Алькатрас и Кости Нотариуса

Глава 2

Это уже вторая часть моего цикла. Те из вас, кто уже успел прочитать первую, могут пропустить вводный пассаж и двигаться дальше. Остальных же попрошу задержаться.

Хочу поздравить вас с тем, что сумели отыскать эту книгу. Я рад, что вы читаете серьезный труд о самой что ни на есть настоящей политике, а не тратите свое время на всякие глупости — например, фантастические книги, посвященные вымышленным персонажам вроде Наполеона. (Любого из Наполеонов, если быть точным. Хотя, если честно, они все уже не торт.)

Теперь я вынужден кое в чем признаться. Меня крайне тревожит тот факт, что вы решили начать чтение моего цикла со второй книги. Это крайне скверная привычка — даже хуже, чем носить непарные носки. Я бы даже сказал, что по шкале вредных привычек она находится где-то между жеванием с открытым ртом и кваканьем, пока ваши друзья пытаются сосредоточиться на учебе. (Попробуйте когда-нибудь — веселье обеспечено).

Именно из-за таких, как вы, нам, авторам, приходится загромождать вторые книги самыми разными объяснениями. По сути, нам приходится заново изобретать велосипед — или, как минимум, обновлять свой патент.

Вы уже должны знать, кто я такой и что из себя представляют Линзы Окулятора и Таланты Смедри. Имея всю эту информацию, вы можете без труда разобраться в событиях, которые подвели меня к сцене, где я вишу на веревочной лестнице и, запрокинув голову, пялюсь на какую-то обалденную штуковину, которую еще не успел вам описать.

Почему бы мне просто не описать ее прямо сейчас? Что ж, задавая этот вопрос, вы доказываете, что еще не успели прочитать первую книгу. Позвольте я объясню вам на наглядном примере.

Помните первую главу этой книги? (Я очень надеюсь, что да, ведь это было всего несколько страниц тому назад.) Что я вам там пообещал? Что перестану раздражать вас сомнительными методами повествования — например, обрывать рассказ на самом интересном месте. И что же я сделал ровно в конце той самой главы? Ясное дело — раздосадовал читателя, прервавшись на самом интересном моменте.

Тем самым я хотел преподать вам один урок, доказав, что вы, как читатель, можете мне полностью доверять, и что я никогда не посмею вас обмануть. По крайней мере, не больше, чем пять-шесть раз за главу.

Я висел на веревочной лестнице, пока ветер трепал мою куртку, а сердце продолжало бешено колотиться от недавнего побега. Прямо надо мной летел гигантский стеклянный дракон.

Возможно, вам уже доводилось видеть драконов на картинах или в кино. Мне так уж точно. Но взглянув на несущегося в воздухе исполина, я понял, что все увиденное в фильмах было лишь слабым подобием. Там драконов — даже самых грозных — зачастую изображают в виде своеобразной груши, с огромным животом и несуразным размахом крыльев.

Летящая над мной рептилия была совсем не такой. Ее тело отличалось невероятной гладкостью форм и напоминало змеиное, одновременно производя впечатление мощи. Три пары крыльев вдоль ее туловища совершали взмахи в унисон друг с другом. Кроме них я разглядел шесть ног — прижатых к грациозному телу — и длинный стеклянный хвост, который, как плеть, хлестал воздух позади дракона.

Драконья голова изогнулась — сверкая прозрачным стеклом — и посмотрела на меня. Она была треугольной формы, с четко очерченным контуром, будто наконечник стрелы. А в одной из ее глазниц стояли какие-то люди.

«Значит, это не живое существо, — понял я, лихорадочно держась за лестницу, — а летающий корабль. Сделанный целиком из стекла!»

— Алькатрас! — раздался откуда-то сверху голос, едва слышимый на фоне ветра.

Я поднял голову. Лестница вела к открытой секции в драконьем животе. Сверху вниз, из люка на меня смотрело знакомое лицо. Ветер трепал серебристые волосы Бастилии, которая была моей ровесницей. Когда я видел ее в последний раз, она подалась в бега вместе с двумя моими кузенами. Дедушка Смедри беспокоился, что если мы будем держаться вместе, нас станет проще выследить.

Она что-то сказала, но слова унес ветер.

— Что? — проорал я.

— Я спросила, — проорала она в ответ, — ты собираешься подниматься или так и будешь болтаться с глупым видом до конца полета?

В этом вся суть Бастилии. Впрочем, в ее словах и правда был смысл. Я забрался вверх по раскачивающейся лестнице — что потребовало куда больше усилий и нервов, чем может показаться вам.

Я заставил себя подняться выше. Было бы очень глупо в последний момент избежать опасности, улетев на драконе, чтобы потом свалиться с лестницы и разбиться в лепешку. Когда я подобрался достаточно близко к люку, Бастилия протянула мне руку и помогла забраться в драконий живот. Затем он потянула за стеклянный рычаг на стене, и лестница начала втягиваться внутрь.

Я с любопытством наблюдал. На тот момент я почти не был знаком с силиматическими технологиями и по-прежнему считал их «магией». Лестница поднялась совершенно бесшумно — никакого звяканья шестеренок или гула моторов. Она просто намоталась на вращающееся колесо.

Дыру в полу закрыла выдвижная стеклянная плита. Со всех сторон меня окружали сверкающие на Солнце стены из идеально прозрачного стекла. Вид открывался просто невообразимый; мы уже поднялись над туманом, и я видел землю, разбегавшуюся во все стороны далеко внизу. Мне почти казалось, будто я одиноко парю в небе, посреди ослепительной безмятежности…

— Ну что, закончил таращиться? — рявкнула Бастилия, сложив руки на груди.

Я мельком глянул на нее в ответ.

— Прошу прощения, — сказал я, — но я тут пытаюсь красоту созерцать.

