Алькатрас и Кости Нотариуса

Глава 4

Думаете, что всё разгадали, да? Мою логическую дилемму? Мой доказательный ляпсус? Мой мыслительный ступор? Мой… эм… затор просветления?

Последнее давайте опустим.

Так или иначе, в моих рассуждения — как вы уже, наверное, заметили — и правда есть некоторый изъян. Я называю себя лжецом. Честно, в открытую и не кривя душой.

И все же, объявив себя лжецом, я решил написать книгу о собственной жизни. Можете ли вы в таком случае доверять моим словам? Не будет ли все сказанное неправдой, раз уж сам автор — лжец. Да и вообще, разве можно верить в то, что я лжец? Если я всегда говорю неправду, значит, должен был соврать и насчет собственной лживости, не так ли?

Понимаете теперь, причем здесь мыслительный ступор, который я упомянул в начале главы? Позвольте объяснить. Я был лжецом. Большая часть моей жизни — это всего лишь фикция: мои всем известные героические свершения, мой образ жизни, слава, которую я снискал — все это ложь.

Здесь же я хочу поделиться с вами подлинными фактами. Доказать, что я не обманщик, можно, лишь поведав вам правду, хотя в эту книгу я включу и кое-какие выдумки, на которые специально обращу ваше внимание — они наглядно продемонстрируют вам, какой я лжец.

Уяснили?

Я слетел с постели и ударился о стеклянную стену, когда Драгонавт резко изогнулся, уклоняясь от взрыва, который и сейчас был виден на фоне темноты за моей стеной. Судно, похоже, не пострадало, но нас едва пронесло.

Я потер голову, приходя в себя. Затем тихо ругнулся и выбрался из каюты. В этот момент Драгонавт снова дернулся, вильнув вправо. Меня сбило с ног в ту же секунду, как мимо, едва не задев корабль, пронеслась пылающая ракета. Оставив за собой яркий, дымящийся след, она взорвалась вдалеке от нас.

Я вовремя успел привстать, чтобы увидеть, как рядом с Драгонавтом промчалось что-то еще — на этот раз не ракета, а нечто с ревущими двигателями. И это нечто до жути напоминало реактивный истребитель F-15.

— Битые Стекла! — воскликнул я, рывком вскакивая на ноги и доставая Линзы Окулятора. Надев их, я бросился к кабине пилота.

Когда я добежал и, спотыкаясь, влетел в дверь, Бастилия как раз давала указания: «Влево! — крикнула она. — Крен влево!»

Я увидел, как на лице Австралии выступил пот, когда она увела Драгонавта с пути приближавшегося истребителя. Корабль вновь уклонился от удара ракеты, и я едва устоял на ногах.

Я охнул и затряс головой. Каз стоял на одном из кресел, опираясь руками на панель управления, и наблюдал через второй глаз дракона.

— Вот это, — заявил низкорослый мужчина, — совсем другой разговор! Меня уже сто лет никто не обстреливал ракетами!

Бастилия смерила его суровым взглядом, затем мельком посмотрела на меня; я тем временем торопливо поднялся на ноги и схватился за кресло, чтобы не упасть.

Истребитель перед нами выпустил еще одну ракету.

Я сосредоточился, пытаясь заставить свой Талант сработать на расстоянии и разломать самолет, как это уже случалось с пистолетами. Ничего не вышло.

Точно подгадав момент, Австралия вильнула Драгонавтом, отчего мои руки соскочили с кресла, и меня тут же швырнуло в сторону. Это одна из проблем, с которыми приходится иметь дело, когда все вокруг сделано из стекла. Зацепиться руками становится не так просто.

Бастилия сумела удержаться, но на ней, как-никак, были Линзы Воина, которые усиливали ее физические способности. На Казе Линз не было — похоже, что он отличался идеальным чувством равновесия.

Я потер голову, а вдалеке тем временем взорвалась миновавшая нас ракета.

— Да как такое вообще возможно! — недоуменно воскликнул я. — У этого истребителя столько движущихся частей — мой Талант должен был на раз-два его сломать.

