Саймон выглядел ужасно – цвет лица стал землистым, одежда измялась. Он пробыл под арестом всего несколько дней, но Кейт увидела: тюрьма взяла с него дань.

– Как ты? – спросила у него Кейт.

Саймон подбежал к ней и обнял:

– Слава Богу, с тобой все в порядке. Я чуть было не потерял тебя.

Кейт изумилась. Она была готова ответить на объятия Саймона, но вспомнила о Сабрине и отстранилась:

– Саймон, нам надо поговорить.

– Я буду в фойе, – сказал Харрисон. – Понадоблюсь – позвони.

Саймон и Кейт сели. Она – на диван, он – в кресло напротив.

– Мне так стыдно за то, как я себя вела, – начала Кейт. – Я как бы заблудилась. Тревога овладела мной на столько, что я была сама не своя. Сумеешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что я поверила, что ты мог убить мою мать? Знаешь, в глубине души я всегда знала, что ты на такое не способен.

Саймон заметно расслабился:

– Я тебя прощаю. Это были самые жуткие дни в моей жизни. Я сидел в камере и думал только об одном: ты веришь, что я сотворил такую жуть. Слава Богу, мне на выручку пришел Рэндольф.

Кейт вспомнила о том, что говорил Рэндольф в доме Джорджины.

– Он признался, что ты был добр к нему. Он что-то конкретное имел в виду?

Саймон пожал плечами:

– У его внука не хватало денег для платы за учебу. Он обратился ко мне за помощью, просил денег в долг. А я помнил, как тяжело было моей матери после смерти отца, так что я просто дал ему денег. Мы вполне можем себе это позволить. К тому же я знал, что брату хочет помочь Хильда, а мне не хотелось, чтобы она тратила свои сбережения.

Кейт была тронута.

– Почему ты мне не рассказал?

– Рэндольф попросил никому не рассказывать. Кстати, о Хильде… Твой отец сказал мне, что ты ее уволила?

Кейт застонала. Как же она все испортила!

– Боюсь, я слишком сильно поддалась паранойе. Я написала Хильде длинное письмо, попросила у нее прощения и рассказала о том, что страдала тревожным синдромом. Пока что она ничего мне не ответила. Могу только надеяться на то, что она простит меня и вернется.

– Думаю, вернется.

Кое-что не давало Кейт покоя. Она должна была раз и навсегда узнать правду о Саймоне и Сабрине.

– Просто честно скажи. У тебя роман с Сабриной?

– Нет! Конечно нет!

Кейт очень хотелось поверить Саймону, но она не могла сдаться так легко.