Девочка, кот и штурман

Сюрприз ко дню рождения Уны

Спустя две ночи после того, как «Отважный леопард» зашел в Ледяные земли, над кораблем появились первые всполохи северного сияния. С каждой ночью огни становились все больше и ярче, пока не стали сиять так ослепительно, что периодически даже звезды нельзя было увидеть. Уне казалось, что это подарок небес лично для нее: словно боги морей и океанов благодарили ее за то, что она спасла жизнь Ольфу.

Чем дальше они заходили в Ледяные земли, тем больше льдин скапливалось вокруг корабля. Харойльд сообщил девочке, что если бы они сейчас бросили якорь, то море вокруг них замерзло бы и они бы полгода не смогли сдвинуться с места.

Как-то вечером, когда они смотрели на небо, штурман сказал:

– Сегодня огни сияют так ярко – ярче, чем когда-либо. Наверное, они сверкают для тебя, Уна. С днем рождения!

– Сегодня мой день рождения? – спросила девочка. Они были в море уже так долго, что она потеряла счет времени. Должно быть, ее отец тоже. Он не поздравил ее сегодня с днем рождения, даже когда Уна показала ему, сколько рыбы наловила к завтраку.

Штурман кивнул:

– Мы с Матильдой никогда не забудем этот день.

Харойльд достал из кармана небольшой подарок. Он был завернут в оберточную бумагу и перевязан матросской веревкой.

Глаза Уны распахнулись от удивления.

– Так это был ты, – поняла она. – Ты оставлял мне подарки на подоконнике. Но почему?

– Мы с Матильдой видели, как к тебе относятся твои родные, и считали, что это неправильно. Каждый должен чувствовать себя особенным, любимым и получать подарок в день рождения.

Уна очень обрадовалась, потому что узнала наконец, кто ее тайный друг, но в то же время была слегка опечалена.

– Что такое? – спросил Харойльд, заметив, как по лицу девочки скользнула тень разочарования.

– Все в порядке, – ответила Уна. – Просто… – она собиралась сказать штурману то, для чего требовалось мужество, и очень боялась, что может обидеть его, – просто я думала, что эти подарки дарит мне кто-то помоложе. Думала, что у меня есть тайный друг – мой ровесник, какой-нибудь мальчик или девочка из Нордлора, кому я правда нравилась. Но я никому не нравилась и, наверное, никогда не понравлюсь. Ну, может, кроме Трин.

– Ты необыкновенная девочка, Уна, – заметил Харойльд. – Ты отличаешься от других. Но в этом нет ничего плохого. Совершенно ничего. Просто тебе потребуется больше времени, чтобы найти друзей. Но они вокруг тебя. И могу поклясться, что, когда ты найдешь их, они останутся с тобой на всю жизнь. Ну давай же, – моряк кивнул на подарок, который девочка держала в руках, – открывай. Мне кажется, это лучший из всех, которые я тебе дарил.

Осторожно, чтобы не порвать бумагу, Уна развернула подарок – единственный, который она получила на свой одиннадцатый день рождения. Внутри лежал сложенный в пять раз лист пергамента. Она развернула его и положила его на палубу. Это была карта.

– Я нарисовал ее сам, – сказал штурман. – Отметил здесь все места, где ты уже побывала, а дальше ты будешь добавлять сюда те, в которые отправишься.

В отличие от карты Харойльда с изображением Северного моря, подарок Уны был гораздо обширнее.

– Она такая большая, – заметила девочка.

– Да, Уна Бритт, потому что мне кажется, ты зайдешь очень далеко.

Девочка опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть карту. Она восхищалась многочисленными мелкими деталями, когда с носа корабля донесся громкий стук. Ей показалось, что мир под ногами закружился, словно они попали в самый центр опасного водоворота. Но когда Уна сказала об этом Харойльду, тот покачал головой:

– Не похоже, что нас болтает море. Такое ощущение возникает, когда сходишь на берег после нахождения в море. – Его лицо напряженно сморщилось, а затем просияло. – Мы сели на мель, Уна, – произнес он. – Причем посреди моря. Похоже, мы открыли новый остров. – С этими словами Харойльд бросился под палубу за картой, чтобы отметить там новое место.