Она фыркнула.

— И что дальше будешь делать? Стихи напишешь? Да ладно тебе. — С этими словами она зашагала по стеклянному коридору внутри дракона, направляясь к его голове. Я криво усмехнулся. Мы с Бастилией не виделись больше двух месяцев, и все это время могли только гадать, доживет ли другой до нашей следующей встречи.

Но если уж Бастилия беспокоится, то по ее меркам это довольно-таки теплый прием. Она не стала в меня бросаться, не попыталась ударить, даже не ругнулась. Просто душа радуется.

Я метнулся вперед, чтобы ее догнать.

— А куда делся твой деловой костюм?

Она опустила взгляд. Вместо стильного пиджака и слаксов на ней был надет куда более строгий наряд армейского толка. Черный с серебряными пуговицами, он напоминал мундир, который военные надевают по торжественному поводу. В нем даже имелись маленькие наплечные штуковины, но я вечно забываю, как они правильно пишутся.

— Мы больше не в Тихоземье, Смедри, — ответила она. — Ну, или, во всяком случае, скоро его покинем. Так с какой стати мне носить их одежду?

— Я думал, она тебе нравится.

Бастилия пожала плечами.

— Сейчас для меня уместнее эта. К тому же мне нравится стеклотканый китель, а в этой форме он как раз есть.

Я до сих пор не выяснил, как именно им удается изготавливать стеклянную одежду. Похоже, что это очень дорого, но явно стоит своих денег. Стеклотканый китель мог выдержать целую уйму ударов и в плане защиты почти не уступал доспехам. Во время прошлого проникновения в Библиотеку Бастилия пережила удар, который должен был стоить ей жизни.

— Ну ладно, — сказал я. — А что насчет той штуковины, в которой мы сейчас летим? Я так понимаю, это какой-то корабль, а не живое существо?

Бастилия смерила меня одним из своих взглядов на грани терпимости. Я уже который раз предлагал ей оформить на них патент. Она могла бы продавать фотографии, на которых корчит свою мину, а люди бы потом пользовались этими снимками, чтобы пугать детей, створаживать молоко и наводить ужас на террористов, вынуждая их сдаться.

Правда, такие ремарки не кажутся ей такими уж забавными.

— Разумеется, корабль не живой, — ответила она. — Оживлением предметов занимается Темное Окуляторство, но тебе, насколько я помню, это уже говорили.

— Допустим, но зачем делать корабль в форме дракона?

— А как мы, по-твоему, должны были поступить? — спросила Бастилия. — Построить корабль в форме… длинного цилиндрического агрегата, или на что там похожи ваши самолеты? Поверить не могу, что они как-то умудряются держаться в воздухе. Они даже крыльями не машут!

— Им и не нужно. Для этого у них есть реактивные двигатели!

— О, тогда зачем вообще приделывать им крылья?

Я задумался.

— Там что-то про подъемную силу, физику и все в таком духе.

Бастилия снова хмыкнула.

— Физика, — пробурчала она. — Библиотекарское надувательство.

— Физика не надувательство, Бастилия. В ней есть строгая логика.

— Ага, библиотекарская логика.

— Просто факты.

— Да? — спросила она. — А если это факты, то почему они настолько сложны? Разве объяснения природных явлений не должны быть простыми? Откуда взялась вся эта математика и прочие ненужные премудрости? — Она покачала головой, отворачиваясь от меня. — Все это придумано для того, чтобы сбивать людей с толку. Если тихоземцы будут думать, что наука выше их понимания, им просто не хватит смелости, чтобы задавать вопросы.

Она пристально посмотрела на меня — очевидно, в ожидании, продолжу ли я спор. Я не стал. Эта одна из тех вещей, с которыми приходится иметь дело, находясь рядом с Бастилией — начинаешь понимать, когда лучше держать язык за зубами. Но свой собственный мозг удержать не смог даже я.

«Откуда ей столько известно о том, чему Библиотекари учат в школах? — подумал я. — Она много знает о людях из Тихоземья».

Бастилия по-прежнему оставалась для меня загадкой. Раньше она хотела стать Окулятором и потому неплохо разбиралась в Линзах. Однако я никак не мог взять в толк, почему Окуляторство было для нее такой идеей фикс. Всем — ну ладно, всем, кроме тихоземцев — прекрасно известно, что способности Окуляторов передаются по наследству. Нельзя просто «стать» Окулятором по собственному выбору — как становятся, например, юристами, бухгалтерами или растениями в горшках.

Так или иначе, возможность видеть сквозь пол — особенно на такой высоте — доставляла мне все большее неудобство. Движения гигантского корабля лишь усугубляли положение. Теперь, оказавшись внутри, я понял, что дракон состоял из стеклянных пластин, которые скользили относительно друг друга, позволяя конструкции двигаться и менять форму. С каждым взмахом крыльев его тело волнообразно изгибалось вокруг меня.

Мы добрались до головы, где, как я предполагал, должен была располагаться драконий аналог кабины пилота. Дверь отодвинулась в сторону. Когда я ступил на темно-бордовый ковер — сквозь который, к счастью, не было видно земли — передо мной оказались двое.

Ни один из них не был моим дедушкой. «Где же он?» — с нарастающей досадой подумал я. Бастилия, как ни странно, встала у прохода, вытянувшись по струнке и вперившись взглядом прямо перед собой.

Женщина в кабине повернулась в мою сторону.

— Государь Смедри, — произнесла она, стоя с вытянутыми по швам руками. На ней были стальные латы, по виду напоминавшие доспехи, которые мне доводилось видеть в музеях. С той разницей, что ее броня была лучше подогнана по фигуре. Сочленения между пластинами доспеха казались более гибкими, а сам металл — тоньше.