Алькатрас и Кости Нотариуса

Глава 10

Вам, наверное, интересно, почему я так ненавижу фэнтези. Хотя, может, и неинтересно. Но это не столь важно, потому что я вам все равно расскажу.

(Конечно, если вы хотите знать, чем закончится эта книга, можете прямо сейчас пролистать ее до последней страницы — но лично я вам так делать не советую. Это плохо скажется на вашей психике.)

Так или иначе, давайте поговорим о фэнтези. Первым делом вам следует понять, что, говоря о «фэнтези», я имею в виду книги, посвященные разным диетам или людям, жившим во времена Великой депрессии. Другими словами, к фэнтези относятся те книги, где нет ни стеклянных драконов, ни призрачных Хранителей, ни магических Линз.

Я на дух не переношу фэнтези. Ну ладно, это не совсем так. Я их не то чтобы совсем не переношу. Просто меня бесит, во что они превратили Тихоземье.

Люди больше не читают. А если и читают, то отнюдь не книги вроде этой. Вместо этого они читают книги, которые вгоняют их в депрессию, потому что именно такие книги считаются важными. Каким-то образом Библиотекарям удалось внушить людям мысль, что читать нескучную литературу попросту нельзя.

Все это восходит к грандиозному плану Библиодена, известного также, как Нотариус: он хотел построить мир, в котором люди не делают ничего необычного, никогда не мечтают и не испытывают ничего из ряда вон. Его прислужники приучают людей отказываться от чтения забавных книг и вместо этого сосредотачивают их внимание на фэнтези. Я так называю эти книги, потому что они держат людей в ловушке. Окружают их маленькими уютными фантазиями, которые люди принимают за «реальный» мир. Фантазиями, которые убеждают людей, что им не нужно пробовать ничего нового.

Ведь зачастую осваивать новое не так-то просто.

— Нам нужен план, — заявила Бастилия, пока мы шли по коридорам библиотеки. — Не можем же мы просто бродить здесь безо всякой цели.

— Нам нужно найти дедушку Смедри, — сказал я, — или моего отца.

— А еще нам нужно отыскать Каза и Австралию, не говоря уже о моей матери. — На последних словах она состроила едва заметную гримасу.

«И… этим ведь дело не ограничивается, — подумал я. — Мой отец заявился сюда не просто так. Он что-то искал.

Что-то крайне важное».

Весточку от него я получил несколько месяцев тому назад — ее доставили вместе с пакетом, где были Пески Рашида. Тон отца в том письме показался мне довольно напряженным. Он был взбудоражен и обеспокоен одновременно.

Он обнаружил что-то опасное. Пески Рашида — они же Линзы Переводчика — были только началом. Всего лишь шагом на пути к раскрытию куда более важной тайны. Чего-то, что не на шутку напугало моего отца.

Чем бы ни было это что-то, на его поиски отец потратил целых тринадцать лет. И теперь след обрывался здесь, в Александрийской Библиотеке. Мог ли он прийти сюда из-за накопившейся досады? Обменял ли свою душу на ответы, лишь бы, наконец, прекратить их поиски?

Я содрогнулся, глядя на плавающих позади нас Хранителей.

— Бастилия, — сказал я. — Ты упоминала, что один из них пытался с тобой заговорить?

— Ну да, — ответила она. — Он все время предлагал мне взять у них какую-нибудь книгу.

— Он говорил с тобой по-английски?

— Ну, по-нальхаллски, — ответила она. — Хотя это по сути одно и то же. А что?

— Мой говорил со мной на каком-то непонятном языке.

— Мой поначалу тоже, — сказала Бастилия. — Несколько Хранителей окружили меня и стали обыскивать мои вещи. Они забрали перечень припасов и несколько ярлычков, которыми была помечена наша провизия. А потом просто ушли — все, кроме того, что стоял сзади нас. Он продолжал что-то бормотать на этом бесячем языке. И только после того, как меня поймали, он начал говорить по-нальхаллски.

