Девочка, кот и штурман

Карта Севера

Совсем скоро на Уну Бритт на «Отважном леопарде» посыпались неприятности. Проснувшись на следующее утро после знакомства со штурманом, она обнаружила, что дверь кладовой заперта. Ей пришлось кричать и стучать целых два часа, прежде чем один из членов команды выпустил ее. Уна так поздно появилась на камбузе, что Ольфу пришлось готовить завтрак без ее помощи. Она еще никогда не видела, чтобы кто-то так злился, если не считать, конечно, ее отца.

– Мне пришлось отделять от костей пятьдесят проклятых рыб! – заорал кок, когда Уна наконец вошла. – Теперь я буду несколько недель вычищать рыбьи кишки из-под ногтей.

Уна хотела сказать, что у него были рыбьи кишки под ногтями с самого начала, но воздержалась.

На следующий день за обедом Уна обнаружила в своей похлебке гору рыбьих костей, но совсем не тех, которые она вытаскивала этим утром. Они были как минимум пятидневной давности. Все серо-зеленые и склизкие. Не заметь Уна их, могла бы подавиться и задохнуться.

Но жестокие выходки на этом не прекратились. На следующее утро, собираясь надеть свое любимое пальто, она обнаружила восемь дыр на рукавах, причем таких больших, что ей пришлось зашивать их целых три часа. И, в довершение всего прочего, на следующее утро Уна увидела на полу кучу своих волос. Ночью кто-то пробрался в кладовую и обстриг ее.

Девочка размышляла, кто бы мог за этим стоять, и очень надеялась, что все-таки не ее отец. Разве он мог бы так поступить?

Целыми днями Уна пахала на камбузе, но вечерами поднималась наверх и стояла под звездами. Штурман тоже всегда был на палубе: внимательно наблюдая за звездами, он прокладывал дальнейший курс корабля.

Как-то вечером Харойльд показал Уне нечто особенное.

– Иди сюда, – он похлопал по скамейке рядом с ним. Сегодня из его трубки выходил розовый дымок. – Полярная земляника. Мой любимый вкус, – ответил он, когда Уна спросила, что это.

Когда девочка уселась рядом, Харойльд достал из внутреннего кармана куртки сложенный в несколько раз пергамент. С помощью Уны он развернул его и положил на палубу. Чтобы лист не улетел, им пришлось поставить на каждый край по ведру. Тем вечером дул порывистый, но очень теплый ветер. Несмотря на слова предсказательницы, никаких признаков зимы не наблюдалось.

Пергамент представлял собой огромную карту. Причем такого размера, что Уна вполне могла бы использовать ее как одеяло. Вся поверхность карты была покрыта зелеными, золотыми и серебряными значками. Уна не имела ни малейшего представления, что они означали.

– Это моя карта Северного моря, – пояснил Харойльд. – Я чертил ее сам. Целых пятьдесят лет. Знаешь, где мы сейчас?

Уна внимательно изучила карту. В самом низу была отмечена Скорбная гавань. Она положила руку на значок поселения и провела пальцем на север. Потом остановилась.

– Мы где-то здесь? – спросила Уна.

– Почти, – штурман одобрительно кивнул, – очень близко, – он указал на точку менее чем в дюйме к северу от пальца девочки. – Точнее, вот здесь.

Уна склонилась над картой. Их окружали бескрайние морские просторы. По ее спине пробежали мурашки. Вокруг было столько воды, что, случись что-то плохое, им бы пришлось неделями ждать другого корабля или лодки.

– Смотри, Уна, – сказал Харойльд сидевшей рядом с ним девочке. – Каждая золотая звездочка на этой карте обозначает место, где был пойман кит.

– Неужели «Отважный леопард» поймал столько китов? – Уна не могла в это поверить. Карта была усеяна тысячами золотых звездочек, и все они находились гораздо севернее их нынешнего расположения.

– О, боги морей и океанов, конечно же, нет! – засмеялся моряк. – Я начертил эту карту с помощью сотен других. Знаешь, двадцать лет назад я проехался по всем поселениям вдоль берегов Северного моря и пообщался с местными штурманами. Мы рассказали друг другу о тех местах, где вылавливали китов. Я даже нашел несколько карт в старом сундуке в глубине «Затопленного угря» буквально за два вечера до того, как таверна сгорела дотла.

– Правда?

У девочки сразу возрос интерес к карте. Возможно, одна из этих звездочек тайно указывала на место, где видели нарду.

– Тебе нравятся карты? – спросил Харойльд, глядя, как внимательно Уна изучает лист пергамента.

– Думаю, да, – ответила она. По правде говоря, это была первая карта, которую Уна видела в своей жизни.

– Хочешь, когда вернемся в Нордлор, я покажу тебе и другие карты?

– Другие карты Севера? – спросила Уна. – Да, пожалуйста.

– А еще карты Юга, Востока и Запада. Можно сказать, что я коллекционер. Собираю карты всех мест, куда ступала нога человека, и даже пустые: на них обозначены те места, где еще никто не был.

При этих словах глаза Уны широко раскрылись от любопытства.

– Ты хочешь сказать, что в мире есть места, куда не ступала нога человека?