Бастилия бросила на меня взгляд, покачав головой.

— Стеклянные ракеты, Алькатрас.

— Я в жизни ничего подобного не видела, — подтвердила Австралия, оглядываясь через плечо, чтобы проследить за огненным шлейфом истребителя. — Этот корабль не создан по технологиям тихоземцев — ну, во всяком случае, не полностью. Это какой-то гибрид. Одни детали на вид сделаны из металла, а другие как будто бы стеклянные.

Бастилия протянула мне руку и помогла подняться на ноги.

— Ай, березовые орехи! — ругнулся Каз, куда-то указывая рукой. Я прищурился и оперся о кресло, наблюдая, как самолет уходит в крен и разворачивается в нашу сторону. Он явно превосходил обычный истребитель по точности и маневренности. Когда она повернулся к Драгонавту, его кабина начала светиться.

Точнее, не кабина целиком. Только покрывающее ее стекло. Я нахмурился; мои друзья, похоже, были сбиты с толку не меньше меня.

Стеклянный навес самолета выстрелил в нас ярко-белым лучом. Он задел одно из крыльев дракона, и от места удара разлетелись снежинки и осколки льда. Схваченное холодом стекло замерло на месте. А затем, когда механизм попытался силой привести его в движение, разлетелось на тысячу кусочков.

— Линзы Морозильщика! — закричала Бастилия, когда Драгонавт начало раскачивать из стороны в сторону.

— Это не Линзы! — возразила Австралия. — Стреляли из стеклянного навеса.

— Потрясающе! — отозвался Каз, держась за свое кресло, пока корабль продолжал ходить ходуном.

«Нам конец», — подумал я.

Это был не первый раз, когда мне довелось почувствовать леденящую бездну ужаса — то самое ощущение жуткой неизбежности, которое приходит с мыслью о неминуемой гибели. Я чувствовал ее, когда меня должны были принести в жертву на алтаре из старых энциклопедий; чувствовал, когда Блэкберн выстрелил в меня Линзой Палача; чувствовал, когда F-15 прямо у меня на глазах разворачивается к нам перед очередной атакой.

Я так и не смог привыкнуть к этому ощущению. Это все равно, что получить по мордасам от собственной смертности.

А у нее, надо сказать, отличный хук справа.

— Мы должно что-то сделать! — крикнул я, когда Драгонавт дал резкий крен. Но Австралия, как ни странно, закрыла глаза — позже я узнал, что она пыталась мысленно компенсировать потерю одного крыла, не давая нам упасть. Впереди снова засветилась кабина истребителя.

— Мы и делаем, — ответила Бастилия.

— Что?

— Тянем время!

— Для чего?

Сверху раздался глухой удар. Я с опаской поднял голову, глядя сквозь полупрозрачное стекло. На крыше Драгонавта стояла мать Бастилии, Драулин. Она была облачена в стальную броню с развевающимся за спиной пафосным плащом. В руках у нее был меч Кристаллии.

Мне уже доводилось видеть такой меч, во время проникновения в библиотеку. Бастилия вытащила его, чтобы сразиться с Оживленными монстрами. Сначала я подумал, что несуразный размер меча мог оказаться всего лишь игрой воображения — что он, наверное, просто выглядел большим по сравнению с Бастилией.

Я ошибался. Меч был действительно огромным — не меньше пяти футов в длину от рукояти до кончика острия. Он искрился, ведь целиком состоял из кристалла, в честь которого получили свое название и Кристины, и сама Кристаллия.

(В выборе имен рыцарям явно недостает фантазии. Кристин, Кристаллия, кристаллы. Однажды, когда мне позволили посетить Кристаллию, я в шутку окрестил свою картофелину «Картофелинской картошкой, выращенной заботливым трудом на полях Картофеллии». Рыцарей это ничуть не позабавило. Наверное, шутка про морковку была бы уместнее.)