Я снова взглянул на Хранителей. «Они используют ловушки, — подумал я. — Но не смертельные, а те, из которых сложно выпутаться. Они разделяют всех, кто входит в библиотеку, и заставляют блуждать по этому лабиринту. Они могли бы без труда общаться с нами по-английски, но вместо этого намеренно говорят на непонятном языке.

Это место создано для того, чтобы досаждать посетителям. Хранители пытаются выбить нас из колеи. И все ради того, чтобы мы сдались и взяли одну из предложенных ими книг».

— Итак, — сказала Батилия. — Какой у нас план?

Я пожал плечами.

— А я-то здесь при чем?

— При том, что ты здесь главный, — со вздохом ответила она. — И вообще, что с тобой не так? То ты готов раздавать приказы и нестись, как угорелый. То жалуешься, что не хочешь принимать решения за других.

Я промолчал. Честно говоря, и я сам толком не понимал, что происходит у меня в голове.

— Ну и? — спросила она.

— Первым делом мы отыщем Каза, Австралию и твою маму.

— Зачем вам меня искать? — спросил Каз. — Я ведь и так уже здесь.

Мы с Бастилией подпрыгнули от неожиданности. Каз, как вы уже поняли, и правда оказался рядом. Он стоял рядом с нами в котелке и рабочем жилете, засунув руки в карманы и ехидно улыбаясь.

— Каз! — воскликнул я. — Ты нас нашел!

— Вы заблудились, — заметил он, пожимая плечами. — Мне проще найти тех, кто заблудился, если я блуждаю сам — ведь с абстрактной точки зрения мы находимся в одном и том же месте.

Я нахмурился, пытаясь осмыслить сказанное. Каз огляделся, смерив взглядом колонны и сводчатые проемы.

— Я это место представлял совсем по-другому.

— Серьезно? — удивилась Бастилия. — А вот мои ожидания, похоже, оправдались.

— Я рассчитывал, что они будут лучше заботиться о свитках и книгах, — признался Каз.

— Каз, — сказал я. — Ты ведь нас нашел, верно?

— Эм, парень, а о чем я только что говорил?

— Ты можешь заодно найти Австралию?

Он пожал плечами.

— Могу попробовать. Но нам нужно быть осторожнее. Совсем недавно я сам едва не угодил в ловушку. Когда я зацепил растяжку, из стены вылетел огромный обруч и попытался меня схватить.

— И что было дальше? — спросила Бастилия.

Каз рассмеялся.

— Он пролетел прямо у меня над головой. Причина номер пятнадцать, Бастилия: по невысокому человеку сложнее попасть!

В ответ я лишь покачал головой.

— Я выдвигаюсь вперед, чтобы разведать обстановку, — сказала Бастилия. — Поищу растяжки. После этого следом пойдете и вы с Казом. На каждом перекрестке Каз будет задействовать свой Талант и выбирать, куда идти дальше. Будем надеяться, что в итоге Талант приведет нас к Австралии.

— Для начала план вроде неплохой, — согласился я.

Бастилия надела Линзы Воина и вышла вперед, стараясь двигаться по коридору со всеми предосторожностями. Мы с Казом остались стоять без дела.

Тут мне в голову пришла одна мысль.

— Каз, — спросил я. — Сколько времени тебе потребовалось, чтобы освоить свой Талант?

— Ха! — воскликнул он. — Ты так говоришь, будто я и правда его освоил, парень.

— Но ты управляешься с ним лучше, чем я со своим. — Я мельком глянул на развалившуюся колонну, которая все еще виднелась в отдалении позади нас.

— Таланты — дело непростое, должен признать, — сказал он, проследив за моим взглядом. — Твоя работа?

Я кивнул.

— Знаешь, именно грохот этой колонны дал мне понять, что ты рядом. Иногда даже ошибки приносят пользу.

— Знаю, но мне все равно приходится непросто. Каждый раз, когда мне кажется, что я уже разобрался в своем Таланте, он что-нибудь ломает вопреки моим желаниям.

Коротышка оперся о колонну в боковой части коридора.