– Мир огромен, Уна Бритт. Можно путешествовать всю свою жизнь, но так и не увидеть всего.

– Серьезно? – медленно произнесла она, и ее глаза вспыхнули от восторга.

– Успокойся, Уна, – сказал Харойльд с грудным кашлем. – Сначала надо закончить одно путешествие, а уж потом думать о другом.

Хотя Трин знала, что Уна отправилась в плавание с отцом, остальные пять сестер заметили ее отсутствие только спустя целых три недели после отъезда.

– А где Уна? – спросила Сиссель, когда их экипаж, грохоча и подскакивая, катился по дороге. Они пересекли южную границу восемь дней назад, и с тех пор дороги становились только хуже.

– Может, сзади, с вещами, – предположила Ина.

– А может, впереди, с лошадьми, – хихикнула Берит.

– Только все это не так, – сказала Сиссель, втягивая внутрь трясущуюся в такт карете голову. Она только что посмотрела и вперед, и назад, но младшей сестры нигде не было.

– Я не видела ее с тех пор, как мы уехали из Нордлора, – заметила Онка.

– Верно, – согласилась Плонка. – Может, она утонула в гавани? Уна постоянно там торчала. Наверное, нырнула в воду и забыла вынырнуть обратно.

– Глупая девчонка, – произнесла мать, печально покачав головой. – Совершенно без мозгов. Ночь, когда она родилась, была самой ужасной в моей жизни. Да и в жизни вашего отца тоже.

Мать Уны все еще качала головой, когда в окно кареты влетел дрозд и врезался ей в лицо.

– А вот и она, – сказала миссис Бритт, когда у нее перестала течь кровь из носа. Оглушенная ударом птичка упала на пол кареты и теперь лежала там в окружении семи пар вонючих ног. – Это карта, которую я заказывала. – Жена капитана отвязала лист пергамента от лапки дрозда и разложила его на коленях. – Итак, девочки, – продолжила она, – куда же мы направимся?

Сестры Уны сгрудились вокруг матери. От внезапного перераспределения веса карета резко вильнула вправо. Лошади заржали от боли, но кучер удержал экипаж от падения.

– Э-э-э… – хором протянули девочки. Они смотрели на карту, но совершенно не понимали, что там написано. В отличие от младшей сестры, ни одна из них не умела читать.

– Кучер! – крикнула мать. – Останови лошадей. Нужна твоя помощь.

Мужчина сделал, как было велено. Он развернул лошадей, направляя карету прочь с главной дороги, и подошел к окну. Спустя две недели пути карета растеряла большинство украшений. Тюлевые занавески порвались, несколько подушек вылетели из окна, и в первый же день пути, едва они выехали из Нордлора, с колес осыпалась вся позолота. Теперь все прибывающие в Нордлор с южной стороны шли по дороге, сияющей золотым блеском.

– Взгляни на эту карту, – сказала миссис Бритт мужчине, суя пергамент ему под нос, – и выбери местечко получше.

– М-м-м… – Вид у кучера был озадаченный. – Я никогда раньше не бывал в южных землях, миссис Бритт, – ответил он. – Откуда мне знать здешние места?

– По названию, – заметила жена капитана, закатывая глаза. – У хороших мест красивые названия. Ну давай, выбери какое-нибудь.

Мужчина посмотрел на карту и сказал:

– «Летний край» звучит красиво.

– Ох, мне тоже нравится, – согласилась миссис Бритт. – Где это?

– Вот здесь, – кучер указал на самую южную точку карты.

– Нет-нет, – замотала головой она. – Не пойдет. Это слишком далеко. Выбери что-то поближе.

Внимательно изучив карту, кучер указал на место, которое располагалось чуть повыше предыдущего.

– Как насчет Ягодного пригорка?

– Мне нравятся ягоды, – сказала миссис Бритт.

– Зато я их просто ненавижу, мама! – закричала Сиссель.

– Да, мы тоже ненавидим ягоды, – согласились с ней сестры.

Вздохнув, мать снова повернулась к кучеру. Тот уже без слов уткнулся в карту в третий раз. Наконец он нашел такое место, которое уж точно должно было понравиться всем дамам Бритт.

– Принц-таун[6], – произнес он, – звучит неплохо, а? И всего в одной неделе пути отсюда.

– Так чего же ты ждешь?! – воскликнула миссис Бритт. Она выхватила карту из рук кучера и подтолкнула его к поводьям. – Пошевеливайся! Гони лошадей! У нас мало времени.

Запрыгнув на свое место впереди экипажа, кучер подхватил поводья. Однако, по мнению женщины, лошади не слишком-то торопились, поэтому она высунула из экипажа ногу и пнула одну из них.

– Живее! – закричала она.

От внезапного шума дрозд вздрогнул, взметнулся с пола и вылетел в окно. Миссис Бритт довольно улыбнулась. Все складывалось очень хорошо, просто замечательно. В городке под названием «Принц-таун» должно быть множество принцев, и ее дочери, конечно же, найдут себе по одному. К концу недели все они выйдут замуж. Если это произойдет, девочки станут принцессами, а сама она – королевой.