Драулин шагала по голове летящего дракона, позвякивая бронированными ботинками о стеклянный корпус корабля. Каким-то образом ей удавалось хорошо держать равновесие, несмотря на ветер и тряску.

Истребитель снова выстрелил лучом из своего стекла Морозильщика, целясь в другое крыло. Мать Бастилии прыгнула и взлетела в воздух с развевающимся плащом. Она приземлилась на крыло и вскинула хрустальный меч. Ударившись о него, луч холода исчез, обратившись в пар. Самой Драулин не пришлось даже нагибаться, чтобы защититься от атаки. Она стояла, излучая силу, с лицом, закрытым бронированным щитком.

В кабине наступила тишина. Трюк, который умудрилась провернуть Драулин, казался мне попросту невозможным. Но пока я ждал, истребитель сделал еще один выстрел, и мать Бастилии снова успела выскочить прямо перед лучом и заблокировать его своим клинком.

— Она… стоит на крыше Драгонавта, — произнес я, наблюдая через стекло.

— Ну да, — сказала в ответ Бастилия.

— А наша скорость, наверное, несколько сотен миль в час.

— Около того.

— Она парирует лазерный выстрел с реактивного самолета.

— Ага.

— Одним мечом.

— Она же Рыцарь Кристаллии, — сказала, отворачиваясь, Бастилия. — Такая у них работа.

Я замолчал, наблюдая, как мама Бастилии за пару секунд пробежала через весь Драгонавт, а затем блокировала удар ледяного луча, которым противник обстрелял нас сзади.

Каз покачал головой.

— Эти Кристины, — заметил он. — Вечно портят все удовольствие. — И осклабился во весь рот.

Я до сих пор не знаю, действительно ли Казом двигала жажда смерти, или ему просто нравится так себя вести. Так или иначе, у него явно не все дома. С другой стороны, он же Смедри. А это считай что синоним для «безумного, отчаянного психа».

Я глянул на Бастилию. Она наблюдала за движениям матери на крыше Драгонавта и, похоже, разрывалась между чувством стыда и желанием ринуться в бой.

«Вот каких умений от нее ожидают, — подумал я. — Вот почему ее лишили рыцарского титула — потому что посчитали, что она не дотягивает до их стандартов».

— Эм, у нас проблема! — вдруг сообщила Австралия. Она сидела в кресле, положив руку на светящуюся панель, но, открыв глаза, казалась совершенно вымотанной. Впереди летящий над нами истребитель снова заряжал свое стекло — и только что выпустил новую ракету.

— Держитесь! — крикнула Бастилия, хватаясь за кресло. Я последовал ее примеру, хотя ничем хорошим это не обернулось. Когда Австралия уклонилась от ракеты, меня снова швырнуло вбок. Наверху Драулин сумела заблокировать луч Морозильщика, но мы, казалось, едва успели увернуться.

Ракета взорвалась совсем рядом с телом Драконавта.

«Мы не можем продолжать в том же духе, — подумал я. — Австралия, похоже, едва держится, а мама Бастилии рано или поздно устанет.

У нас большие проблемы».

Я поднялся с пола, потирая руку и пытаясь сморгнуть послеобраз взорвавшейся ракеты. Когда мимо нас пронесся истребитель, я что-то почувствовал. Мой желудок будто скрутила подступившая тьма — та же, которую я ощутил на взлетно-посадочной полосе. Отчасти это напоминало ощущение, которое подсказывало мне, что поблизости есть Окулятор, который прямо сейчас использует свои Линзы. Только это чувство было другим. Будто оскверненным.

В том истребителе находилось существо из аэропорта. Сначала оно выбило из моей руки Линзы. Теперь воспользовалось истребителем, который мог стрелять по мне, не взрываясь. Оно каким-то образом понимало, как сочетать друг с другом технологии Свободных Королевств и Тихоземья.

А такая комбинация казалась весьма и весьма опасной.

— На борту корабля есть какое-нибудь оружие? — спросил я.

Бастилия подала плечами. — У меня есть кинжал.