— Я понимаю, о чем ты, Эл. В юности я терялся постоянно. Меня даже в ванную нельзя было отпускать без присмотра, потому что по дороге я мог оказаться в Мексике. Как-то раз мы с твоим отцом две недели проторчали на острове, потому что я никак не мог заставить свой проклятый Талант работать, как надо.

Он покачал головой.

— Чем сильнее Талант, тем труднее им управлять — в этом все дело. Мы с тобой — как и твой отец с дедом — обладатели Талантов Первого Круга. Довольно-таки чистых, аккурат на колесе инкарнаций. От них проблем не оберешься — иначе и быть не может.

Я резко поднял голову.

— На колесе инкарнаций?

Он, похоже, был удивлен.

— Тебе этого никто не объяснял?

— По большому счету, о Талантах я слышал только от дедушки.

— Допустим, но как же школа?

— А… нет, — ответил я. — Я ходил в Библиотекарскую школу, Каз. Хотя там я довольно много узнал о Великой депрессии.

Каз фыркнул.

— Фэнтези. Вот же Библиотекари… — Он вздохнул, присел на корточки и достал палочку. Затем он взял в углу пригоршню пыли, высыпал ее на пол и нарисовал поверх нее круг.

— За прошедшие века родилось множество Смедри, — объяснил он, — и проявилось множество Талантов. Многие из них в конечном счете оказались похожими. Всего есть четыре вида: Таланты, которые затрагивают пространство, время, знания и физический мир. — Он разделил круг на четыре сектора.

— Возьмем, к примеру, мой Талант, — продолжил он. — Я воздействую на пространство. Могу потеряться, а потом снова найтись.

— А как насчет дедушки Смедри?

— Время, — ответил Каз. — Он опаздывает. Талант Австралии способен менять физический мир — в данном случае, ее собственную внешность. — Он написал ее имя в пыли поверх круга. — Ее Талант довольно конкретен и не может использоваться так же широко, как Талант твоего деда. Пару веков назад жил Смедри, который мог принимать безобразный облик когда угодно, а не только просыпаясь по утрам. Другие могли менять не только собственный облик, но внешность других людей. Понимаешь?

Я пожал плечами.

— Думаю, да.

— Чем ближе Талант к своей чистой форме, тем он сильнее, — добавил Каз. — Талант твоего дедушки почти идеален — он может управлять временем в самых разных обстоятельствах. У нас с твоим отцом Таланты очень похожи — я могу теряться сам, а Аттика — терять разные вещи, — и оба обладают большой гибкостью. У братьев и сестер часто встречаются похожие способности.

— Как насчет Синга? — спросил я.

— Спотыкаться. Мы называем это Талантом знания — Синг знает, как выполнить обычное действие со сверхъестественным умением. Но его сила, как и способность Австралии, не отличается универсальностью. Такие Таланты мы помещает ближе к краю, у самой границы круга. А более мощные Таланты, вроде того, каким обладает мой отец, располагаются ближе к центру.

Я медленно кивнул.

— Так… какое отношение это имеет ко мне?

Бастилия уже вернулась и с интересом наблюдала за происходящим.

— Что ж, это сложный вопрос, — ответил Каз. — Ты, парень, лезешь в настоящие философские дебри. Одни считают, что Талант Ломать — это всего лишь один из Талантов физического толка, но при этом весьма гибкий и мощный.

Он встретился со мной взглядом, а затем ткнул палкой прямо в центр круга.

— Но есть и те, кто видят в Таланте Ломать нечто куда большее. Похоже, что этот Талант способен влиять на все четыре сектора. По легенде один из твоих предков — один из двух, у кого был похожий Талант — умудрился сломать само пространство-время, создав небольшой пузырь, внутри которого прекращалось старение.

— Не менее чудесные изломы упоминаются и в других источниках. Изломы, которые меняли воспоминания и способности других людей. Какой смысл можно вложить в слово «сломать»? Что именно ты можешь изменить? Как далеко способны зайти наши Таланты?